Форум » Персоналии » Константин Лукич и Александр Сергеевич Кононовы » Ответить
Константин Лукич и Александр Сергеевич Кононовы
barnaulets: Интересная судьба бывшего начальника штаба 1-го Средне-Сибирского корпуса и 1-й Сибирской армии http://www.grwar.ru/persons/persons.html?id=3590 Может у кого-то есть дополнительная информация по участию Кононова во Второй мировой войне?
barnaulets: Кононов Константин Лукич Род. 11.11.1892. Уроженец Лодзи. Родился в семье полковника артиллерии. По окончанию гимназии поступил в Константиновское артиллерийское училище, но через год перевелся в Елисаветградское кавалерийское училище, из которого в 1913 вышел корнетом в 8-й драгунский Астраханский генерал-фельдмаршала Его Императоского Высочества Великого Князя Николая Николаевича полк 8-й кавалерийской дивизии, стоявшей в Тирасполе. С полком прошел Первую мировую войну. Прошел курс Николаевской Военной академии Генштаба. Участник Белого движения на востоке России. Начальник штаба Средне-Сибирского (1-го Средне-Сибирского) арм. корпуса (с 13.06.1918; утв. 24.07.1918). Подполковник (пр. 04.08.1918; ст. 14.06.1918). Начальник развед. отдела штаба Сибирской армии (на 04.1919). Начальник штаба 8-го Сибирского арм. корпуса (на 05.1919) (?) Обер-квартирмейстер Северной группы (с 15.05.1919). Начальник штаба 1-й Сибирской армии. Полковник. В эмиграции в Польше. Окончил Академию Генерального штаба в Варшаве (?). Во время Второй мировой войны поступил в польскую армию и служил под британским командованием. По окончанию Второй мировой войны преподавал русский язык в Лондонском университете и в Политехническом институте в Лондоне. По прибытии в США снова преподавал русский язык в университете в Сан-Франциско. Вступил в Общество русских ветеранов и потом состоял в нем председателем суда чести. Откомандирован от Общества в Союз американских ветеранов, в котором был выбран почетным председателем. Занимался благотворительностью. Умер 17 января 1988. Похоронен на Сербском кладбище в Сан-Франциско. Может кто-то может уточнить или дополнить его биографию? Нашел в сети: Из книги "Русские в Северной Америке. Биографический словарь / Под редакцией К. М. Александрова, А. В. Терещука. — Хэмден (Коннектикут, США) — Сан-Франциско (США) — Санкт-Петербург (Россия), 2005 Может быть у кого-нибудь из коллег есть эта книга или возможность отсканировать в хорошем качестве эту страницу с фото Кононова
Адъютант: barnaulets пишет: Может быть у кого-нибудь из коллег есть эта книга или возможность отсканировать в хорошем качестве эту страницу с фото Кононова Книга есть, на праздники постараюсь отсканировать. Только там у большинства фотографий качество низкое... На какой адрес выслать? barnaulets@yandex.ru?
barnaulets: Огромное Вам спасибо. Да, на этот адрес. Адъютант пишет: Только там у большинства фотографий качество низкое... Я думаю, все же получше, чем на этой страничке. Здесь вообще лица не разобрать.
barnaulets: Адъютант Большое спасибо!
