Форум » Сибиряки в войнах России до 1914 г » Участие сибиряков в Отечественной войне 1812 года » Ответить
Участие сибиряков в Отечественной войне 1812 года
Oigen Pl: Учитывая юбилейный год, возможно будет уместным открыть и эту тему на Форуме? Для начала - одна из книг: Альбовский Е.А. "История Иркутского полка (50-й Драгунский Иркутский полк)", 1902, Минск. типо-лит. Б. И. Соломонова В книге излагается история Иркутского полка (50-й Драгунский Иркутский полк): Пограничные Сибирские линии, Сибирский драгунский полк, описание крепости Усть-Каменогорск и окрестностей, пожар в эскадроне, убийство поручика Маскевича, пьянство и безобразия, тайная торговля с киргизами, Отечественная война 1812 года (сражение под Смоленском, Бородинская битва), участие в походах 1813-1815 годов, и др. - http://depositfiles.com/files/716ugg5ef
Ответов - 93, стр:
1 2 3 4 5 All
Oigen Pl: О прошлом юбилее - столетнем. Скоро будет возможность сравнить: "Вследствие поступающих до сего времени от г.г. Губернаторов и Градоначальников ходатайств о высылке знаков светло-бронзовой медали, учрежденной в память столетия Отечественной войны 1812 г., Департаментом Общих Дел было сделано надлежащее сношение с Главным Управлением Генеральнаго Штаба, которое уведомило, что оно лишено возможности исполнить означенное требование за полным израсходованием всего заготовленного им запаса юбилейных медалей. В виду сего, если Ваше Превосходительство не предполагаете сделать, от себя заказ в потребном количестве медалей на Монетном Дворе, то казалось бы наиболее правильным из лиц, коим испрашиваются медали по пункту Д (лица, принимавшим видное участие в разработке торжественных мероприятий - С. Купрюшкин) Положения, состоящим в классных чинах, предоставлять лишь право на ношение медали, с предложением приобретать ее за свой счет, а для низших служащих - покупать таковыя за счет хозяйственных или иных сумм учреждений, что, при весьма невысокой продажной цене юбилейных медалей в память войны 1812 г. (от 25 - 50 коп. за экземпляр), затруднительным бы не представилось. Что же касается порядка взимания гербового сбора по переписке, возникающей по вопросам о праве на ношение сказанной юбилейной медали, то, согласно разъяснению Департамента Окладных Сборов Министерства Финансов, оплате гербовым сбором в размере 75 коп. с листа подлежат лишь ходатайства, возбуждаемый отдельными лицами о своих правах на ношение названной медали, что не может быть распространено на лиц, получающих медали распоряжением начальства по своему служебному положению или по своей деятельности, без каких либо особых ходатайств с их стороны. Об изложенном сообщаю Вашему Превосходительству для сведения и надлежащего руководства." (ГАТО, Фонд 3, опись 2, дело 6709, лист 81). Всего на С.-Петербургском монетном дворе в 1912 году было отчеканено 442.000 медалей (Д.И. Петерс "Наградные медали Российской империи XIX - XX веков". Каталог. М. 1996 г. стр. 272), но уже к началу 1913 года все они были израсходованы и дальнейшее награждение производилось только выдачей свидетельства на право ношения юбилейной медали, сами медали заказывались награжденными у частных мастеров. В ГАТО сохранилась и переписка по поводу одного награждения прямого потомка офицера участника войны 1812 г. Томский губернатор. 1-ое отделение Губернского Управления. Сентября 29 дня 1913 г. Барнаульскому Уездному Исправнику. Прилагаемое свидетельство на право ношения медали в память столетия Отечественной войны предлагаю выдать проживающей в г. Барнауле дворянке Марии Гавриловне Басараевой, под росписку, которую доставить в Губернское Управление, предварительно истребовав от нее две гербовых 75 к. марки." (ГАТО, Фонд 3, опись 2, дело 6709, лист 90). - http://medalirus.narod.ru/Tools/st11.htm
