Форум » Борьба на всех фронтах » Бои за Барнаул 13-15 июня 1918 г. (продолжение) » Ответить
Бои за Барнаул 13-15 июня 1918 г. (продолжение)
Новоалтаец: Решил выложить здесь наиболее подробный из имеющихся у меня материалов по этим боям. Источник, правда, советский. Если у кого есть что добавить, какие-нибудь дополнительные факты и т.п. – буду очень рад. ...И снова гудки железнодорожных мастерских созывали трудящихся Барнаула на защиту города. Перед рабочими и членами их семей выступали с немногословными, но проникновенными речами Присягни и Цаплин. Они призывали к обороне родного города. После митинга толпы стариков, женщин и подростков с лопатами и ломами двинулись к железнодорожному мосту на Оби. Здесь под руководством старых солдат и раненых красногвардейцев горожане рыли окопы, траншеи. С высокого обского крутояра отлично просматривалась прилегающая местность и хорошо простреливались подступы к мосту. Днем 12 июня 1918 года в Барнауле стало известно, что со стороны Камня приближаются два парохода с десантом белогвардейцев под командованием полковника Будкевича. Чтобы воспрепятствовать движению этих судов к Барнаулу, по приказу военно-революционного комитета был срочно отправлен вниз по Оби наскоро сформированный отряд в количестве 200 железнодорожников и 50 венгров во главе с рабочим депо П.Ф. Гореньковым. Красногвардейцы прибыли под Гляден (ниже железнодорожного моста через Обь), выбрали там удобную для обороны местность и окопались. На рассвете 13 июня 1918 года по Оби шли пароход и моторка под белым флагом. Суда приближались к берегу. — Без команды не стрелять! — передавалась по цепи команда Горенькова. Моторка, а за ней пароход причалили к обрывистому берегу. С судов начали выскакивать белогвардейцы. Выждав, когда солдаты высадились на берег, Гореньков подал команду. Заговорили красногвардейские винтовки и пулемет. Огонь был настолько неожиданным, что вражеские десантники бежали к своим судам. Многих из них пули настигли прежде, чем им удалось забраться на пароход. Белогвардейцы прыгали с высого берега в моторную лодку и настолько ее перегрузили, что она опрокинулась и затонула. Вражеский десант отплыл вниз по реке и высадился г. деревне Гоньба (20 км сев.-зап. Барнаула). Позже один из пленных сообщил, что из 300 десантников уцелели только 70. Тем временем наступающий по Алтайской железной дороге противник 12 июня занял станцию Алтайскую и выслал заградительный отряд на Бийскую ветку. Главные же силы врага продолжали продвигаться к Барнаулу. В тот же день противнику удалось исправить повреждения железнодорожного пути и его головной эшелон достиг Оби. Теперь белых отделяла от желанной цели только великая сибирская река. На противоположном крутом берегу хорошо виден был Барнаул. В ночь на 13 июня 1918 года конная разведка противника приближалась к железнодорожному мосту через Обь. На рассвете белогвардейцы пытались с ходу овладеть мостом, но, встреченные огнем красногвардейского бронепоезда, откатились назад. От станции Алтайской до Оби, на участке протяжением около 12 километров, стояло десять вражеских эшелонов. В них находились Томский и Новониколаевский добровольческие полки, а также отряды капитанов Буркина, Никитина, Степанова, Николаева, поручика Лукина и батальон чехословаков под командованием поручика Гусарека. Общая численность войск противника составляла свыше 3000 штыков и сабель. Кроме того, у белых была артиллерия. Головной эшелон стоял в двух километрах от Барнаула. Ключевой позицией, овладев которой, можно было порваться в город, был железнодорожный мост через Обь. Бой за мост развернулся с утра 13 июня. Противник предпринимал одну атаку за другой. Артиллерия врага вела сосредоточенный огонь по окопам красногвардейцев, защищавшим мост, и по железнодорожной станции. Временами артиллерийский огонь переносился на территорию железнодорожных мастерских, а также на Нагорное кладбище, где располагались красногвардейские заставы. Казалось, что белогвардейцы вот-вот ворвутся на мост. В этот критический момент по предложению С.М. Лучанинова машинист паровоза разогнал два вагона, груженные балластом. Вагоны на большой скорости докатились до противоположного берега реки и на последнем пролете моста, где были сняты рельсы, крепко осели на нижние балки, надежно перекрыв путь для вражеских эшелонов. Общее число защитников моста составляло около 500 бойцов: 100 человек рабочих-железнодорожников под командованием М.Н. Кудаева занимали окопы на высоком откосе, держа под огнем прилегающую местность; семипалатинский отряд во главе с М.