Форум » Борьба на всех фронтах » Бои за Барнаул 13-15 июня 1918 г. (продолжение) » Ответить
Бои за Барнаул 13-15 июня 1918 г. (продолжение)
Новоалтаец: Решил выложить здесь наиболее подробный из имеющихся у меня материалов по этим боям. Источник, правда, советский. Если у кого есть что добавить, какие-нибудь дополнительные факты и т.п. – буду очень рад. ...И снова гудки железнодорожных мастерских созывали трудящихся Барнаула на защиту города. Перед рабочими и членами их семей выступали с немногословными, но проникновенными речами Присягни и Цаплин. Они призывали к обороне родного города. После митинга толпы стариков, женщин и подростков с лопатами и ломами двинулись к железнодорожному мосту на Оби. Здесь под руководством старых солдат и раненых красногвардейцев горожане рыли окопы, траншеи. С высокого обского крутояра отлично просматривалась прилегающая местность и хорошо простреливались подступы к мосту. Днем 12 июня 1918 года в Барнауле стало известно, что со стороны Камня приближаются два парохода с десантом белогвардейцев под командованием полковника Будкевича. Чтобы воспрепятствовать движению этих судов к Барнаулу, по приказу военно-революционного комитета был срочно отправлен вниз по Оби наскоро сформированный отряд в количестве 200 железнодорожников и 50 венгров во главе с рабочим депо П.Ф. Гореньковым. Красногвардейцы прибыли под Гляден (ниже железнодорожного моста через Обь), выбрали там удобную для обороны местность и окопались. На рассвете 13 июня 1918 года по Оби шли пароход и моторка под белым флагом. Суда приближались к берегу. — Без команды не стрелять! — передавалась по цепи команда Горенькова. Моторка, а за ней пароход причалили к обрывистому берегу. С судов начали выскакивать белогвардейцы. Выждав, когда солдаты высадились на берег, Гореньков подал команду. Заговорили красногвардейские винтовки и пулемет. Огонь был настолько неожиданным, что вражеские десантники бежали к своим судам. Многих из них пули настигли прежде, чем им удалось забраться на пароход. Белогвардейцы прыгали с высого берега в моторную лодку и настолько ее перегрузили, что она опрокинулась и затонула. Вражеский десант отплыл вниз по реке и высадился г. деревне Гоньба (20 км сев.-зап. Барнаула). Позже один из пленных сообщил, что из 300 десантников уцелели только 70. Тем временем наступающий по Алтайской железной дороге противник 12 июня занял станцию Алтайскую и выслал заградительный отряд на Бийскую ветку. Главные же силы врага продолжали продвигаться к Барнаулу. В тот же день противнику удалось исправить повреждения железнодорожного пути и его головной эшелон достиг Оби. Теперь белых отделяла от желанной цели только великая сибирская река. На противоположном крутом берегу хорошо виден был Барнаул. В ночь на 13 июня 1918 года конная разведка противника приближалась к железнодорожному мосту через Обь. На рассвете белогвардейцы пытались с ходу овладеть мостом, но, встреченные огнем красногвардейского бронепоезда, откатились назад. От станции Алтайской до Оби, на участке протяжением около 12 километров, стояло десять вражеских эшелонов. В них находились Томский и Новониколаевский добровольческие полки, а также отряды капитанов Буркина, Никитина, Степанова, Николаева, поручика Лукина и батальон чехословаков под командованием поручика Гусарека. Общая численность войск противника составляла свыше 3000 штыков и сабель. Кроме того, у белых была артиллерия. Головной эшелон стоял в двух километрах от Барнаула. Ключевой позицией, овладев которой, можно было порваться в город, был железнодорожный мост через Обь. Бой за мост развернулся с утра 13 июня. Противник предпринимал одну атаку за другой. Артиллерия врага вела сосредоточенный огонь по окопам красногвардейцев, защищавшим мост, и по железнодорожной станции. Временами артиллерийский огонь переносился на территорию железнодорожных мастерских, а также на Нагорное кладбище, где располагались красногвардейские заставы. Казалось, что белогвардейцы вот-вот ворвутся на мост. В этот критический момент по предложению С.М. Лучанинова машинист паровоза разогнал два вагона, груженные балластом. Вагоны на большой скорости докатились до противоположного берега реки и на последнем пролете моста, где были сняты рельсы, крепко осели на нижние балки, надежно перекрыв путь для вражеских эшелонов. Общее число защитников моста составляло около 500 бойцов: 100 человек рабочих-железнодорожников под командованием М.Н. Кудаева занимали окопы на высоком откосе, держа под огнем прилегающую местность; семипалатинский отряд во главе с М.Т. Трусовым — около 350 красногвардейцев — располагался вдоль берега Оби и на железнодорожной насыпи. На мосту находились железнодорожники и венгры. Их было не более 50 человек. Командовал ими Д.И. Николайчук. Участники строительства этого моста — опытные верхолазы Д.И. Николайчук, Н.Н. Степанов, а также венгры Ковач Вильгельм, Прокач Иосиф. Кольб Юлиус — проявили исключительную отвагу. Бесстрашно передвигаясь по верхним строениям моста, метким ружейным огнем и гранатами они уничтожали вражеских солдат, пытавшихся проникнуть на мост. С высокого берега, затаив дыхание, красногвардейцы следили за действиями смельчаков. Где-то далеко внизу поблескивала обская вода. Белогвардейцы открывали ураганный огонь. Пули со звоном стучали по железным фермам, рикошетили с воем и визгом. Но бесстрашные воины выходили победителями. Бой продолжался в течение всего дня. Красногвардейцы прочно удерживали мост. Оценивая обстановку, сложившуюся под Барнаулом, Гайда вынужден был признать: «Атаковать с фронта железнодорожный мост, длиною почти в один километр, в направлении к обрывистому берегу не имело смысла...» [ПАНО ф. 5, оп. 4, д. 1524, л. 52] Войска противника получили задачу форсировать реку одновременно в районе Бобровского затона (южнее Барнаула 7—8 км) и в районе деревни Гоньба (сев.-зап Барнаула 18—20 км) и отсюда нанести два удара. Первый удар наносился из района Бобровского затона силами Томского и Навониколаевского полков во главе с капитаном Степановым и поручиком Луниным и одной чехословацкой роты под командованием подпоручика Чесноховского. Другой — из района Гоньбы силами батальона капитана Николаева, остатков десанта полковника Будкевича и Барнаульского отряда штабс-капитана Ракина. Соединившись западнее Барнаула в районе деревни Власихи, они намеревались окружить основные силы Красной гвардии, оборонявшиеся в городе. Военно-революционный комитет разгадал замысел врага, но не имел возможности перебросить к местам форсирования Оби сколько-нибудь значительные силы. Для прикрытия города со стороны реки, на горе сплошного фронта не было. Небольшие отряды красногвардейцев и венгров были растянуты вдоль Оби. Мелкие группы бойцов связывались друг с другом дозорами и патрулями. 