Oigen Pl: А это сравнение с инициативой 10-летней давности: Altay Daily Review 31-07-2002 -------------------------------------------------------------------------------- СОЗДАН ОРГКОМИТЕТ ПО ПРОВЕДЕНИЮ В БАРНАУЛЕ ПРАЗДНОВАНИЯ 190-ЛЕТИЯ ПОБЕДЫ РОССИИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 1812 ГОДА. Инициатива проведения городского праздника принадлежит нескольким студенткам истфака Алтайского государственного университета, занимающихся историей войны с Наполеоном Бонапартом. Как известно, это историческое событие имеет непосредственное отношение к истории Алтая. 25 августа 1812 года Томский мушкетерский пехотный полк*, в составе которого служили жители Барнаула и Алтая, отправился на Отечественную войну 1812 г. (на Алтае в это время также формировалось ополчение и проводился сбор пожертвований). Мушкетеры принимали участие в решающей битве при Бородино, защищая знаменитый редут Раевского. Уроженец Бийска генерал Скалон удостоился чести быть погребенным своими врагами - французами по личному приказу императора Наполеона. Доблестный полк дошел до Парижа. Данная идея нашла поддержку у главы администрации Барнаула Владимира Баварина. Он пообещал поддержку в проведении праздника со стороны городского бюджета (предполагается, что город возьмет на себя все расходы по организационному обеспечению работы площадки праздника). Создан оргкомитет по проведению празднования 190-летия победы России в Отечественной войне 1812 года. В него вошли вице-мэр Барнаула Николай Черепанов, председатель Совета Конгресса интеллигенции Алтайского края Юрий Чернышов, художественный руководитель театра музкомедии Владимир Филимонов, секретарь правления Союза писателей России Владимир Свинцов, председатель правления Союза художников Алтая Владимир Прохода и другие известные деятели науки и культуры. Сопредседателями Оргкомитета избраны Александр Гончаренко, председатель Алтайской краевой общественной организации "Защита и поддержка гражданских прав и инициатив", член Комиссии по правам человека при главе администрации края и Юрий Белозерцев, атаман Алтайской краевой казачьей общины. Мероприятие состоится 24 августа в г. Барнауле на площади у краевой библиотеки им. В.Я. Шишкова. Сценарий празднования предполагает представление с участием казаков, кадетов, творческих народных коллективов. Все коллективы предполагается привлечь к участию в празднике на соновах добровольчества. Будет открыта творческая экспозиция и пройдет сбор подписей для обращения к администрации города с просьбой увековечить память Томского мушкетерского пехотного полка. Организаторы празника сейчас обсудают разные варианты этой инициативы - от предложения переименовать одну из улиц города, до установки мемориальной доски или камня. В день празднования также планируется проведение молебна в Никольском храме по всем погибшим воинам. Валерий Савинков. - http://www.bankfax.ru/page.php?pg=18900 * "В ордере провиантскому коммисионеру Симанову от 4 августа 1808 г. Пестель о сроках вывода полков к Казани в августе 1808 г.: Сибирский драгунский полк из крепости Св. Петра начинает движение 12 августа; 19-й егерский полк из крепости Пресновской выходит 18 августа; Ширванский мушкетерский полк из Омской крепости выводится 10 августа; Иркутский драгунский полк из форпоста Коряковского должен был выйти 18 августа и соединиться с отдельным эскадроном; Томский мушкетерский полк выходит из Барнаула и его окрестностей 15 августа". http://www.museum.ru/museum/1812/Library/Panfilov/index.html Лишь некоторых полков известен состав и численность при выводе из Томской и Тобольской губерний. Так, численность Томского мушкетерского полка, выступившего в поход, была 1951 человек. Из них штаб-офицеров – 7, обер-офицеров – 28, унтер-офицеров – 120, рядовых – 1532, нестроевых – 264 человека. - Ростов Н. Д. Земли Алтайской верные сыны: из истории доблести и чести воинской сибирских полков. – Барнаул, 2003. С. 20-22.