barnaulets: Из книги А. Ганина "Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917–1922 гг. : Из "Общего списка выпускников Николаевской академии Генерального штаба": Кононов (Кононов-Кононович) Константин Лукич (11.11.1892-17.01.1988). Курсы 3-й оч., 1918. Причислен к ГШ (Пр. ГК всеми Воор. силами РВО № 261 02.04.1920). Последний чин в старой армии (чинопроизводство 1917-1922) - полк., подполк. (с 04.08.1918 со ст. с 14.06.1918), кап. 1918 РККА; с 13.06.1918 - 1922 Вост. фронт. Умер в эмиграции. Из "Списка офицеров подготовительных курсов и старшего класса 3-й очереди Николаевской военной академии (Всероссийской академии Генерального штаба) на 18 ноября 1918 г.": ...137. 15-го гренадерского Тифлисского полка капитан Кононов; балл при выпуске - 9,71 (ГУГШ) Из "Списка офицеров, окончивших подготовительные курсы 1, 2 и 3 очередей, зарегистрированных на территории, освобожденной от большевиков на 24 февраля 1919 г. (Восточный фронт белых)": ...75. Подполк. Кононов. Нач. разв. отделения штаба Сибирской армии _____________________________________________________________________________________________________________ Приказом по Сибирской армии от 4.08.1918 г. был назначен обер-квартирмейстером штаба 1-го Средне-Сибирского корпуса. _____________________________________________________________________________________________________________ Из сообщения коллеги Migail от 02.04.10 click here: Приказом №249 от 28 апреля 1919 г. объявлено о награждении Приказом Французской Военной Миссии в Сибири: Военным крестом с серебряной звездой начальника разведывательного отдела штаба Сибирской армии подполковника Кононова
barnaulets: Из воспоминаний Вс. Н. Иванова "Исход. Повествование о времени и о себе" (http://east-front.narod.ru/memo/ivanov.htm - хороший был ресурс, жалко заглох) "В середине декабря я снова очутился в Томске. Сколько перемен! Омск пал, весть о занятии Новониколаевска Красной Армией уже достигла Томска. Но город был по-прежнему спокоен — удаленное его положение «аппендикса» на Великой Сибирской магистрали тому способствовало. Выбраться по железной дороге на Тайгу и на магистраль и думать нечего было. Томичи покорно, лояльно даже были готовы покориться судьбе. В интеллигентских кругах Томска к тому же господствовало убеждение, что «большевики теперь другие». Откуда появилось оно, трудно сказать. По заснеженным улицам Томска без конца тянулись уходящие воинские части, обозы. Но увозилось не то, что в Омске, — тут части отходили в порядке и везли продовольствие, боеприпасы... У всех солдат на «колчаковках» красовались бело-зеленые ленточки. Уезжали по тракту и частные лица, но таких было мало. Зато готовились к превратностям пути изобретательно. На улице, против книжного магазина Макушина, видел я подготовленные для пути дровни. На дровнях был поставлен небольшой домик с окошком и с трубой, из которой валил дым. Первый мой визит, естественно, был в штаб генерала Пепеляева. Загнанные в тупик на станции Томск-II, стояли тяжелые эшелоны штаба — их было три. Со мною был поручик П. И. Васильев; нас принял начальник штаба полковник Кононов. [45] Васильев развивал свои положения о наборе добровольцев; я привел соображения о работе печати. Полковник выслушал нас, пощипывая острую белокурую бородку. И заявил: — Дело обстоит так: боев западнее Томска не будет, армия оттягивается восточнее... Так как она войдет в бесхлебный район, то операций тут никаких вести не придется за недостатком снабжения, да еще и угля. Анжерские копи — уже в руках красных! Железнодорожные линии восточнее Томска — в руках чехов, и заняты они ими на продолжительный срок. Армии как таковой действовать не придется, операции могут быть только партизанского характера, каковые, однако, бесполезны. Я удерживаю от них генерала Пепеляева. Все наше дело проиграно потому, что тогда, в Тайге, не был сброшен Колчак. Стало быть, вся ваша работа бесполезна: когда вы будете в Ачинском и Мариинском уездах, там уже будем и мы! Все это оправдалось впоследствии. И хотя Васильев и получил бумагу от Пепеляева, назначавшую его уполномоченным по формированию добровольческих частей в указанных уездах, а также в Красноярском, но пустить ее в ход не удалось. События разыгрывались стремительнее, чем предполагал полковник Кононов. Томск все больше и больше полнился