13 июня 1918 года командир красногвардейского отряда Н. Ерушев, находившийся на горе, видел, как на противоположном берегу реки большие группы белогвардейцев продвигались где пешком, где вплавь на лодках, от железнодорожной насыпи к Бобровскому затону по протокам и залитым водой лугам. В то же время вражеские пособники на этом берегу реки разводили большие костры, чтобы указать белым место переправы. Красногвардейцы погасили костры и арестовали вражеских сигнальщиков. Во второй половине дня от противоположного берета перед горой отплыли семь лодок с десантом противника. Всего переправлялось до 100 белогвардейцев. Когда лодки выплыли на середину реки, с горы по команде Ерушева красногвардейцы залповым огнем отогнали вражеских десантников. Белогвардейцы забрали в Бобровском затоне все катера, баржи, лодки, оставленные красногвардейцами в спешке отступления. В ночь на 14 июня они форсировали Обь и захватили плацдарм на левом берегу реки, у пригородной деревни Крестной. С наступлением утра с восточного берега Оби полетели снаряды. Они ложились вдоль Змеевского тракта на горе. Враг обрабатывал позиции красногвардейцев артиллерийским огнем. Бойцы отстреливались, лежа в окопах. И.В. Ерушев сразу же приступил к организации боя, развернув свою оборону поперек горы, от обрыва над Обью до пруда. От его глаз ничто не могло укрыться. Вскоре белогвардейцы поднялись и пошли в атаку. Тогда заговорил красногвардейский пулемет. Было видно, как падали враги. Цепь противника остановилась. — В атаку! За мной! — крикнул Ерушев и бросился на белых. Дружным штыковым ударом рабочие отбросили врага. Но слишком большое численное превосходство было у противника. Красногвардейцы, теснимые врагом, начали отходить к городу. Переправившись через Обь, войска противника развернули наступление в обход города с юго-запада. В первой половине дня они вышли на линию Алтайской железной дороги и сожгли небольшой деревянный мост у девятнадцатого разъезда, отрезав путь отхода на Семипалатинск. Продолжая наступление, они заняли деревню Власиху, где произошло соединение с частями белых, наступавших со стороны Гоньбы. Во второй половине дня белогвардейцы завязали упорные бои на южной и юго-западной окраинах Барнаула, сосредоточив основные усилия на захвате железнодорожной станции. Красногвардейцы отважно и мужественно отбивали атаки противника. Из-за бугра, со стороны Гоньбы, озираясь по сторонам, показалось десятка два разведчиков. Один из них долго шарил по местности глазком бинокля и, ничего не заметив, подал знак рукой о движении к кирпичным сараям. По цепи затаившихся красногвардейцев пополз шепот: — Стрелять только по команде... Короткими перебежками разведчики приближались к кирпичным сараям, а когда до них осталось метров двести, залегли, потом снова устремились вперед. — По белым огонь! Ни один из разведчиков не произвел выстрела. — В царство небесное отправились с донесением! Красногвардейцы промолчали в ответ на шутку рабочего Алексея Петровича Панина. За бугром тотчас показались белогвардейцы, развернувшиеся в цепь. Зазвенел на высоких нотах голос Оскара Гросса — командира интернациональной роты: — В штыки! Первым бросился в контратаку Панин. Шутник оказался большим мастером штыкового боя. Четыре белогвардейца с криками, руганью устремились на Панина. Он создал видимость, что отступает, преследующие растянулись цепочкой. Это и нужно было Панину. Один за другим от его сильного, неотразимого удара штыком упали на землю два белогвардейца, остальных срезал боевой товарищ Панина — Д.Н. Волков. Венгр Ингоф оказался в самой гуще белогвардейцев. У него сломался штык. Тогда он взял винтовку за ствол и действовал ею, как дубинкой. Враги с разбитыми черепами валились на землю. Но выстрел белогвардейца оборвал жизнь Ингофа. Красногвардейцы вышли победителями, станция оставалась в их руках. На направлении главного удара, в районе железнодорожного моста, противник с каждым часом усиливал огонь, демонстрируя подготовку к атаке. Город оказался окруженным со всех сторон. Тогда военно-революционный комитет железнодорожных мастерских решил вывести из строя мост через Обь, чтобы надолго прервать движение по Алтайской железной дороге. Группа кузнецов и котельщиков пробралась почти на середину моста. Взрывчатки не было. Требовалось расклепать фермы моста, чтобы один из пролетов обрушился в воду. Звон кувалд разносился далеко по воде. Белогвардейцы открыли сильный огонь. Только половина рабочих вернулась с моста, так и не выполнив задания. Под вечер 14 июня 1918 года к защитникам моста прибыл член военно-революционного комитета Казаков. Казаков говорил охрипшим, глухим голосом: — Вам, товарищи, военно-революционный комитет поручает защищать мост во что бы то ни стало. Задача трудная, но почетная... Это ключевая позиция. Будет мост в наших руках — удержим и город. На прощанье Казаков крепко пожал руку С.М. Лучанинову, который возглавил красногвардейский заслон. Вечером 14 июня 1918 года в кабинете начальника станции Барнаул собрался военно-революционный комитет Алтайской губернии. Здесь же были командиры Кольчугинского красногвардейского отряда П.Ф. Сухов, Семипалатинского отряда М.Т. Трусов и представители новониколаевских красногвардейцев. Кругом полыхало зарево пожаров. Железнодорожная станция обстреливалась. По крышам станционных построек и перрону рассыпалась шрапнель и осколки снарядов. Звенели стекла окон, Слышалась близкая ружейно-пулеметная стрельба. — Начнем, пока совсем не стемнело, — приглушенным голосом сказал Присягни. Все эти дни и ночи он много ездил, бывал на предприятиях, посещал красногвардейцев. Говорил, разъяснял, агитировал. К вечеру у него срывался голос. — Коммунистическая партия, Владимир Ильич Ленин,—отрывисто заговорил Присягни,—учат смотреть правде в лицо, правильно оценивать обстановку и принимать решения. Враг окружил город. Наши потери велики, нет пополнений, у нас мало патронов. Силы белогвардейцев увеличиваются. Продолжать бои при многократном превосходстве врага — безумие. Нужно разорвать кольцо окружения и организованно вывести отряды Красной гвардии из города, чтобы сохранить силы для будущих боев с контрреволюцией. Немного подумав, он продолжал: — Многие рабочие двадцать дней находятся в непрерывных боях. У некоторых подавленное настроение. Надо рассказать людям правду. Воодушевить, потребовать от них спокойствия и выдержки. После небольшой паузы спросил: — Есть ли другие предложения? Сидевший рядом Цаплин сказал: — Вопрос ясен. У нас нет времени на разговоры. Пусть товарищ Казаков доложит свои предложения об эвакуации города. Стало совсем темно. Стройный, подтянутый человек встал, молча зажег лампу, развернул на столе карту. Все склонились над ней. Взвешивая каждое слово, Казаков обстоятельно доложил обстановку. — Все попытки врага ворваться в город по железной дороге успешно отбиты. Мост через Обь прочно удерживается железнодорожниками. Противник форсировал реку в двух местах: против Бобровского затона и деревни Гоньбы. Он смял наши заслоны, занял нагорную часть Барнаула и ведет наступление на центр города. Его десант, высаженный с пароходов и барж возле Гоньбы, отбросил наши отряды и наступает на железнодорожную станцию. Казаков взглянул на окно и, прислушиваясь к шуму разгоревшейся перестрелки, продолжал: — Сейчас враг находится близко, возле кирпичных сараев. Стремится ворваться на станцию. Необходимы транспортные средства для эвакуации красногвардейцев, партийных