Т. Трусовым — около 350 красногвардейцев — располагался вдоль берега Оби и на железнодорожной насыпи. На мосту находились железнодорожники и венгры. Их было не более 50 человек. Командовал ими Д.И. Николайчук. Участники строительства этого моста — опытные верхолазы Д.И. Николайчук, Н.Н. Степанов, а также венгры Ковач Вильгельм, Прокач Иосиф. Кольб Юлиус — проявили исключительную отвагу. Бесстрашно передвигаясь по верхним строениям моста, метким ружейным огнем и гранатами они уничтожали вражеских солдат, пытавшихся проникнуть на мост. С высокого берега, затаив дыхание, красногвардейцы следили за действиями смельчаков. Где-то далеко внизу поблескивала обская вода. Белогвардейцы открывали ураганный огонь. Пули со звоном стучали по железным фермам, рикошетили с воем и визгом. Но бесстрашные воины выходили победителями. Бой продолжался в течение всего дня. Красногвардейцы прочно удерживали мост. Оценивая обстановку, сложившуюся под Барнаулом, Гайда вынужден был признать: «Атаковать с фронта железнодорожный мост, длиною почти в один километр, в направлении к обрывистому берегу не имело смысла...» [ПАНО ф. 5, оп. 4, д. 1524, л. 52] Войска противника получили задачу форсировать реку одновременно в районе Бобровского затона (южнее Барнаула 7—8 км) и в районе деревни Гоньба (сев.-зап Барнаула 18—20 км) и отсюда нанести два удара. Первый удар наносился из района Бобровского затона силами Томского и Навониколаевского полков во главе с капитаном Степановым и поручиком Луниным и одной чехословацкой роты под командованием подпоручика Чесноховского. Другой — из района Гоньбы силами батальона капитана Николаева, остатков десанта полковника Будкевича и Барнаульского отряда штабс-капитана Ракина. Соединившись западнее Барнаула в районе деревни Власихи, они намеревались окружить основные силы Красной гвардии, оборонявшиеся в городе. Военно-революционный комитет разгадал замысел врага, но не имел возможности перебросить к местам форсирования Оби сколько-нибудь значительные силы. Для прикрытия города со стороны реки, на горе сплошного фронта не было. Небольшие отряды красногвардейцев и венгров были растянуты вдоль Оби. Мелкие группы бойцов связывались друг с другом дозорами и патрулями. 13 июня 1918 года командир красногвардейского отряда Н. Ерушев, находившийся на горе, видел, как на противоположном берегу реки большие группы белогвардейцев продвигались где пешком, где вплавь на лодках, от железнодорожной насыпи к Бобровскому затону по протокам и залитым водой лугам. В то же время вражеские пособники на этом берегу реки разводили большие костры, чтобы указать белым место переправы. Красногвардейцы погасили костры и арестовали вражеских сигнальщиков. Во второй половине дня от противоположного берета перед горой отплыли семь лодок с десантом противника. Всего переправлялось до 100 белогвардейцев. Когда лодки выплыли на середину реки, с горы по команде Ерушева красногвардейцы залповым огнем отогнали вражеских десантников. Белогвардейцы забрали в Бобровском затоне все катера, баржи, лодки, оставленные красногвардейцами в спешке отступления. В ночь на 14 июня они форсировали Обь и захватили плацдарм на левом берегу реки, у пригородной деревни Крестной. С наступлением утра с восточного берега Оби полетели снаряды. Они ложились вдоль Змеевского тракта на горе. Враг обрабатывал позиции красногвардейцев артиллерийским огнем. Бойцы отстреливались, лежа в окопах. И.В. Ерушев сразу же приступил к организации боя, развернув свою оборону поперек горы, от обрыва над Обью до пруда. От его глаз ничто не могло укрыться. Вскоре белогвардейцы поднялись и пошли в атаку. Тогда заговорил красногвардейский пулемет. Было видно, как падали враги. Цепь противника остановилась. — В атаку! За мной! — крикнул Ерушев и бросился на белых. Дружным штыковым ударом рабочие отбросили врага. Но слишком большое численное превосходство было у противника. Красногвардейцы, теснимые врагом, начали отходить к городу. Переправившись через Обь, войска противника развернули наступление в обход города с юго-запада. В первой половине дня они вышли на линию Алтайской железной дороги и сожгли небольшой деревянный мост у девятнадцатого разъезда, отрезав путь отхода на Семипалатинск. Продолжая наступление, они заняли деревню Власиху, где произошло соединение с частями белых, наступавших со стороны Гоньбы. Во второй половине дня белогвардейцы завязали упорные бои на южной и юго-западной окраинах Барнаула, сосредоточив основные усилия на захвате железнодорожной станции. Красногвардейцы отважно и мужественно отбивали атаки противника. Из-за бугра, со стороны Гоньбы, озираясь по сторонам, показалось десятка два разведчиков. Один из них