разговорами, слухами о демократическом мире. Говорили определенно о том, что полковник Кононов ведет по этому поводу переговоры с некими социалистическими кругами, вставшими на точку зрения примирения с советской властью и предъявлявшими ей требования «демократических гарантий». Переговоры и встречи эти будто бы велись у богатого томского адвоката В. П. Зеленского, состоявшего на военной службе и устроившегося в редакции газеты «Русский голос», редактором которой был профессор М. М. Хватов. В качестве одного из главных деятелей в этой комбинации называли беженца-пермяка А. И. Габриловича, человека весьма любопытного. Старый политический ссыльный, эсер, моряк, он выплыл в Перми в 1917 году, амнистированный после революции. Там играл видную роль в Совете солдатских и рабочих депутатов. Во время корниловского мятежа в громовой речи Габрилович «заклеймил позором» все гарнизонное собрание офицеров и призвал их «к творчеству». После Октябрьского переворота он сошел со сцены, а с весны 1918 года начал сплачивать офицерские организации. После захвата Перми генералом Пепеляевым Габрилович «разочарован», отходит от работы, но, эвакуированный в Омск, решает опять «бороться с большевиками». Бывал он и у нас, в РБП, где ему были предложены все технические средства — машины и бумага, чтобы он и его товарищи использовали их для борьбы — как им угодно, без кон[46]троля с нашей стороны, но только против большевиков. Долго велись переговоры, но обрывались. — Мы боимся, что это будет зубатовщина! — сказал наконец этот эсер. Однако согласился заниматься вербовкой добровольцев и поехал в Томск, где был назначен начальником вербовочного пункта. Встречаясь с ним, я постоянно видел его в состоянии неустойчивого возмущения. До падения Омска он страстно возмущался действиями чинов омского правительства, их небрежностью, равнодушием к людям и т. д. Конечно, многое было достойно возмущения, но оно просто не позволяло Габриловичу что-либо делать. После падения Омска он с такой же страстностью стал организовывать мир, как раньше готовил гражданскую войну. Это был такой типичный, путаный русский интеллигент! В совещаниях в барской квартире В. П. Зеленского принимал участие и молодой командир 25-го Екатеринбургского имени адмирала Колчака полка, потом ставшего 13-м добровольческим, полковник Б. А. Герасимов. Эта группа и действовала в основном. В самый день оставления Томска пепеляевскими частями по всем улицам был расклеен приказ за подписью генерала Пепеляева и его начштаба полковника Кононова о том, что ими, ввиду отхода войск, «вся власть» в городе передается томскому комитету самообороны! Такой комитет был заранее избран «всенародным» голосованием и должен был получить что-то около шести тысяч винтовок, пулеметы, гранаты и т. д. И так сложна психология русского человека, а тут ему еще приходилось опасаться, как бы с оружием не попасть в руки большевикам. Это же явное доказательно неблагонамеренности! Случилось то, что и должно было случиться: оружие попало хоть и в смелые руки, да только не в те, для которых оно предназначалось. С наступлением темноты в тот день в городе началась отчаянная стрельба. В это время я выходил из квартиры одного своего университетского приятеля, куда был принужден пойти перекусить, потому что все рестораны в городе были закрыты. Услыхав стрельбу, я решил немедленно узнать, в чем дело, и направился в штаб гренадерского батальона, охранявшего самого генерала Пепеляева. Батальон этот стоял в Доме науки сибирского просветителя Макушина. Над крышей его еще сегодня утром вился бело-зеленый флаг. Я вышел на площадь. Было уже почти темно, только одинокий фонарь у Дома науки сыпал сухой, ослепительный свет. Со стороны дома грянул вдруг выстрел, раздались крики: — Тащи пулеметы! Это восстал гренадерский батальон, надежда генерала Пепеляе[47]ва! Солдаты готовились идти на станцию Томск-II, чтобы захватить своего командующего. Выдав его Красной Армии, они добились бы заключения мира гораздо проще. Я бросился через площадь, мимо какого-то монастыря к станции. Поезд штаба должен был уйти около двух часов ночи, теперь же было часов семь вечера. Однако, когда я примчался к эшелону, офицеры с фонарями уже осматривали тележки вагонов. На ходу я вскочил в вагон — поезд трогался. Профиль пути между станциями Томск-II и Томск-I представлял