и советских работников, а также вооружения боеприпасов, снаряжения и продовольствия для двух тысяч человек. У нас два пути отхода: водным путем — по Оби на Бийск и по железной дороге — в направлении Семипалатинска. Из доклада Казакова, всесторонне образованного военного специалиста, становилось ясно, что отступление по Оби в Бийск и далее в Горный Алтай — в самое логово контрреволюции, где уже поднят мятеж против Советской власти — имело бы самые пагубные последствия. Кроме того, с занятием Бобровского затона белогвардейцы контролируют водный путь по реке. Цаплин бросил реплику: — Мы не полезем в эту мышеловку! — Остается второй путь, — продолжал Казаков, — на Семипалатинск. Хотя Советская власть в Семипалатинске была свергнута еще 11 июня и прервано железнодорожное сообщение, путь отхода по Алтайской дороге имеет больше преимущества, чем отступление на Бийск. Представители дорожного Совета товарищи Лучанинов и Фомин заверили, что они обеспечат необходимым количествам паровозов и вагонов, чтобы вывезти живую силу из-под удара, пока не замкнуто кольцо окружения. Ревком не имеет связи с соседними городами. Есть лишь недостоверные сведения, что Омск еще не захвачен белыми. Но, по моему мнению, мятеж чехословацкого корпуса долго продолжаться не может и скоро будет подавлен регулярными советскими войсками, которые прибудут из Европейской России. Учитывая обстановку, предлагаю отступать до станции Алейской. Оттуда двигаться в пешем строю до Славгорода. Там погрузиться в эшелоны и по железной дороге выехать на главную сибирскую магистраль, где соединиться с частями Красной Армии. Вместе с ними разгромить противника в Новониколаевске, затем освободить Барнаул. После краткого обмена мнениями военно-революционный комитет утвердил план эвакуации города, предложенный Казаковым, чтобы спасти от физического истребления лучшую часть рабочего класса Алтая — Красную гвардию. Всю ночь в ревком прибывали командиры отрядов и подразделений, партийные и советские работники. Они получали указания и расходились по своим местам. Под огнем противника происходила спешная подготовка к эвакуации. Утром 15 июня 1918 года пять эшелонов отправились со станции Барнаул на станцию Алейскую. Отход прикрывали небольшой отряд венгров и группы красногвардейцев (командовал ими С.М. Лучанинов) у кирпичных сараев, на песчаных буграх у Пивоварки, на 9-й Алтайской улице и возле железнодорожного моста на Оби. Уцелели немногие...
Новоалтаец: P.S. Вот если кто-нибудь найдет №54 "Сибирской жизни" за 1918 год, то этому человеку я и многие другие будут безмерно признательны! Там должна быть первая часть объемной статьи о боях за Барнаул. Также чрезвычайно интересно было бы взглянуть на номера 48, 49, 52 и 53 за тот же 1918 г.
мир: Аркадий Владимирович Третьяков – красногвардеец, убит 10.06.1918 в Барнауле (дата странновата - опечатка?). Фото отсюда: там вообще немало интересных снимков. http://mustagclub.ru/blog/grawd_war_in_zapsibir/#more-3082
Новоалтаец: мир пишет: Аркадий Владимирович Третьяков – красногвардеец, убит 10.06.1918 в Барнауле (дата странновата - опечатка?). Все верно, А. Третьяков был убит в ночь с 10 на 11 июня при белогвардейском восстании в Барнауле, которое к вечеру 11 июня красными было подавлено.
Алексей Елисеенко: Где то завалялся док о Барнаульск отряде Западно-Сиб армии от 7 июня
barnaulets: Никому не попадался в связи с барнаульскими событиями Демидов Валентин Васильевич, 1872 г.р. (тесть штабс-кпитана 3-го Барнаульского полка белых Стахия Липовки, о котором упоминалось в соответствующей теме), паравозный машинист, который предположительно был членом Красной гвардии в Барнауле?
Новоалтаец: И вновь выдержка из А.Г. Сыщенко (в общем-то ничего нового, но пусть будет): "...В ночь с 10 на 11 июня 1918 г. организация выступила. Еще ночью была перерезана проводная электросвязь с фронтом, а под утро офицеры разоружили красногвардейцев, охранявших лагерь военнопленных на территории лесопильного завода, и 50 патрульных красногвардейцев, захватили оружие в управлении железной дороги, в общей сложности в руки организации попали 250 винтовок и 2,5 тысячи патронов, несколько гранат. Еще ночью находящийся в Барнауле председатель ревкома Матвей Цаплин послал группу из пяти человек (Решетников, Ярков, Соколов, Ильиных и студент не известного вуза Аркадий Третьяков) на железнодорожный вокзал для восстановления связи, выехали с комфортом около 4 часов утра на легковом автомобиле. На пустыре у вокзала автомобиль был обстрелян из вырытых рядом с дорогой окопов офицерами. Прямо в машине вторым винтовочным залпом Третьяков был убит, Решетников и Соколов захвачены в плен, Ярков и Ильиных добежали до винного склада, кулаками чуть не выбили двери и ставни в квартире завскладом. Заведующий, проснувшись открыл контору, Ярков и Ильиных, вырывая друг у друга трубку, по телефону связались с ревкомом, наконец, Цаплин узнал о начавшемся в городе восстании и потребовал от Ильиных связаться с Козаковым находившимся в штабе, в железнодорожном вокзале на станции Барнаул. Ильиных нашел Козакова, тот «немедленно приказал подать паровоз с порожним вагоном», на котором и выехал на станцию Алтайская, вскоре Козаков вернулся с полным вагоном красногвардейцев. Утром в Барнауле офицеры задержали несколько совдеповцов и среди них члена военно-революционного комитета Малюкова. Из тюрьмы освободили около 20 офицеров, которым угрожал расстрел или самосуд. Чтобы сохранить ценности государственного банка от разграбления и вывоза совдеповцами, организация договорилась с контролером банка, хранителем ключей от денежных кладовых Орфеновым, о его аресте. В кладовых государственного банка по ул. Пушкинской, 53, в подвалах хранилась вся наличность города, около 8,5 миллиона рублей. Кладовые банка были так укреплены, что Ракин не сомневался: совдеповцам не удастся их даже взорвать. Орфенов в ходе бутафорского ареста передал организации все 14 ключей от внешних и внутренних запоров кладовой банка под расписку, и офицеры зарыли ключи в нагорном бору. Тем временем захватили телеграф, почту, на Демидовской площади были захвачены все здания, расположенные вокруг совдепа: здание мужской гимназии, реального училища (ул. Пушкинская, 68) и находящееся напротив здание Мариинского детского приюта. Накопившись в реальном училище и гимназии, офицеры атаковали здание совдепа, побежав с винтовками наперевес через площадь, но засевшие в здании около 80 мадьяр-красногвардейцев встретили атаку огнем двух пулеметов и винтовок, атака захлебнулась, среди офицеров ранило пятерых. Ракину донесли: с тыла, с окраин города, с Булыгинской заимки на помощь совдепу шло подкрепление, мадьяры при поддержке двух пулеметов пошли в контратаку через площадь и, потеряв 15 человек ранеными и убитыми, отступили в здание совдепа. Ракину донесли, что подкрепление отряды Временного Сибирского Правительства подойдут к Барнаулу в лучшем случае «не ранее утра следующего дня», следом доложили, что с фронта пришел поезд с мадьярами и красногвардейцами. В городе шел бой, по Московскому проспекту наступал отряд красногвардейцев, повстанцы