долго шарил по местности глазком бинокля и, ничего не заметив, подал знак рукой о движении к кирпичным сараям. По цепи затаившихся красногвардейцев пополз шепот: — Стрелять только по команде... Короткими перебежками разведчики приближались к кирпичным сараям, а когда до них осталось метров двести, залегли, потом снова устремились вперед. — По белым огонь! Ни один из разведчиков не произвел выстрела. — В царство небесное отправились с донесением! Красногвардейцы промолчали в ответ на шутку рабочего Алексея Петровича Панина. За бугром тотчас показались белогвардейцы, развернувшиеся в цепь. Зазвенел на высоких нотах голос Оскара Гросса — командира интернациональной роты: — В штыки! Первым бросился в контратаку Панин. Шутник оказался большим мастером штыкового боя. Четыре белогвардейца с криками, руганью устремились на Панина. Он создал видимость, что отступает, преследующие растянулись цепочкой. Это и нужно было Панину. Один за другим от его сильного, неотразимого удара штыком упали на землю два белогвардейца, остальных срезал боевой товарищ Панина — Д.Н. Волков. Венгр Ингоф оказался в самой гуще белогвардейцев. У него сломался штык. Тогда он взял винтовку за ствол и действовал ею, как дубинкой. Враги с разбитыми черепами валились на землю. Но выстрел белогвардейца оборвал жизнь Ингофа. Красногвардейцы вышли победителями, станция оставалась в их руках. На направлении главного удара, в районе железнодорожного моста, противник с каждым часом усиливал огонь, демонстрируя подготовку к атаке. Город оказался окруженным со всех сторон. Тогда военно-революционный комитет железнодорожных мастерских решил вывести из строя мост через Обь, чтобы надолго прервать движение по Алтайской железной дороге. Группа кузнецов и котельщиков пробралась почти на середину моста. Взрывчатки не было. Требовалось расклепать фермы моста, чтобы один из пролетов обрушился в воду. Звон кувалд разносился далеко по воде. Белогвардейцы открыли сильный огонь. Только половина рабочих вернулась с моста, так и не выполнив задания. Под вечер 14 июня 1918 года к защитникам моста прибыл член военно-революционного комитета Казаков. Казаков говорил охрипшим, глухим голосом: — Вам, товарищи, военно-революционный комитет поручает защищать мост во что бы то ни стало. Задача трудная, но почетная... Это ключевая позиция. Будет мост в наших руках — удержим и город. На прощанье Казаков крепко пожал руку С.М. Лучанинову, который возглавил красногвардейский заслон. Вечером 14 июня 1918 года в кабинете начальника станции Барнаул собрался военно-революционный комитет Алтайской губернии. Здесь же были командиры Кольчугинского красногвардейского отряда П.Ф. Сухов, Семипалатинского отряда М.Т. Трусов и представители новониколаевских красногвардейцев. Кругом полыхало зарево пожаров. Железнодорожная станция обстреливалась. По крышам станционных построек и перрону рассыпалась шрапнель и осколки снарядов. Звенели стекла окон, Слышалась близкая ружейно-пулеметная стрельба. — Начнем, пока совсем не стемнело, — приглушенным голосом сказал Присягни. Все эти дни и ночи он много ездил, бывал на предприятиях, посещал красногвардейцев. Говорил, разъяснял, агитировал. К вечеру у него срывался голос. — Коммунистическая партия, Владимир Ильич Ленин,—отрывисто заговорил Присягни,—учат смотреть правде в лицо, правильно оценивать обстановку и принимать решения. Враг окружил город. Наши потери велики, нет пополнений, у нас мало патронов. Силы белогвардейцев увеличиваются. Продолжать бои при многократном превосходстве врага — безумие. Нужно разорвать кольцо окружения и организованно вывести отряды Красной гвардии из города, чтобы сохранить силы для будущих боев с контрреволюцией. Немного подумав, он продолжал: — Многие рабочие двадцать дней находятся в непрерывных боях. У некоторых подавленное настроение. Надо рассказать людям правду. Воодушевить, потребовать от них спокойствия и выдержки. После небольшой паузы спросил: — Есть ли другие предложения? Сидевший рядом Цаплин сказал: — Вопрос ясен. У нас нет времени на разговоры. Пусть товарищ Казаков доложит свои предложения об эвакуации города. Стало совсем темно. Стройный, подтянутый человек встал, молча зажег лампу, развернул на столе карту. Все склонились над ней. Взвешивая каждое слово, Казаков обстоятельно доложил обстановку. — Все попытки врага ворваться в город по железной дороге успешно отбиты. Мост через Обь прочно удерживается железнодорожниками. Противник форсировал реку в двух местах: против Бобровского затона и деревни Гоньбы. Он смял наши заслоны, занял нагорную часть Барнаула и ведет наступление на центр города. Его