Oigen Pl: Наряду с многократно упомнавшимся уроженцем г. Бийска Антоном Антоновичем Скалоном (+5 августа 1812) еще один прославленный участник Отечественной войны не совсем чужой Бийску - Кисловский Дмитрий Андреевич. Это имя стало известным благодаря уважаемому коллеге Унтеру. Но пока, к сожалению, все еще известно в узком кругу - http://www.bankfax.ru/page.php?pg=79514
barnaulets: В принципе, личности известные, особенно Скалон. Но, я думаю, не грех лишний раз вспомнить их добрым словом в канун грядущего Юбилея. Я думаю, коллеги Oigen и Унтер, могли бы меня дополнить по этим персоналиям. Уроженец Бийска, герой Отечественной войны 1812 года, генерал Антон Антонович Скалон Прадед его, французский дворянин, переселился в Швейцарию, а дед, приглашенный на русскую службу, прибыл в 1710 г. в Москву. Отец, Антон Данилович Скалон, дослужился до чина генерал-поручика. В 1775 г. Скалон был записан рядовым в л.-гв. Преображенский полк, через семь лет переведён в л.-гв. Семёновский полк. 13 января 1783 получил первый офицерский чин поручика и был направлен на службу в Сибирский драгунский полк. 9 мая 1798 назначен полковым командиром Сибирского драгунского полка. Был пожалован чинами полковника — 11 марта 1799 и генерал-майора — 15 октября 1800. 11 апреля 1800 назначен шефом Сибирского драгунского полка, 30 марта 1802 переведён шефом Иркутского драгунского полка. По семейным обстоятельствам с 27 ноября 1802 по 26 апреля 1806 находился в отставке. С началом наполеоновских войн вернулся на службу шефом Иркутского драгунского полка. В 1809 г. привел на Волынь шесть регулярных полков из Сибири. За совершение похода в исключительном порядке «с особенным сбережением людей» Скалон удостоился ордена Св. Владимира 3-й ст. 26 ноября 1811 был пожалован орденом св. Георгия 4-го кл. за 25-летнюю службу. В начале 1812 г. командовал 10-й бригадой 3-й кавалерийской дивизии в составе 3-го резервного кавалерийского корпуса. 5 августа, на второй день обороны Смоленска, решив предупредить атаку французской кавалерии, устремился навстречу неприятелю со своей бригадой. Картечная пуля сразила его наповал, а наша кавалерия была отброшена. Останки Скалона были захоронены французами на третий день после взятия Смоленска со всеми воинскими почестями в Королевском бастионе в присутствии Наполеона. Ныне могила генерала — защитника Смоленска оказалась на территории парка культуры и отдыха. Ее украшает четырехгранный пирамидальный обелиск розового гранита. Гранитная колонна, установленная в 1912 г., не сохранилась.
barnaulets: Получилось, что мы с коллегой Oigen Pl практически одновременно вспомнили об одних и тех же людях.
barnaulets: Дмитрий Андреевич Кисловский. Р. 1781. Сын обер-офицера, дворянина Томской губернии. Генерал-майор. Георгиевский кавалер. В службу вступил рядовым в Бийский гарнизонный батальон 16.05.1798; произведен в подпрапорщики 1.01.1799, в прапорщики – 1.02.1800; переведен в Ширванский пехотный полк 4.11.1804; пожалован в подпоручики 23.02.1805; переведен в Кременчугский пехотный полк 9.12.1806; назначен полковым адъютантом 5.04.1807; пожалован: в поручики 12.08.1807, в штабс-капитаны 26.12.1807, в капитаны 29.08.1810; определен в 1-й С.-Петербургский учебный батальон 1.02.1812; пожалован: в майоры 10.03.1812, в подполковники 6.11.1812, в полковники 15.02.1814; назначен командиром Ревельского пехотного полка 7.12.1814; пожалован в генерал-майоры 30.08.1822; назначен командиром 2-й бригады 9-й пехотной дивизии 15.09.1823, командиром 3-й бригады 8-й пехотной дивизии – 11.05.1824, командиром 2-й бригады 4-й пехотной дивизии – 5.11.1824; отставлен «за ранами» с мундиром и пенсионом полного жалованья 9.12.1827. С 9.02.1808 участвовал в войне со Швецией: был при занятии Ловизы и Гельсингфорса, с 19 февраля по 25 апреля – при осаде и взятии Свеаборга, с 21 мая на гребной флотилии; 18 июня в сражении при острове Хонго; 22 июня при изгнании шведского флота на Плесе Аристо, между островами Рундсало и Харвисало; за отличие награжден орденом Св. Анны 4-й ст. (18.08.1808); 18 августа участвовал в сражении при острове Рундсало; в 1809 – в экспедиции на Аландские