отходили к центру города, организовали очаг обороны в развалинах сгоревшей аптеки на Сузунской улице. Но красногвардейцы просачивались вокруг очагов обороны, заходили в тыл. Пошел в тыл и катавшийся утром на машине Ильиных, с одним из пулеметчиков он просочился до Павловской улицы (ул. Анатолия), выбрал позицию, даже окопался и открыл огонь из пулемета по зданию почты, сопротивление в почте было подавлено, офицеры побежали, а Ильиных расстреливал их в спину из пулемета. Из кладовой почты освободили пленных совдеповцев. От почты отряд Байкова без сопротивления достиг Демидовской площади, где шел бой. Вскоре подошел второй отряд красногвардейцев. Ракин, командуя отрядом в 120 человек, прикрываясь зданиями Демидовской площади, отступил в нагорный бор. Совдеповцы победили, но уже днем перевозят ревком из города в здание железнодорожного вокзала, весь день сдерживая атаки чехов со стороны станции Алтайская. Следующие трое суток совдеповцы изымали у горожан продовольствие, запасов продовольствия в городе по существу не было, изобильный Барнаул был доведен совдеповцами до голода. 13 июня отряд Ракина совершил марш-бросок в Гоньбу, где соединился с отрядом полковника Буткевича, у восставших уже был взвод орудий на конной тяге. Буткевич решил атаковать город, вечером повел объединенный отряд на Барнаул, но, встреченный огнем красной разведки, отступил в назад в Гоньбу. На следующий день восставшие сменили тактику, разделившись и атакуя с разных направлений. Барнаульский отряд, усиленный че-хословаками, а также отряд капитана Николаева, под общим командованием чеха, поручика Чесноховского, завязал бой на подступах к станции Барнаул. Совдеповцы выставили сильные отряды мадьяр, после двухчасового боя восставшие отступили назад в Гоньбу, но не все. Ушедшие утром два отряда под командованием поручика Лукина и капитана Степанова совершили марш-бросок в нагорный бор и оттуда цепями стали спускаться в город, Барнаул был взят. Днем 15 июня 1918 г. отряды в Гоньбе получили известие, что Барнаул взят, отряд полковника Буткевича направился в город пешком, а остальные ночью 16 июня были погружены на пароходы и утром прибыли в Барнаул. Барнаульская военная организация под командованием Леонида Сергеевича Ракина успешно выполнила поставленные задачи. В 2 часа ночи 14 июня 1918 г. красные оставили город, но с железнодорожного вокзала три маленьких эшелона с совдеповцами отправились в 12 часов дня 14 июня. С вокзала отправлялись, прикрываясь цепями пехоты". [А.Г. Сыщенко, В.А. Сыщенко, «Хроника и аналитика оказания медицинской помощи населению юга Западной Сибири 1890-1933 гг.» Барнаул, 2006]
белый:
Новоалтаец: белый пишет: проникнув через «Горки» в Барнаул "Горки" - это, видимо, Гора.
белый:
Новоалтаец: Еще одна версия перевода (ГАНО, ф. 5, оп. 4, д. 1526. Дневник Гайды, командовавшего чехословацкими контрреволюционными войсками в Сибири в 1918-1919 г. 139 л.): "Хуже обстояло дело на Барнаульском фронте. Барнаульскими большевиками было получено значительное подкрепление из Бийска, Семипалатинска и Кузнецка. Они подготовили основательные позиции на полпути из Новониколаевска в Барнаул у станции Черепаново. Их передовые сторожевые посты находились у станции Бердск. 4 июня я послал на Алтайскую дорогу против Барнаула отряд поручика Гусарека, состоявших из чехословацких и русских частей в общей сложности около 600 штыков. Поручик Гусарек послал вперед приблизительно 200 русских под командованием поручика Сергеева, который продвинулся беспрепятственно до станции Евсино, в то время как сам Гусарек должен был починить мост через реку Иню у Новониколаевска. Впервые красные оказали сопротивление у Черепаново. 5 июня после часового боя отряд поручика Гусарека, когда ему удалось правым крылом ударить в тыл неприятеля, заставил последнего отступить к Усть-Тальменке на 45 километров южнее. Наши потери были 2 убитых и 2 раненых. У большевиков было 20 убитых, кроме тех, которых они увезли с собой. После боя у Черепаново я уехал на Омский фронт. Поручик Гусарек оставался у Черепаново до 8 июня чинить полотно и строить сожженные железнодорожные мосты, которые на этом пути, кроме самых больших железных, были деревянные. В дальнейшем предстояла тяжелая задача захватить в болотистом районе за станцией Усть-Тальменка большевистские позиции и овладеть имеющим большое значение мостом через реку Чумыш. Позиции неприятеля находились за рекой на выгодных местах, мост был уничтожен и забаррикадирован. Поручик Гусарек решил захватить неприятельские позиции маневром и поэтому отослал отряд поручика Сергеева во фланг большевикам. Но этот поход не удался, так как не был найден брод через разлившийся Чумыш, и потребовалось после починки моста наступать фронтальной атакой. Решительный бой начался 9 июня. Снова был отправлен обходной отряд вправо от железной дороги, на этот раз чешско-русский, которым командовали подпоручик Чесновский и капитан Николский. Обходному отряду удалось уничтожить путь в неприятельском тылу и сразу же оттуда начать наступление против позиций неприятеля, на которые фронтальная часть бросилась спереди. Но обход был преждевременно открыт местными жителями, и большевики, укрепив свой тыл против поручика Чесновского, сами перешли наступление на фронтальной части. Бой продолжался до полночи. Большевики, введенные в заблуждение изменением диспозиции обходного отряда, который, не имея возможности предпринять что-либо с тыла, бросился теперь на неприятеля с фланга, и предполагая, что это новый обходной отряд, бросились бежать. Большевики по ошибке вступили в бой со своей собственной частью, которая защищала их тыл; они предположили, что это открытая ими обходная колонна. Неприятель отступил вплоть до самого Барнаула. Мы захватили поезд и три исторических пушки, которыми большевики пользовались вместо орудий. Они были взяты в Бийском музее, их набивали порохом, затыкали всякими тряпками, потом закладывали куски железа, в большей части гайки от рельс, которые снова забивали тряпками. Кроме того, мы захватили пулеметы и примерно 400 ружей, не считая провиантов и других запасов. Из наших больше всего пострадала русская рота новониколаевцев, которая была разъединена большевиками и должна была отступить, оставив на поле битвы раненых. Они попали в руки большевиков и были ужасно изуродованы, среди них был и храбрый поручик Сергеев. Павших мадьяр после боя насчитывалось 162 человека. 11 июня мы заняли станцию Повалиху, на которой мы задержали поезд бежавших комиссаров, а главное, что явилось самым ценным, мы заполучили детальную карту барнаульских окрестностей. Одновременно мы узнали, что нами будет получено подкрепление из Новониколаевска – 2 тяжелых орудия и около 160 человек пехоты. Это подкрепление, под командованием полковника Будкевича, продвигалось по реке Оби. Между тем в Барнауле возникло восстание белогвардейцев, которое, однако, не удалось. После этого город стал жертвой мести мадьярских красногвардейцев. Большевики решили защищать город до конца и соорудили позиции у реки Оби, укрепив особенно основательно пространство перед мостом. 