десант, высаженный с пароходов и барж возле Гоньбы, отбросил наши отряды и наступает на железнодорожную станцию. Казаков взглянул на окно и, прислушиваясь к шуму разгоревшейся перестрелки, продолжал: — Сейчас враг находится близко, возле кирпичных сараев. Стремится ворваться на станцию. Необходимы транспортные средства для эвакуации красногвардейцев, партийных и советских работников, а также вооружения боеприпасов, снаряжения и продовольствия для двух тысяч человек. У нас два пути отхода: водным путем — по Оби на Бийск и по железной дороге — в направлении Семипалатинска. Из доклада Казакова, всесторонне образованного военного специалиста, становилось ясно, что отступление по Оби в Бийск и далее в Горный Алтай — в самое логово контрреволюции, где уже поднят мятеж против Советской власти — имело бы самые пагубные последствия. Кроме того, с занятием Бобровского затона белогвардейцы контролируют водный путь по реке. Цаплин бросил реплику: — Мы не полезем в эту мышеловку! — Остается второй путь, — продолжал Казаков, — на Семипалатинск. Хотя Советская власть в Семипалатинске была свергнута еще 11 июня и прервано железнодорожное сообщение, путь отхода по Алтайской дороге имеет больше преимущества, чем отступление на Бийск. Представители дорожного Совета товарищи Лучанинов и Фомин заверили, что они обеспечат необходимым количествам паровозов и вагонов, чтобы вывезти живую силу из-под удара, пока не замкнуто кольцо окружения. Ревком не имеет связи с соседними городами. Есть лишь недостоверные сведения, что Омск еще не захвачен белыми. Но, по моему мнению, мятеж чехословацкого корпуса долго продолжаться не может и скоро будет подавлен регулярными советскими войсками, которые прибудут из Европейской России. Учитывая обстановку, предлагаю отступать до станции Алейской. Оттуда двигаться в пешем строю до Славгорода. Там погрузиться в эшелоны и по железной дороге выехать на главную сибирскую магистраль, где соединиться с частями Красной Армии. Вместе с ними разгромить противника в Новониколаевске, затем освободить Барнаул. После краткого обмена мнениями военно-революционный комитет утвердил план эвакуации города, предложенный Казаковым, чтобы спасти от физического истребления лучшую часть рабочего класса Алтая — Красную гвардию. Всю ночь в ревком прибывали командиры отрядов и подразделений, партийные и советские работники. Они получали указания и расходились по своим местам. Под огнем противника происходила спешная подготовка к эвакуации. Утром 15 июня 1918 года пять эшелонов отправились со станции Барнаул на станцию Алейскую. Отход прикрывали небольшой отряд венгров и группы красногвардейцев (командовал ими С.М. Лучанинов) у кирпичных сараев, на песчаных буграх у Пивоварки, на 9-й Алтайской улице и возле железнодорожного моста на Оби. Уцелели немногие...
Новоалтаец: – Белые просочились на станционные пути и затрудняют нашу эвакуацию, – сказал нам Малюков. – В вашу задачу входит очистить депо и железнодорожные пути от белых и прикрывать отход эшелонов. – А после отхода, – добавил Казаков, – удерживать как можно дольше станционные железнодорожные пути. При неустойке отходить с боем по линии железной дороги. Навстречу вам будет выслан паровоз с 1-2 вагонами. Вы погрузитесь и присоединитесь к отряду. Все было ясно. Вы приступили к выполнению поставленной задачи. Взвод развернулся и атаковал ворота депо с обеих сторон. Бой был скоротечным. Белые, занявшие депо, были захвачены с тыла врасплох и уничтожены огнем гранат. Те части белых, которые подходили к депо, в панике бросились наутек к городу, преследуемые нашим огнем. После этого взвод переменил фронт, развернувшись вдоль станционных железнодорожных путей, произвел их очистку от белых, начиная от депо и до каменского шоссе, около семафора. Последний эшелон отступающих наших частей отошел от станции Барнаул на станцию Алейская около 5 часов утра 15 июня 1918 года. На станционных путях остался наш взвод и группа красногвардейцев человек 30, не успевшая погрузиться в эшелон. От этого они пришли в глубокое отчаяние. Наши уговоры вести бой вместе с нами до подхода паровоза, который должен был нас доставить к отступающему отряду, не помогли. Большинство из них, побросав оружие, разошлись. Наш взвод, заняв фронт на линии депо – вокзал, вел ожесточенный бой с белыми, наступавшими со стороны города и железнодорожного моста. Оставшиеся из группы не успевших эвакуироваться человек 7 красногвардейцев и человек 5 из нашего взвода прикрывали наш тыл, заняв позицию на каменском шоссе. Этой группой руководил Поприкаш. «Дольше держаться!» - звучали в моих ушах последние слова