острова и к г. Або. Участник войны 1812 и заграничных походов: 10.07.1812 в сражении с французами при Витебске; 5 и 6 августа – при Смоленске; 7 августа – при д. Гедеоново; 26 августа – при Бородино, за отличие в котором награжден орденом Св. Владимира 4-й ст. с бантом; 22 сентября – при с. Тарутино; 6 октября – при д. Тетеркино; 11 октября – при Малоярославце; 22 октября – близ Вязьмы, за отличие в котором награжден орденом Св. Анны 2-й ст.; 26 октября – при Дорогобуже; 3 и 4 ноября – при с. Мерлино; 5 и 6 ноября – при г. Красном, где за отличие пожалован в подполковники; 17 ноября – при занятии г. Борисова; получил серебряную медаль на голубой ленте в память войны 1812; 1.02.1813 при занятии Калиша; 18 февраля – Дрездена; 20 апреля в сражении при Люцене ранен пулей в грудь навылет, за отличие награжден орденом Св. Анны 2-й ст. с алмазами и прусским орденом «За заслуги»; 10 августа в сражении при Петерсвальде; 12 августа – при Кенигштейне; 2 сентября – при Мюллендорфе; 5 сентября – при Кульме; 26 сентября – при Альтенбурге; 2 октября – при Вахау; 4 октября в сражении под Лейпцигом ранен ранен в голову палашом и взят в плен, в котором находился 5 дней; 20 и 21.01.1814 – при Бриен-ле-Шато; 31 января при занятии Ножана; 15 февраля – при Бар-сюр-Обе, за отличие пожалован в полковники; 19 февраля – при Труа; 2 марта – при Пен-сюр-Сене; 4 марта – при д. Колперонди; 9 марта – при взятии Арси-сюр-Оба; 13 марта – при Фершемпенуазе; 18 марта – при взятии Парижа, за отличие награжден Георгиевским оружием – золотой шпагой с надписью «За храбрость». Имел серебряную медаль «За взятие Парижа» в 1814. Помещик с. Княжое Ряжского уезда Рязанской губернии. http://www.history-ryazan.ru/node/10675 http://baza.vgdru.com/1/15747/
barnaulets: Oigen Pl Спасибо за портрет Кисловского
Oigen Pl: ...как раз хотел перенести - под Ваш текст Д.А. Кисловский - как полковник Ревельского пехотного полка (Св. Владимира 4-й ст. с бантом, Св. Анны 2-й ст. с алмазами, Серебряная медаль в память Отечественной войны 1812 г., Pour le Mérite/Пруссия)
Oigen Pl: Трижды писал ранее о Кирилле Федоровиче: 1) "Два слова" - http://dwaslova.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=2078&Itemid=51 2) "Свободный курс" - http://old.altapress.ru/13039/ 3) "Алтайская правда" - http://www.ap.altairegion.ru/347-07/6.html (Поищу в "загашниках" первоначальный большой текст о нем, который - как водится - сильно подрезали при публикации).
Унтер: Данная тема крайне интересна и фактически не изучена. За последние несколько лет мне удалось собрать инфо на два с половиной десятка участников войны 1812 года так или иначе связанных с Бийском - родились, служили, жили в нем. В счет не беру Антона Антоновича Скалона, т. к. его биографом является Сергей Юрьевич Исупов. А если потрясти краевой и Томский архивы, то, я думаю, можно было бы целый сборник составить к юбилею... Но, как говорится - "бы" мешает...
barnaulets: Из сборника: История Алтайского края. XVIII-XX вв.: Научные и документальные материалы. –Барнаул, 2005
Oigen Pl: Спасибо, уважаемый Андрей! Обратите, пожалуйста, внимание, что вместо страниц 163-164 (статьи по Отечественной войне) Вами представлены здесь страницы статьи о колчаковско-советском моряке Клюссе.
barnaulets: Спасибо, что заметили, исправим!
Унтер: Осенью 1826 г. в Бийском гарнизонном батальоне, по его выступлении к новой квартире в Пресновской крепости, проходили службу следующие офицеры участники кампании 1812 г.: Беклемищев (Беклемишев), поручик Воинков, поручик Деев, подпоручик Суязов, поручик Все они имели серебряную медаль "В память Отечественной войны 1812 года". Судя по всему, в офицеры произведены из нижних чинов. Тем более что Суязов имел ЗОО св. Анны за беспорочную службу, жалуемый лишь нижним чинам. На 1828-1831 гг. командиром Бийской инвалидной команды был майор Скорняков, кавалер ордена св. Владимира 4-й степени с бантом. Он так же имел медаль "В память Отечественной войны 1812 года". В войсках Отдельного Сибирского корпуса было довольно много офицеров участников Отечественной войны 1812 г. Но пока руки не доходят все это систематизировать...