12 июня поручик Гусарек занял последнюю станцию перед Барнаулом, называющуюся Алтайская, и выслал заградительный отряд на ветку, идущую на Бийск. Главные же силы продвинулись к реке Оби. Атаковать с фронта железнодорожный мост, длиной почти в один километр, в направлении к обрывистому берегу не имело смысла. Поэтому для занятия Барнаула снова была отправлена обходная колонна подпоручика Чесновского к деревне Гоньба, находящейся на другом берегу реки. Эта колонна соединилась на следующий день на север от Барнаула в деревне Волочиха (Власиха) с русским отрядом полковника Будкевича, который прибыл рекой из Новониколаевска, а далее в Шаховской с белогвардейцами, которые, после неудачного восстания, отступили от Барнаула. 14 июня была начата атака города. Большевики сосредоточили свои главные силы против нашей обходной колонны, которая мешала из отступлению на Семипалатинск. После неравного боя отряд должен был отступить в деревню Гоньбу, и только русскому отряду поручика Сукина удалось на другой день проникнуть через Горку в Барнаул, куда одновременно ворвался отряд томских добровольцев из фронтальной части, переправившихся на паромах через реку Обь. Добыча была велика: несколько поездов с паровозами, 200 пленных и 1000 ружей, а самое главное – неразрушенный железнодорожный мост. Наши потери состояли из 4 убитых и 11 раненых, среди убитых один чех. На другой день записалось 800 добровольцев, которые вскоре были отправлены на помощь Мариинску".
Новоалтаец: И, наконец, третья версия: "Хуже было на барнаульском фронте. Барнаульские большевики получили значительную помощь из Бийска, Семипалатинска и Кузнецка и подготовили основательные позиции на середине дороги от Новониколаевска до Барнаула, у станции Черепаново. Передние дозоры они имели уже у станции Бердск. 4 июня я послал на Алтайскую дорогу против Барнаула группу поручика Гусарека, из чехословацких и русских отделений, общей силой примерно 600 штыков. Поручик Гусарек послал вперед примерно 200 русских под началом поручика Сергеева, который прошел без препятствий до станции Евсино, в то время как Гусарек сам должен был чинить мост через реку Иня у Новониколаевска. Первый раз красные подготовились к отпору у Черепанова. 5 июня отделение поручика Гусарека после одночасового боя, когда ему удалось ворваться правым флангом в тыл неприятелю, вынудил неприятеля отступить к Усть-Тальменке, 45 км южнее. Наши потери составили 2 убитых и 2 раненых. У большевиков было 20 убитых, не считая тех, которых они отвезли с собой. После боя у Черепанова я сам уехал на омский фронт, а поручик Гусарек задержался до 8 июня у Черепанова; исправлял ж/д путь и ставил сожженные железнодорожные мосты, которые на этой дороге - кроме самых крупных железных - были сплошь деревянными. Далее осталась тяжелая задача захватить расположенные в болотистой местности позиции большевиков за станцией Усть-Тальменка и взять важный мост через реку Чумыш. Позиции неприятеля находились за рекой на выгодных местах, мост был разрушен и забаррикадирован. Поручик Гусарек решил захватить неприятельские позиции обходным маневром, и поэтому выслал отделение поручика Сергеева с конницей во фланг большевикам. Однако эта вылазка не удалась, поскольку не был найден брод через разлившийся Чумыш и необходимо было следовать фронтальным наступлением по исправленному мосту. Решительный бой начался 9 июня. Вновь было направлено обходное отделение, на этот раз чешско-русское, которым командовали подпоручик Чесновский и капитан Никольский, вправо от ж/д пути. Обходному отделению удалось разрушить ж/д путь в неприятельском тылу и сейчас же оттуда начать ход против позиций неприятеля, на которого фронтальная группа набросилась спереди. Однако обход был досрочно рассекречен местным населением, и большевики, обеспечив прикрытие тыла против подпоручика Чесновского, сами пошли в атаку на фронтальные группы. Бой продолжался до полуночи, и тут большевики, введенные в заблуждение измененными диспозициями обходного отделения, которое не смогло ничего сделать в тылу и ударило теперь по неприятелю с фланга (большевики решили, что это новое обходное отделение), обратились в бегство. При этом ошибочно вступили в бой со своей собственной группой, которая обеспечивала тыл; думали, что это наш раскрытый обходной отряд. Неприятель отступил к самому Барнаулу. Мы захватили поезд и 3 древних мортиры, которые большевики использовали вместо пушек; их взяли из бийского музея и набивали их порохом, закупоривая его разным тряпьем, потом кусками железа, обычно гайками от рельсовых болтов, которые снова уплотняли тряпьем. Кроме того, мы захватили пулеметы и примерно 400 винтовок, не считая продуктов и прочих припасов. С нашей стороны имела значительные потери русская рота новониколаевцев, которая была разбита большевиками и была вынуждена отступить, бросив на поле боя раненых. Те попали в руки большевикам и были зверски изуродованы; среди них и доблестный поручик Сергеев. Убитых мадьяр после боя было насчитано 162. 11 июня мы заняли станцию Повалиха, где задержали поезд беглых комиссаров и, что самое ценное, – подробную карту окрестностей Барнаула. Также мы узнали, что получим подмогу из Новониколаевска – 2 тяжелые гаубицы и примерно 160 человек. Эта пехотная помощь под началом полковника Будкевича плыла по реке Обь. Тем временем в Барнауле вспыхнул мятеж белогвардейцев, который однако не удался. После этого город стал жертвой мести мадьяр-красногвардейцев. Большевики тогда решили, что будут защищать город до конца, и наладили позиции около реки Обь, укрепив главным образом основательное пространство перед мостом. 12 июня поручик Гусарек занял последнюю станцию перед Барнаулом, называвшуюся Алтайская, и выслал охранное отделение на ветку, что вела на Бийск. Главные силы подступили к самой реке Обь. Атаковать с фронта железнодорожный мост, длиною почти в один километр, в направлении к барнаульскому обрывистому берегу не имело смысла. Поэтому для захвата Барнаула вновь был выслан обходной отряд подпоручика Чесновского до деревни Гоньба на другом берегу реки. Она на следующий день к северу от Барнаула в деревне Волочиха (Власиха) соединилась с русской экспедицией полковника Будкевича, который приплыл из Новониколаевска, а потом в Шаховском с белогвардейцами, которые отступили из Барнаула после неудачного мятежа. 14 июня началось наступление на город. Большевики сосредоточили главные силы против нашего обходного отделения, которое перекрыло им отступление на Семипалатинск. Отделению пришлось после неравного боя отступить к деревне Гоньба, и лишь русскому отделению поручика Сукина (Лукина) удалось на другой день вступить через "Горку" в Барнаул, и одновременно туда проникло и отделение томских добровольцев из фронтальной группы, которые переправились через реку Обь на паромах. Добыча была большой: несколько поездов с паровозами, 200 пленных и l000 винтовок, а главное – уцелевший железнодорожный мост. Наши потери составили 4 убитых и 11 раненных, в том числе среди убитых один чех. Уже на другой день записалось 800 добровольцев, которые в скором времени были посланы на подмогу к Мариинску".