Казакова. И мы держались. Бой с белыми длился до 8 часов. По телефону в водокачке сообщили, что большая колонна белых перешла мост и двигается по выемке к вокзалу. Послышалась сильная стрельба и взрывы гранат у нас в тылу. Через несколько минут прибежал связной от Поприкаша и сообщил, что колонна белых, наступающих по каменском шоссе, захватила железнодорожный путь южнее вокзала. Стало ясным, что единственный путь отступления по линии железной дороги нам отрезан. Под напором белых наш сильно поредевший взвод перешел от вокзала через станционные пути и остановился в углу, образованном железнодорожной линией и каменским шоссе. Здесь был земляной карьер и кирпичи. В рытвинах этого карьера расположились остатки взвода и вели отчаянный бой, отбивая атаки белых со стороны каменского шоссе и вокзала. Горстка бойцов, без малейшего проблеска надежды на жизнь, обреченная на гибель, напрягала все усилия для того, чтобы дороже продать свою жизнь и достойно умереть, не сдаваясь врагу. Всего нас осталось не более полутора десятка человек. Это были преимущественно венгры, прошедшие боевой путь от Евсино до Барнаула. Они больше всего боялись попасть живыми в руки белочехов. Поэтому они в бою проявляли чудеса храбрости, и те, кто был тяжело ранен и не мог вести борьбу, приканчивали себя острыми ножами и бритвами. Их девизом было: не сдаваться живым врагу! Но эта титаническая борьба длилась недолго. Силы были слишком неравны, и вот наступила развязка. Густая цепь белых ринулась на истекающих кровью бойцов. Я почувствовал ожог ниже изгиба правой руки. Что-то теплое побежало по кисти. «Ранен», - мелькнуло в моем сознании. «Э, да это чепуха по сравнению с вечностью…» Поприкаш встал, сорвав с головы окровавленную повязку, и крикнул мне: – Саньсо! Ты есть русс… есть шанс жить… Беги! Он повернулся в сторону белых, сжимая в одной руке винтовку, в другой гранату, скрипя зубами прорычал: – Сак-р-ра-менто! – и бросился навстречу белым. За ним последовали все, кто еще был жив. Меня лихорадило. Не двигаясь с места, я смотрел им в след с полным сознанием того, что их бег является не достижением успеха, а бегом на верный убой. Против такой смерти возмущалось все мое существо, хотя я и отдавал себе отчет, что она и для меня неизбежна, если я промедлю. Последнее слово Поприкаша «беги!» заронило у меня искру надежды на спасение. «Надо бороться за жизнь! – лихорадочно работала мысль. – Спастись во что бы то ни стало!» Я оглянулся. Недалеко было здание, огороженное высоким забором. «Что это?» – старался вспомнить я… И вдруг вспомнил: холодильник, где хранилось масло и жиры для экспорта. «Попробую туда», – подумал я, засовывая в карман «наган». Началась частая стрельба и взрывы гранат. Вокруг пули роем рыли песок карьера. «Пора!» – сказал я самому себе, зажимая левой рукой раненную правую руку, побежал по рытвинам карьера к холодильнику… Когда я добежал до холодильника, бой кончился. Доносились лишь отдельные выстрелы, это белые добивали раненных красногвардейцев. Подпрыгнув, я обеими руками схватился за верхний обрез забора. Превозмогая боль раненой руки, выжал туловище на обрез, перевалился через забор и упал во двор. Корчась от боли, я поднялся на ноги и встретился лицом к лицу с человеком в замасленном костюме и с ведром в руке возле бочки с машинным маслом. Он был поражен неожиданным моим появлением и стоял некоторое время без движения. Я видел перед собой человека с отросшей щетиной на бороде, с бледным лицом и с широко открытыми глазами, оглядывавшими меня. Но вот в них отразился ужас, когда они были устремлены на мою руку, по которой струилась кровь. Человек ожил, забеспокоился. Оглядевшись вокруг, он подхватил меня под руку и торопливо повел в помещение. При входе встретился еще кто-то. Шепот, и меня втиснули в кладовую. Не успел я опомниться, как с меня была снята куртка, разорвана рубаха, перевязана рана, надет замасленный костюм, надвинута на голову дырявая войлочная шляпа. – Ну вот, ты и переодет, – довольным тоном сказал человек со щетиной. – Остальное зависит от тебя самого. Главное – боль терпи, не подавай виду… Он вывел меня из кладовой в машинное отделение. Сунув мне в руку масленку, указав на машину, строго заметил: – Смазывай и главное – терпи, не подавай виду. В это время в машинное отделение вошло несколько человек белочехов с оружием наготове, подозрительно всматриваясь в лица рабочих. Я не обращал на них внимания, ощупывал трущиеся части машины и заправлял масленки маслом… Конов А.А. Воспоминания о борьбе Красной гвардии Алтая с белочехами и внутренней контрреволюцией в 1918 году. (ЦХАФ АК, Ф. 5876, оп. 4, ед. 41.)