Унтер: Пожалованные серебряной медалью "В память Отечественной войны 1812 года", в разное время служившие по Томской губернии: фон Галлер Владимир Иванович, коллежский советник, орден св. Владимира 4-й ст. с бантом, орден св. Анны 4-й ст., знак беспорочной службы за 20 лет Багарев (Басарев) Петр Данилович, титулярный советник Вроблевский Людвиг Козмич, коллежский советник, знак беспорочной службы за 20 лет Коркин Иван Семенович, отставной подпоручик, орден св. Анны 4-й ст., ЗОВО св. Георгия 4-й ст. Косоротов Емельян Якимович, надворный советник, орден св. Владимира 4-й ст. с бантом Курзин Иван Иванович, гражданский чиновник 9-го класса, серебрянная медаль "За взятие Парижа" (1814 г.) Молченко Лев Петрович, коллежский асессор, знак беспорочной службы за 20 лет Мыльников Николай Михайлович, майор Осипов Николай Еремеевич, титулярный советник, орден св. Анны 4-й ст., Прусский орден за заслуги, серебрянная медаль "За взятие Парижа" (1814 г.) Похвиснев Николай Александрович, коллежский секретарь Савицкий Франц Осипович, майор, золотой крест, бронзовая медаль "В память Отечественной войны 1812 года" Татаринов Степан Петрович, генерал-майор, орден св. Владимира 3-й ст., орден св. Анны 2-й ст. с И. К., знак беспорочной службы за 35 лет Элин Андрей Гаврилович, отставной майор, орден св. Анны 4-й ст.
Ратник: Oigen Pl пишет: Томский мушкетерский пехотный полк*, в составе которого служили жители Барнаула и Алтая, отправился на Отечественную войну 1812 г. (на Алтае в это время также формировалось ополчение и проводился сбор пожертвований). А никто не подскажет в состав какого ополчения вошли алтайцы?Алтайского ополчения вроде как не было,самые восточные-Симбирское и Казанское ополчения.Хотя я не специалист,но интересно.
Oigen Pl: "В Отечественную войну 1812 года только 16 губерний России, близлежащих к театру военных действий, должны были выставить ополчение. Предполагалось, что в ополчение должны были войти около 200.000 человек. Но русский народ, руководимый чувством высокого долга перед Родиной, выставил свыше 324.000 ополченцев. Мощное патриотическое движение охватило всю страну. Высочайшим Манифестом от 1 июля 1812 года Сибирским губерниям предписывалось: " а) с 500 душ взять по 5 человек; б) набор начать по окончании полевых работ и уборки хлеба, т.е. с 1 ноября и окончить с 1 января будущего 1813 года; в) дозволить желающим, вместо поставки рекрут натурою, вносить по 2 тыс. рублей за каждого...". Затем было запрещено формирование отрядов ополчения в Сибирских губерниях. Это более всего касалось Алтая, являвшегося вотчиной царя. Сбор рекрутских денег в Сибирских губерниях был отменен и заменен добровольным пожертвованием. Тем не менее из Сибири в связи с начавшейся Отечественной войной были выведены 7 регулярных полков и две артиллерийские роты. Из них 5 полков приняли участие в Бородинском сражении, среди них: Томский мушкетерский полк, квартировавший в районе Змеиногорского рудника, Иркутский и Сибирский драгунские, 19 егерский полки. Алтайцы воевали в составе Селенгинского и Ширванского мушкетерских полков. " - http://new.hist.asu.ru/biblio/archiv/Archivist2_4/51.html Я в той цитате (что Вы привели - по ополчению и пожертвованиям) неслучайно у Томского полка ставил примечание-"звездочку". Т.е. до сих пор повсеместно ставят телегу перед лошадью, говоря о выводе полков: полки выводили намного раньше 1812 года, но почему-то это игнорируется - ради красного словца: "руководимый чувством высокого долга перед Родиной"? "Принимали участие в военных действиях и те жители Алтая, которым довелось быть в это время в центральных губерниях, они не колеблясь вступали в ряды народного ополчения. Так, 4 октября 1812 года из Кабинета в Канцелярию Колывано-Воскресенского горного начальства сообщалось, что "...