собой впадину. Огромный состав шел в темноту, пыхтя и скрипя. Под уклон съехали благополучно, но при вытягивании на подъем у станции Томск-I оборвались подрубленные кем-то тяжи у головного вагона, и весь состав, гудя, понесся обратно на Томск-II, откуда выходили в это время броневики. Столкновения, к счастью, не произошло — наш эшелон в гору не вкатился, а снова понесся вниз, пока не остановился на дне выемки. Все мы повыскакивали на ходу в сугробы снега. Я видел, как сам генерал Пепеляев, кувыркаясь зайцем, летел в туче снежной пыли под откос. Мы стояли в темноте, без паровоза, сзади шла стрельба — там темный люд грабил эшелоны. Наконец мы добыли паровоз, вытянули состав, обрезали на версту провода телеграфа и уехали на станцию Тайга. Томск выскочил из наших рук сам собой... Теперь, когда пишутся эти мемуары, на минувшее можно смотреть спокойно. А тогда события рвали, жгли сознание: Красная Армия побеждала без усилий! Белая же разваливалась по древней формуле: «Сила, лишенная разума, рушится от собственной тяжести». На станции Тайга я нашел наш отряд, но с ним не пошел, а двинулся на восток по железной дороге. Генерал Пепеляев, добравшись до Мариинска, сформировал небольшой полевой штаб, с которым и ушел в тайгу. Дрался наряду со всеми, не щадил себя, но успехов не имел. Потом заболел сыпняком, свалился и был вывезен своими людьми, распустившими слух о его смерти. Не ушел далеко и остальной его штат. Вся комендатура станций до Красноярска уже находилась в руках польских войск, и движением распоряжался полковник Румша. Вперед шли лишь польские составы. А беженские эшелоны замерзали, оставались на месте. Помню такую картину, увиденную мною на одной из станций: под темным небом, при свете свечек беженцы вытаскивали из вагонов и разбирали вещи. Везде валялись телефонные аппараты, чемоданы, снаряды, несгораемые шкафы. Один такой сейф тащил со станции на санках хозяйственный мужичок. Шкаф был зеленый, московской фирмы «Меллер». Как он попал сюда, в глухую Сибирь? [48] Я спросил мужичка: — А зачем он тебе? Тот потолкал его валенком: — Хорош больно для рубах будет! Крепко ругал я себя, что легкомысленно оторвался от саней, — в такой обстановке конь надежнее паровоза! И пошел я по путям пешком, подсаживаясь, где можно, на поезд. По линии железной дороги шло много разной публики. Особенно тяжело было смотреть на женщин с детьми, они гибли как мухи. Между прочим, деморализовались и польские войска. Первый польский полк возле станции Тайга имел схватку с частями Красной Армии, потерпел неудачу и, бросив эшелоны, отходил пеше. Солдаты, часто без оружия, в отличных своих шинелях, брели вдоль линии и заходили в теплушки к своим землякам, чтобы поесть и погреться, деморализуя их и видом своим, и разговорами. На все приказания присоединиться к своим они отвечали, что «сбирка в Красноярску», и брели дальше. В конце концов на станции Клюквенная частям Красной Армии сдалась вся польская дивизия, тогда как красных могло быть до пятисот человек. Впрочем, за точность не отвечаю. И без того тревожная атмосфера человеческого муравейника, бредущего по линии, еще более накалялась от рассказов о захвате эшелонов Красной Армией. На станции Тайга перестрелял свою многочисленную семью и застрелился сам какой-то полковник. Самоубийства происходили десятками. Сама мысль о возможности кончить все эти бесконечные и невероятные передряги пулей в висок и проверяющее прикосновение к пистолету в кармане вызывали успокоение — покой был близок и надежен. На одной из станций, когда мы еще не покинули пепеляевский эшелон, я встретил прогуливавшегося полковника Кононова и подошел к нему: — Скажите, господин полковник, как обстоит дело на востоке? — Отлично! Отлично! Я только что говорил по прямому проводу с генералом Зиневичем. С Красноярском. Он уже сдал всю власть земству и работает с ним в полном контакте. Полная поддержка общественности и кооперации. В армии — прекрасное настроение... — А в Иркутске? Об Иркутске уже ходили тревожные слухи. — Да, там были выступления. Но теперь и там у власти земство, войсками командует штабс-капитан Калашников. И в Иркутске все прекрасно! Я видел полковника Кононова и позднее, когда он в валенках, пешком брел на восток. Кажется, так и не дошел. [49]" Ошибся Всеволод Иванов, дошел (или как и Пепеляев был вывезен чехами?)