Новоалтаец: Из воспоминаний Арнольда ПЕТРАША, красногвардейца-словака из Семипалатинска: В ближайшем от нас городе Барнауле революционные силы были организованы еще хуже, а реакционных элементов оказалось значительно больше. Вербовка в Красную Армию проходила там на первых порах не очень успешно. В середине мая 1918 года городской Совет поручил нам послать в Барнаул и Новониколаевск (ныне Новосибирск) агиттройку. Меня назначили руководителем тройки. В Барнауле мы связались с местным советским руководством (там был, например, бывший военнопленный словак Энгель) и после инструктажа поехали в Новониколаевск. На небольшой станции, километрах в трех от станции Новониколаевск, мы неожиданно узнали, что последняя, как и мост через Обь, уже занята чехословацкими легионерами. Наша тройка оказалась в критическом положении. Агитационные материалы мы спрятали в железнодорожном вагоне и решили, что два товарища пойдут в Новониколаевск, а я попробую пробраться в Семипалатинск. Я шел вдоль путей. У четвертой станции встретил поезд на Новониколаевск, в нем ехали наши во главе с товарищем Ветером. Я примкнул к этой группе. Поезд состоял из трех вагонов. Перед паровозом шла платформа, нагруженная мешками с песком, между которыми был установлен пулемет. В нашем отряде насчитывалось около 100 человек, вооруженных винтовками и ручными гранатами. Мы осторожно продвинулись до очередной железнодорожной станции и оттуда по телеграфу стали, вызывать Новониколаевск. Он молчал. Вернулась наша разведка и сообщила, что со станции Бердское к Новониколаевску идет эшелон противника. Наш отряд подошел к станции Бердское, где жители, вернувшиеся из Новониколаевска, рассказали, что туда прибыл еще один поезд с чехословацкими легионерами. Товарищ Ветер собрал совет. На совете решили, что отряд недостаточно силен, чтобы вступить в бой со значительно превосходящими силами противника, вооруженными орудиями и станковыми пулеметами, и поэтому нужно просить подкреплений. Так как с Барнаулом связь была нарушена, Ветер приказал мне направиться на паровозе в Барнаул и попросить подкрепления. Я добрался до Барнаула, но там городской Совет не мог удовлетворить нашу просьбу. Он располагал только небольшим количеством людей для охраны порядка в городе. Тогда я по телеграфу связался с военным командованием Бийска и Семипалатинска. Из Семипалатинска нам обещали прислать подкрепление в 250 человек. Я вернулся в свой отряд и обо всем доложил командиру Ветеру. На следующий день против нас выступили два батальона чехословацких легионеров. Ребята держались геройски, но легионеров было намного больше, и после упорного боя наш отряд потерял почти три четверти своего состава. Раненых, бывших военнопленных, легионеры взяли в плен. Об этих товарищах мы ничего не смогли узнать даже после освобождения города. Вероятно, легионеры расстреляли их как «изменников родины». Остальные бойцы нашего отряда из бывших пленных укрылись в ближайшем густом лесу и, как мы позднее узнали, добрались до лагеря военнопленных в Новониколаевске, где, скрыв случившееся, нашли защиту. Мне же на товарном поезде удалось пробраться в Семипалатинск... Источник: «Былые походы». М. 1961 г., стр. 142-143. http://militera.lib.ru/memo/other/sb_bylye_pohody/09.html
Новоалтаец: В конце, по-видимому, описывается бой под ст. Усть-Тальменская (Черепановской фронт).
Новоалтаец: Недавно встретил упоминание о том, что в боях на Черепановском фронте якобы участвовал Федор Ефимович КОЛЯДО – тот самый, который командовал полком “Красных орлов” в партизанской армии Е.М. Мамонтова. Честно говоря, для меня это сюрприз. Это действительно так? Нет ли у кого-нибудь более подробной информации по этому вопросу?
Новоалтаец: Елисеенко Алексей пишет: Как говорится, всегда рад помочь. Семипалатинск отсканую, скину. А я все жду, жду... В свете вышеприведенных воспоминаний Петраша тем более хочется про Семипалатинск почитать...
Елисеенко Алексей: Новоалтаец пишет: В свете вышеприведенных воспоминаний Петраша тем более хочется про Семипалатинск почитать... На следующей неделе планирую.
Новоалтаец: Елисеенко Алексей пишет: На следующей неделе планирую. Заранее спасибо!
Новоалтаец: Еще один погибший под Тальменкой: Александр Тарасов (А.А. Тарасов) из села Алтайского (судя по всему, входил в бийский отряд). Похоронен на ст. Повалиха. http://altaisk.com/1-obshie-svedeniya/1-istoriya.html Получается, что А.А. Тарасов, скорее всего, был тяжело ранен в бою у полуказармы и при отходе красногвардейцев по железной дороге умер. Хотя, по воспоминаниям, отступавшие красногвардейцы оставили своих тяжелораненых в окрестных селах. Возможно, его тоже оставили в Повалихе, где он и умер позднее.