Новоалтаец: Новоалтаец пишет: Еще один погибший под Тальменкой: Александр Тарасов (А.А. Тарасов) из села Алтайского (судя по всему, входил в бийский отряд). Похоронен на ст. Повалиха. http://altaisk.com/1-obshie-svedeniya/1-istoriya.html Получается, что А.А. Тарасов, скорее всего, был тяжело ранен в бою у полуказармы и при отходе красногвардейцев по железной дороге умер. Хотя, по воспоминаниям, отступавшие красногвардейцы оставили своих тяжелораненых в окрестных селах. Возможно, его тоже оставили в Повалихе, где он и умер позднее. Неожиданно выяснилось, кто такой был А.А. Тарасов. Вот статья из газеты «Ленинское знамя» №197, 10 декабря 1976 г.: СТОИТ НА СТАНЦИИ МАТРОСУ ПАМЯТНИК Советский народ готовится к 60-летию Октября. Недавно в Новоалтайский городской народный краеведческий музей пришло письмо. В нем жители станции Повалиха рассказали, что неподалеку от железнодорожной насыпи стоит скромный памятник матросу-краснофлотцу А. А. Тарасову. Есть в поселке улица Тарасова. Место, где похоронен отважный защитник Советской власти, народ зовет Тарасовской горкой. В конце письма была просьба рассказать о краснофлотце, о его участии в боях за установление Советской власти на Алтае, о героической гибели. Историческим поиском занялся член совета музея М.Я. Бурунов, вот что он узнал. Переселенцы В конце прошлого века частые неурожаи заставляли крестьян европейской части России отправляться в Сибирь, на поиски лучшей доли. Собрал остатки бедняцкого скарба и Андрей Тарасов, житель Орловской губернии. Кое-как добрались до предгорий Алтая, осмотрелись и поселились в селе Алтайском. Андрей Тарасов (отец героя) был хорошим краснодеревщиком. На деревянном токарном станке точил чашки, детали для самопрялок. Вырезал ложки, корыта и другие предметы крестьянского обихода. Кое-как удавалось сводить концы с концами. Год от года росла семья. Александр Андреевич Тарасов родился в 1896 году. Третий ребенок, он с малолетства вынужден был нянчиться с младшими братишками и сестренками. Забот хватало всем: надо было обстирать, накормить, вымыть, одеть пятнадцать (!) детей. Сашка Тарасов был смышленым мальчиком. И когда местные купцы построили школу-трехлетку, его отец добился, чтобы сыну разрешили учиться. Поломались-поломались богатеи, да не посмели отказать человеку строившему эту самую школу (она, кстати, и сейчас стоит и действует), В 18 лет парень женился. Очень уж понравилась ему Варя Семенова! Да и сам он был. видным женихом: красивый, с черной шевелюрой. Веселый, заводила многих игр и проказ, лучший друг для парней-бедняков, «вражина» для сынков богатеев. Большевик Прожили молодожены один год — и забрали Александра на царскую службу, отправили во флот, на Тихий океан. Там он окончил школу сигнальщиков и был переведен связистом на миноносец «Бойкий». Молодой матрос первого взвода восьмой роты Сибирского флотского экипажа письма домой писал сам. О море, о здоровье. И все. О знакомстве с группой большевиков молчал. Да и цензура вычеркнула бы, дело бы завели «О подстрекательстве к измене государю-императору»... Нет уж, об этом можно рассказать верным друзьям только после флотской службы! 1917 год. Долой царя, долой десять министров-капиталистов! Народу — свободу, землю, мир! Александр всей душой принял Советскую власть. И когда вернулся домой, на Алтай (в феврале 1918 года), вместе с друзьями активно включился в борьбу с кулаками, эсерами и купечеством села. Партийные ячейки Алтайского и других сед и деревень опирались на широкие народные массы бедняков и сочувствующих середняков. Когда была создана оперативная группа по борьбе с антисоветской деятельностью, возглавил которую Александр Тарасов, в нее попросились Михаил Юрков, Андрей Губин и другие бывшие фронтовики. Сообща подавляли разрозненные выступления врагов Советской власти, не щадя для этого своего здоровья, силы, а порой и жизни. Жестокий вопрос «Кто кого?» встал во всей полноте в дни контрреволюционного мятежа белочехов, спровоцированного буржуазией. Создалась угроза падения Советской власти в Новосибирске (бывшем Новониколаевске), Барнауле и в других городах и селах Западной Сибири. Бийский уездный Совет дал указание создавать добровольческие отряды. Большевики села Алтайского сразу откликнулась и сформировали боеспособный отряд из 35 человек. Кто командиром? Односельчане единодушно решили: Александр Тарасов! В это же время из Шебалино, что на Чуйском тракте в Горном Алтае, в Бийск спешил отряд под командованием Василия Ивановича Плетнева, активного защитника Советской власти. Два командира, два большевика при первой же встрече решили: надо объединиться, дружно — не грузно. Так был создан красногвардейский партизанский отряд. Бийский ревком направив отряд Плетнева в сторону Новосибирска. Но белочехи успели продвинуться вдоль железной дороги до станции Усть-Тальменская, и красногвардейцем пришлось окапываться перед мостом на левом берегу реки Чумыш. Шел июнь 1918 года. За власть Советов Коротка летняя ночь. Поспать хотя бы часок после трудного перехода! Нет, нельзя: в любую минуту белочехи могут броситься в атаку... Александр еще раз проверил посты, приказал вдвое усилить внимание. И не зря: вражеский отряд попытался прорваться в расположение отряда. Точные дружные залпы красногвардейцев сорвали замысел белочехов. Те залегли и окопались на правом берегу Чумыша. Шесть суток сдерживали наступление белочехов красногвардейцы отряда Плетнева. Все меньше и меньше оставалось бойцов. Но живые не покидали окопов, и потери врага росли час от часу. Никто не мог «проскочить» через мост, точные выстрелы Александра Тарасова и его товарищей одного за другим выводили из строя рьяных сторонников сибирского «правителя» Колчака. На седьмой день рано утром в Усть-Тальменке нашелся-таки предатель. Он показал конному отряду белочехов брод через Чумыш, и те, незаметно переправившись, ударили во фланг обороне красногвардейского отряда. В коротком яростном бою перевес оказался на стороне конницы, и плетневцам пришлось спешно отступить. В одном йз окопов недвижимо лежал матрос, и ветер лениво шевелил ленты бескозырки, из-под которой выбивалась непокорная прядь черных волос... Но он был жив! И когда враги, заметив морскую форму на лежавшем бойце, загомонили и спешились, Александр из последних сил потянулся к винтовке, в которой не осталось ни одного патрона. Тело резанула острая боль, и он потерял сознание. Контрразведка белочехов заинтересовалась: не помощь ли от краснофлотцев получили красногвардейцы? И бросили молодого командира в вагон подошедшего из Тальменки состава. Начались жестокие пытки. Тарасов молчал. Он так и умер, не сказав ни слова. Взбешенный офицер-контрразведчик, изуродовав лицо парня, приказал выбросить его на первой же станции. Грязно выругавшись, крикнул местным железнодорожникам: —Хоронить запрещаю! Пусть он... Гудок паровоза заглушил последние слова белочеха. Да его не очень-то и послушали: житель станции Повалиха Стрекалов позаботился о похоронах, и на пригорке, меж белоствольных берез, появился скромный памяток. Сердобольные женщины положили на могилу цветы, оплакали безвременную бель незнакомого моряка... Теперь известно, кто похоронен на станции Повалиха. В 24 года шагнул в бессмертье Александр Андреевич Тарасов. М. БУРУНОВ, член совета городского народного краеведческого музея. На снимке: А.А. Тарасов. Фото из фонда музея.