Иван Купцов: Да, интересно, как он выбрался... Хотя как вообще они выбрались ОТТУДА?
Иван Купцов: Нашел интересную инфу в своих закромах... Полковник Кононов - на 20 апреля 1919 г. командир Стерлитамакского отряда в составе 5-го Сводно-Стерлитамакского корпуса Южной армейской группы Западной армии. Однофамилец?
barnaulets: Иван Купцов пишет: Однофамилец? Скорее всего да, т.к. наш Кононов все время служил в Сибирской армии на штабных должностях. Да и полковничьего чина на тот момент не имел.
Иван Купцов: Хм... Так вот что получается, Андрей. Обером и наштаба был вовсе не Константин Лукич, а Александр Сергеевич Кононов. Сейчас ухожу на работу - вечером подробнее.
Иван Купцов: В общем, если посмотреть списки ГШ в книге Ганина - то это совершенно очевидно. В списках нет ИО, но есть год окончания академии и старшинство. А в 1916 году Академию закончил как раз только Александр Сергеевич.
barnaulets: Жаль. Тогда возникает вопрос, а кем был в белой армии Кононов К.Л. (котоый Кононович)? Он ведь тоже генштабист и служил в армии Колчака. Собственно в польской армии в годы Второй мировой войны служил именно он. Судьба же А.С. Кононова, нач. штаба у Пепеляева, получается, неизвестна (захвачен красными ?).
barnaulets: Короче, с этими Кононовыми сплошная путаница.
Иван Купцов: Константин Лукич был причислен к ГШ только 2 апреля 1920, так что мог служить где и кем угодно. А поскольку он подполковник (04.08.1918, со старш. с 14.06.1918), то скорее всего, именно он и был командиром Стерлитамакского отряда в составе 5-го Сводно-Стерлитамакского корпуса Южной армейской группы Западной армии в апреле 1919 г.
barnaulets: Иван Купцов пишет: А поскольку он подполковник (04.08.1918, со старш. с 14.06.1918) Так в подполковники 04.08.1918 как раз был произведен Кононов - нач. штаба Среднесибирского корпуса, этим же приказом назначенный обер-картирмейстером корпуса.
Иван Купцов: Значит у Ганина ошибка и производство относится к Александру Сергеевичу Кононову. В списке ГШ на 10.10.1919 г. четко указано, что год окончания академии у и. д. наштарма 1 подполковника Кононова - 1916. А в 1916 академию окончил ТОЛЬКО Александр Сергеевич. Константин Лукич и Георгий Александрович Кононовы окончили курсы 3-й очереди в 1918 году. Я думаю вопрос исчерпан...
barnaulets: Иван Купцов пишет: Я думаю вопрос исчерпан... Может быть. Но в путеводителе по фондам РГВА нач. штаба 1-й Сибирской армии тоже указан Генерального штаба подполковник Кононов Константин Лукич. click here
Иван Купцов: Путеводитель вовсе не последняя инстанция! И он не может служить определителем. В этом путеводителе огромное кол-во ошибок. К примеру начальником штаба Омского военного округа там везде указан ген. Владимир Гаврилович Козаков (причем, в "путеводителе" везде - "Казаков"), всю Гражданскую войну прослуживший у красных, вместо истинного наштаба - ген. И. И. Козлова.
barnaulets: Да я не спорю - просто констатирую факт. Их везде путают. См. например биографию на grwar.ru Правда в последнем случае я сам приложил руку
barnaulets: Еще один Кононов - генерального штаба полковник (без упоминания И.О.) - нач. штаба Сибирской казачьей группы Земской рати в Приморье в 1922 г. (Филимонов Б. Конец белого Приморья//Последние бои на Дальнем Востоке. – М, 2005 – с.546,557). Возможно, это Константин Лукич, последним местом службы которого в биографической справке из биографического словаря "Русские в Северной Америке" указан Владивосток. Вряд ли это бывший нач. штаба генерала Пепеляева - последнего, как и людей из его окружения после того, что случилось с его армией, в белой армии на Д. Востоке не сильно то жаловали. Могила К.Л. Кононова в Сан-Франциско
полная версия страницы