Новоалтаец: Из воспоминаний РОМАНЫЧЕВОЙ Любови Михайловны: В январе 1918 года ревком, Барнаульский Совет и редакция "Голоса труда" переехали в здание лесного управления Алтайского округа. В это время я работала бухгалтером в Совете и в редакции. Мне же приходилось выдавать и получать деньги по кассам Совета и редакции газеты. Выдавала зарплату, принмала контрибуцию от Барнаульской буржуазии. В денежной кладовой Совета хранились и все документы (архив) Совета. Ключи от кладовой были у меня на руках, вторые ключи находились у начальника охраны Совета. Это на случай пожара. В июне 1918 года, когда начался белогвардейский мятеж в Барнауле, я находилась в Совете до того момента, пока прекратилась стрельба. После стрельбы, вероятно вечером 11 июня, я ушла из Совета домой пообедать в сопровождении красногвардейца. Переночевала дома и снова пришла в Совет. Дня два работала по-прежнему. В эти дни в Совете все укладывалось, упаковывалось, готовилось к переезду. Вероятно, днем четырнадцатого июня я закрыла кладовую, в которой все находилось на своих местах (денежные ящики, металлическая шкатулка, из которой я обычно выдавала деньги, и архив Совета) и ушла домой. Ночевала дома. А на утро, 15 июня, в Барнаул вошли белочехи. Я собралась идти в Совет, но началась стрельба в городе и на нашей улице (ул. Гоголевская, 68), поэтому пройти в Совет не удалось в этот день. Когда в городе успокоилась стрельба, числа 16 или 17 июня я пришла в Совет, но там никого не было. Решетка кладовой была взломана, денежные ящики раскрыты, а моей шкатулки не оказалось. Не было на месте и архива Совета. Во всех комнатах двери были раскрыты, на полу валялись рваные бумаги, вероятно из столов. Всюду валялись окурки. Куда исчезли деньги, шкатулка и архив Совета я не знаю до сих пор. Не знаю, кто забрал все эти ценности, так как спросить было не у кого. Сторожа в Совете уже не было, его комната под лестницей в мезонин оказалась пустая. Это был мой последний приход в Совет. После этого я хотя и жила в Барнауле, но скрывалась. Романычева Л.М. Воспоминания о работе в Барнаульском Совете в должности бухгалтера-кассира в 1917-18 гг. (ЦХАФ АК, Ф. 5876, оп. 6, ед. 253)
белый: Дату составления воспоминаний не укажете?
белый: Дату составления воспоминаний не укажете?
Новоалтаец: белый пишет: Дату составления воспоминаний не укажете? 1.2.67 г. Романычева Любовь Михайловна, 1895 года рождения, бывший бухгалтер и кассир Барнаульского Совета. г. Барнаул, пр-т Социалистический, 32, кв. 23. тел.2-20-49.
Новоалтаец: Новоалтаец пишет: Сторожа в Совете уже не было, его комната под лестницей в мезонин оказалась пустая. Вывод: все забрал сторож!
мир: Вывод: все забрал сторож! Ха-ха-ха! Точно! Кстати, не знаю куда воткнуть интересный факт, но газетный стиль напомнил: в 1970-е годы была детская книжка одного венгерского интернационалиста о его участии в Гражданской войне (не знаю названия). В не писалось, что когда венгров, застигнутых в Благовещенске революцией и начавшейся Гражданской войной допрашивали белые, то многих венгров расстреляли по причине того, что они говорили свою национальность на допросе как "мадьяр". Мол, белые считали, что "мадьяры" за красных автоматически, а "венгры" - добропорядочные люди. Поэтому неудивительно, что в газете красных называют преимущественно "мадьяро-большевистскими" бандами.
Новоалтаец: мир пишет: Поэтому неудивительно, что в газете красных называют преимущественно "мадьяро-большевистскими" бандами. Да уж, мадьяры в глазах белых, как и в "белой" прессе, предстают самыми распоследними подонками, чуть ли не зверьми в человечьем обличии. Зато чехи ну прямо до того честные благородные, что читаешь - и хочется слезу умиления пустить! Впрочем, такое отношение к чехам, как известно, имело место быть лишь до поры до времени...
мир: Да уж, мадьяры в глазах белых, как и в "белой" прессе, предстают самыми распоследними подонками, чуть ли не зверьми в человечьем обличии. Зато чехи ну прямо до того честные благородные, что читаешь - и хочется слезу умиления пустить! Впрочем, такое отношение к чехам, как известно, имело место быть лишь до поры до времени... Н-да... А потом про инородцев, распинающих гибнущую Россию пишут. Любопытно, что к интервентам (ну, точнее, Антанте) было такое же отношение. От сначала чуть ли не влюбленной пары до состояния перманентных криков: "Предали!", которое сохраняется по сей день. А ведь такая серьёзная была помощь и такая неблагодарность...
Сергей Б.: Ув. Новоалтаец, прошу прощенья, если немного не по теме, дело такое: мне известно, что мой прадед учавствовал во взятии Барнаула, после чего его воинская часть (регулярная армия, русские) располагалась на ст. Алтайская, примерно в конце 1918 г. эта часть в срочном порядке отбыла на ст. Оловянная Читинской обл. Может быть, вдруг, у Вас есть какая-то информация относительно этих белых частей и их командиров уже после взятия города, что-то типа "такая-то рота такого-то полка" и т.д.? Спасибо!