Oigen Pl: Спасибо, Андрей Николаевич! Значит какие-то материалы в музее еще в 1976 году были? А то в нашу редакцию житель Боровихи принес только две другие вырезки с публикациями, в одной из которых, по его словам, тоже некий моряк был мимоходом упомянут - и то без имени и как "неизвестный юноша".
Луговчанин: Новоалтаец Месные жители,оцевидцы,рассказывали,что пленых было 12 человек. А.Манакова,жительница Лугового и до этого жительница Наумова,рассказывала,что ей было в 1918г. 14лет,она вместе престорелыми женщинами из деревень Наумово и Барсуково приносила молоко для пленых красноармейцев,среди которых были венгры,но белые не разрешали их кормить. Около железнодорожной казармы расстреляли 7 человек,среди них был матрос-балтиец ,два венгра. Убитых красноармейцев похоронили месные жители недалеко от того места, где они были расстрелены .
Новоалтаец: Новоалтаец пишет: Значит какие-то материалы в музее еще в 1976 году были? А то в нашу редакцию житель Боровихи принес только две другие вырезки с публикациями, в одной из которых, по его словам, тоже некий моряк был мимоходом упомянут - и то без имени и как "неизвестный юноша". Выходит, так. Но когда я там рылся в архивах года три назад, то не встречал ни информации о Тарасове, ни его фото.
Новоалтаец: Луговчанин пишет: Месные жители,оцевидцы,рассказывали,что пленых было 12 человек. А.Манакова,жительница Лугового и до этого жительница Наумова,рассказывала,что ей было в 1918г. 14лет,она вместе слресторелыми женчинами из деревень Наумово и Барсуково приносила молоко для пленых красноармейцев,среди которых были венгры,но белые не разрешали их кормить. Около железнодорожной казармы расстреляли 7 человек,среди них был матрос-балтиец ,два венгра. Убитых красноармейцев похоронили месные жители недалеко от того места, где они были растрелены . Ценная информация, большое спасибо! А где находится то место? Там сейчас никакого пямятника нет? Насколько я помню, вблизи железной дороги я пямятников не видел. Слышали ли Вы что-нибудь о пленных красногвардейцах, закопанных в землю живьем? Есть данные, что именно так погиб молодой барнаульский железнодорожник Петр Лысяков, тяжело раненный под Тальменкой. Его якобы еще живого зарыли вместе с венграми ("возле семафора").
Новоалтаец: Еще информация о А.А. Тарасове (и не только): В город Бийск из села Шебалино прибыл красногвардейский отряд в составе 75 бойцов под командованием В.И. Плетнева. 29 мая вся партийная организация села Алтайского в числе 29 человек влилась в отряд В.И. Плетнева. Среди них в красногвардейский отряд вошли: А.А. Тарасов, А.А. Тарасов, М.А. Юрков, С.К. Светоносов, Н.Ф. Иванов, Д.С. Лукьянов, А.С. Лукьянов, А.Е. Черепанов, И.И. Губин, И. Денисов, П.Л. Снегирев, В. Кузьмин, II. Кузьмин, Я. Казаков-Тельман, Т. Осокин, И.О. Афанасьев, А. Усов, Р.Т. Казаков, И.Е. Черепанов, С. Архипов, Я. Архипов, М.Е. Агапов, а также по нескольку человек из Н-Комара, Лежаново и Маральего. Под общим командованием большевика-матроса Бачурина бийский объединенный отряд выступил на помощь красногвардейским силам Барнаула. Линия обороны прошла по реке Чумыш. Здесь сосредоточился отряд В.И. Плетнева и отряд рабочих Бийска. События складывались для добровольцев из Алтайского трагично. Нащупав слабое место на правом фланге, противник начал на него нажимать. Здесь находился плохо подготовленный, не бывший в боях, отряд бийских рабочих. Началось замешательство. Для ликвидации паники Плетнев расставил своих красногвардейцев через каждые три человека. Но силы оказались далеко не равными. В бою отличился житель с. Алтайского Александр Тарасов. Его подразделение защищало железнодорожный мост через реку Чумыш у станции Тальменка. Когда чехи начали наступать, Тарасов подал команду к контрнаступлению. Показывая личный пример, первым поднялся на врага и был смертельно ранен. Несмотря на ураганный огонь противника, Плетнев взял друга на руки, поцеловал и положил под куст, вынести его с поля боя было невозможно. Командир личным примером стал воодушевлять гвардейцев. Отряд из окружения был выведен и занял другие позиции. Труп Тарасова был захвачен врагами. Железнодорожные рабочие станции Повалиха Гусельников, Стрельников, Неупоев и другие в своих воспоминаниях рассказывают, что вслед за отступающими красногвардейцами на следующее утро пришел на станцию Повалиха поезд с чехословацкими солдатами. Из вагона подошедшего поезда на перрон был выброшен труп. С окончательным установлением Советской власти на Алтае на могиле А.А. Тарасова был поставлен памятник. Станционный поселок разросся, и улицу, расположенную напротив памятника, назвали именем Тарасова. З.И. Воронцова. Установление Советской власти на территории Алтайского района // В предгорьях Алтая. Очерки истории и культуры. Барнаул,1998. P.S. Почему-то в тексте фигурируют два "А.А. Тарасова". Опечатка, что ли?
Новоалтаец: Новоалтаец пишет: Железнодорожные рабочие станции Повалиха Гусельников, Стрельников, Неупоев и другие в своих воспоминаниях рассказывают... Надо бы в Повалихинский музей наведаться. А также в Тальменский. Кто-нибудь бывал?