Новоалтаец: Сергей Б. пишет: Ув. Новоалтаец, прошу прощенья, если немного не по теме, дело такое: мне известно, что мой прадед учавствовал во взятии Барнаула, после чего его воинская часть (регулярная армия, русские) располагалась на ст. Алтайская, примерно в конце 1918 г. эта часть в срочном порядке отбыла на ст. Оловянная Читинской обл. Может быть, вдруг, у Вас есть какая-то информация относительно этих белых частей и их командиров уже после взятия города, что-то типа "такая-то рота такого-то полка" и т.д.? Спасибо! Очень интересно. Сергей, а нельзя ли поподробнее - расскажите все, что знаете. Ваш прадед был родом из Барнаула (Барнаульского уезда)? Как его звали? Кем он был? Как оказался в армии Временного Сибирского правительства? Какие подробности Вам известны по его участию во взятии Барнаула и по дальнейшим событиям? На ст. Алтайской могла располагаться, теоретически, в качестве гарнизона какая-то часть 3-го Барнаульского полка (который, в свою очередь, формировался на основе барнаульской подпольной антибольшевистской организации). Насколько мне известно, боевые действия в районе ст. Оловянная велись в августе 1918 г. В июле полк отбыл на восток, в сентябре вернулся обратно в Барнаул. К декабрю полк вновь отбыл, но на сей раз на Уральский фронт. Не знаю, была ли необходимость отсылать к Оловянной какие-либо силы в конце года - по-моему, там в это время все было спокойно. Хотя я могу и ошибаться. Кстати, 3-м Барнаульским полком вплотную занимается наш коллега Barnaulets - может, ему что-нибудь известно - стояла ли какая-то часть полка на ст. Алтайской. Гарнизон там был, это совершенно точно. Но подробностей у меня пока нет.
Сергей Б.: Новоалтаец пишет: а нельзя ли поподробнее - расскажите все, что знаете. Известно не так много: прадед Ударцев Георгий Григорьевич, 1876 г.р., неизвестно откуда родом - возможно из Курганского уезда, был в звании унтера. Со слов бабушки, дословно: "его воинская часть стояла под Барнаулом на противоположном берегу Оби" - думаю, вариантов не так много, где эта часть могла распологаться. Отбыли на ст. Оловянная во второй половине 1918 г., в каком месяце - неизвестно. Моя прабабка Дарья Николаевна - его будущая жена, родом из Барнаула, была служанкой в каком-то богатом доме, прадед был вхожим в этот дом. Опять же, со слов бабушки: "перед самой отправкой прадед прибежал к прабабке, сделал ей предложение, они поженились и он увез её с собой на ст. Оловянная". В августе 1919 г. родилась бабушка, регистрация её рождения была на ст. Оловянная. Знаю еще, позднее он был сильно ранен в ногу, хромал до конца жизни. Еще он был награжден крестом св. Георгия, за что и когда - неизвестно, т.к. он, вроде как, не сильно любил про это рассказывать. Еще бабушка своими глазами видела бумаги, подтверждающие его потомственное дворянство или типа того. Примерно в 1924 г. он со своей семьей переехал в Курганский уезд, т.к. у него там был неплохой надел земли, колхозов еще не было. Умер в 1931 г. во время эпидемии тифа. Еще известно, что на ст. Оловянная у него жил брат, он был то ли директором, то ли каким-то управляющим-бухгалтером ресторана, был убит при ограблении во время перевозки выручки. Это всё.
Новоалтаец: Сергей Б. пишет: Со слов бабушки, дословно: "его воинская часть стояла под Барнаулом на противоположном берегу Оби" - думаю, вариантов не так много, где эта часть могла распологаться. Да, ст. Алтайская выступает наиболее вероятным «кандидатом». И все же не единственным. Это мог быть, например, и Бобровский Затон на правом берегу Оби, и даже Повалиха. Сергей Б. пишет: Моя прабабка Дарья Николаевна - его будущая жена, родом из Барнаула, была служанкой в каком-то богатом доме, прадед был вхожим в этот дом. Из этого можно сделать вывод, что он все-таки был местным – пусть и не уроженцем Барнаула, но по крайней мере какое-то время жил там. Значит, скорее всего, он не имел отношения ни к Новониколаевскому полку, ни к Томскому – как участник взятии Барнаула он мог входить только в барнаульскую подпольную антибольшевистскую организацию под командой А.С. Ракина. На ее основе затем был сформирован 1-й Барнаульский полк (ставший позднее 3-м). Возможно, Ваш прадед в него и вошел (хотя в известных мне списках полка он не числится). А вот с Оловянной не все ясно. Насколько я понял, Ваш прадед как уехал туда, так в Барнаул уже не возвращался? Или все-таки возвращался? Потому что Барнаульский полк после боев в Забайкалье (в том числе и в р-не ст. Оловянной) возвратился в Барнаул в сентябре 1918 г. Если Ваш прадед был в этом полку, он, по идее, тоже должен был вернуться. Если только не был тяжело ранен именно тогда, в августе 1918 г. - тогда вполне мог остаться. Хотя, наверное, могли быть и еще какие-то причины, которые мне трудно предугадать. Скажем, откуда там взялся его брат? Если же Ваш прадед не входил в 1-й Баранульский полк, а оставался какое-то время в Барнауле, то должна была иметь место еще одна, более поздняя отправка барнаульцев на восток (опять-таки в р-н ст. Оловянной). Причем, надо полагать, не позднее ноября (судя по времени рождения Вашей бабушки). Но мне о такой отправке ничего не известно. Возможно, другие коллеги что-нибудь подскажут по этому поводу.
полная версия страницы