Новоалтаец: Из дневниковых записей врача Аполлона Николаевича ЗУБКОВИЧА: В июле 1918 года колчаковская армия под натиском красных начала отходить глубже в Сибирь. Корпусу чехословаков, примкнувших к Колчаку, было разрешено отходить во Владивосток и дальше морем, с оружием вернуться на родину. В городе у нас вызывали большую тревогу известия, что колчаковцы и чехи заняли Новониколаевск и отрезали Барнаул от великой сибирской железнодорожной магистрали. Советом рабочих и солдатских депутатов было выпущено воззвание к рабочему населению о защите города. Заведующий горздравом Илькович обратился к врачам с просьбой включиться в оборону города. Из 30 с лишним врачей отозвались только двое – пожилой врач Элисберг и я. Нас вызвали в Совдеп для переговоров и получения назначения. Элисберг получил назначение заведовать медпунктом на станции Барнаул, а я дал согласие организовать санитарный поезд для отряда Красной армии, выступающего против колчаковцев по направлению к Новониколаевску. Председатель Совдепа Цаплин приказал не чинить никаких препятствий в организации санпоезда. Я получил из аптек весь необходимый запас медикаментов, перевязочный материал, инструментарий, белье, одеяла, подушки и прочее. В Совдепе мне дали автомашину и сейчас же со всем этим доставили на вокзал. Начальник станции выделил паровоз, на котором меня доставили в мастерские депо. Там было очень оживленно, формирование отряда было в самом разгаре. По всем направлениям сновали вооруженные люди, среди рабочих мелькали женщины с винтовками. Посте пенно подходил и медицинский персонал. Мы начали оборудовать под лазарет несколько вагонов 3-го класса. К вечеру всё было готово. К классным вагонам прицепили длинный состав теплушек. Штаб занял один классный вагон. Впереди паровоза и сзади его были оставлены плат формы, высоко обложенные мешками с песком и амбразурами. На платформу впереди поезда бы ли установлены две старинные пушки времен Ермака, полученные из музея Бийска. Они заряжались с дульной части пыжами, порохом, дробью и обломками железа. На рассвете отряд выступил в поход. Временами поезд останавливался в чистом поле, а паровоз с блиндированными платформами выступал на разведку, потом возвращался, и поезд трогался дальше. В дороге главная забота бойцов была достать кипятку, перекусить и запастись дровами. Дисциплина была слабая. Как-то днем паровоз вернулся из разведки с трофеями – наткнулись на группу белых офицеров, купающихся в озере. Бойцы закричали им: «Руки вверх!» и обстреляли, но они голыми бежали без оглядки в лес. Их обмундирование наши бойцы подобрали. Эта неожиданная встреча довольно весело обсуждалась, но серьёзно не была учтена, и отряд довольно беззаботно следовал дальше. На рассвете на станции Черепаново бойцы толпами побежали за кипятком, болтались по перрону, как вдруг раздался пушечный выстрел, за ним второй, третий. Из-за холма верстах в двух от станции появились дымящие трубы нескольких паровозов – несколько эшелонов один за другим двигались к нам. После небольшой заминки и замешательства наши бойцы цепями потянулись вперед, стреляя из винтовок. Начался бой. Снаряды трехдюймовки свистели один за другим над нами. Я наблюдал за боем из окна вагона, а медперсонал высыпал на платформу и комментировал обстрел: «Перелет, недолет, в деревне взрыв. Сейчас ударит в поезд. Выходите, доктор!» При свисте снаряда я пригибался, хотя толку от этого было мало, но не вышел. Но вот мы ободрились – наша артиллерия начала отвечать. Грохнул выстрел музейной пушки, и с первого паровоза противника слетела труба. Затем раздался оглушительный взрыв – нашу древнюю пушку разорвало. С поля боя понесли первых раненых, и мы занялись медицинской помощью. Перестрелка прекратилась. Наш паровоз стал маневрировать, комплектуя состав в сторону Барнаула. Отряд начал отступление. Недалеко было и до паники. Все бросились в вагоны, и поезд тронулся в сторону Барнаула. На станции Тальменка сделали попытку оказать сопротивление догоняющему противнику, но под угрозой обхода с обоих флангов начали отходить дальше. Поезд понесся на всех парах. Настроение было самое удручающее. Все признаки развала были на лицо. Я лежал на лавке с мрачными думами. Не за метил, что состав не движется, а из вагона все вышли. Вышел на перрон, кругом – ни души. Паровоз шипит и парит, а машинист суетится у топки, спрашиваю: «Куда теперь?» Он неохотно буркнул: «Куда, куда, в Барнаул, и чем скорей, тем лучше». Так отряд прекратил свое бесславное существование, а я через пару часов был уже дома. Поздно вечером этого же дня на улицах города началась внезапная сильная стрельба. Она стала громче и громче и ворвалась на нашу улицу. Полетели стёкла. Мы загородили окна шкафами и, ничего не понимая, сидели в темноте. Вдруг в дверь на крыльце громко постучали. Я вышел в коридор, спросил: – Кто здесь? – Здесь живет врач? – Да. – Немедленно окажите помощь. Я быстро взял дежурную медицинскую сумку с индивидуальными пакетами, кровоостанавливающие жгуты и открыл дверь. Два черных силуэта с винтовками сопровождали меня в полной темноте. Стрельба в городе продолжалась. Пригнувшись, мы быстро шли под самыми окнами домов. Непонятно было – кто и откуда стреляет. Подбежали к углу Соборного переулка и услышали крики: «Сюда, сюда!» У ворот углового дома на белой лошади верхом сидел военный и кричал, угрожая кому-то револьвером: «Я тебе постреляю!» Вошли во двор. Вдоль заборов лежали люди. Из открытых окон над головой ухали частые выстрелы. Я перевязал всех раненых, наложил жгуты. Закончив, этой же дорогой пустился в обратный путь. Утром выяснилось, что барнаульские белые, узнав о приближении колчаковцев, попытались занять почту, банк и другие правительственные здания, но были разбиты и отошли за город. Кого я перевязывал ночью – красных или белых, я так и не понял. Население в тревоге сидело по домам, улицы города были пусты. На следующее утро в город вошел большой обоз белых, и весь город был занят ими. Начали выявлять красных, пошли аресты. Белые и красные поменялись местами, и теперь вокруг города уже начали группироваться красные партизаны. Всё это произошло так быстро, что я не успел установить связь с ними и остался в городе, но мысль об этом не оставил. Началось тревожное время, полное забот, как жить и кормить семью. http://www.sever-journal.ru/assets/Issues/2012/5-6/058-087Zubkovich.pdf - там еще много чего интересного, в том числе про жизнь в Барнауле.
белый: Есть некоторые сомнения в правдивости рассказа доктора Зубковича относительно его неучастия в гражданской войне особенно на стороне белых в 1919 году. Упомянутый пожилой врач Элисберг принимал участие в гражданской войне начиная в июля 1918 года. И вряд ли он добровольцем и более благонадежным чем молодой врач Зубкович.
полная версия страницы