прибывший в горный кадетский корпус унтершихмейстер Колыванских заводов Иван Залесов по случаю объявленного им начальнику корпуса желания вступить в военную службу в настоящей войне отправлен 10 числа августа сего года к главному начальнику ополчения Санкт-Петербургского округа для помещения его, Залесова, в ополчение по его благоусмотрению, о чем для надлежащего сведения канцелярии сим дается знать". Вскоре в Канцелярию было получено сообщение из Кабинета о вступлении в ополчение барнаульца Никиты Попова. Иван Залесов и Никита Попов были зачислены ратниками Петербургского ополчения, прошедшего путь от Полоцка до Березины. Интересна судьба жителя Барнаула, который был лекарем при штабе Кутузова. Флегонт Дмитриевич Ложников служил лекарем в Барнаульской аптеке. В декабре 1806 года направлен в Императорскую медико-хирургическую академию "для усовершенствования врачебной науки". С 19 марта 1812 года определен младшим лекарем в 17 артиллерийскую бригаду, а с 22 сентября командирован "в главное дежурство князя Голенищева-Кутузова-Смоленского". Ф.Д. Ложников провел в боях весь 1812 год: участвовал в сражениях Витебском, Смоленском, Бородинском, Тарутинском, Малоярославском, под Дорогобужем, Красном и Березине. Наград за участие в боях не получил. Вернувшись на Алтай, Ложников служил заведующим госпиталем в Барнауле, затем на Салаирском, Змеиногорском рудниках. Другие имена жителей Барнаула и Алтая, принимавших участие в военных действиях мало известны. Известный краевед Н.Я. Савельев называет фамилии ветеранов Отечественной войны 1812 года, вернувшихся на Алтай после ее окончания, и называет число известных ветеранов - 22, но это в основном жители сельской местности. Основной вклад алтайских жителей, в том числе, жителей Барнаула все же был внесен не людскими ресурсами, а денежными вкладами." - http://new.hist.asu.ru/biblio/archiv/Archivist2_4/51.html
Oigen Pl: Altay Daily Review 11-04-2012 -------------------------------------------------------------------------------- В Алтайском крае организуют книжно-читательскую кампанию, посвященную Отечественной войне 1812 года. Книжно-читательская кампания стартует в Алтайском крае 12 апреля. Она включает в себя книжно-иллюстративную выставку "Отечественная война 1812 года в литературе и искусстве", "академический десант" с участием ученых-историков, экскурсии, пишет официальный сайт Алтайского края. Организатором кампании выступила Алтайская краевая библиотека им. В.Я. Шишкова. Её цель - показать Отечественную войну 1812 года через призму произведений литературы, музыки, живописи, архитектуры, созданных в разные периоды истории. Экспозиция содержит около 600 документов, раскрывающих в хронологическом порядке исторические события, связанные с героической эпохой: предпосылки и начало войны. 1812 года, жизнь и деятельность Михаила Кутузова, Бородинское сражение, судьба Наполеона, партизанское движение, памятники архитектуры, связанные с героическим событиям, и многое другое. Особый раздел раскрывает вклад Алтая в победу в Отечественной войне 1812 года. Это монография Николая Ростова "Земли Алтайской верные сыны", материалы научных конференций "...За род свой, за Отечество..." и другие. На выставке представлены также документы из редкого фонда библиотеки: книга, изданные к 100-летию со дня победы в Отечественной войне 1812 года ( "Отечественная война и русское общество" в 7 томах, "Война русского народа с Наполеоном" и др.), книги из серии ЖЗЛ: "Герои 1812 года", "Денис Давыдов" "Кутузов". Экспозицию дополняют уникальные экспонаты музея археологии и этнографии Алтая АлтГУ, вольная копия пушки образца 1812 года, а также пушки в натуральную величину, инсталляции на тему Отечественной войны 1812 года, галерея рисунков, выполненных учениками студии "Кисть". В открытии выставки примут участие ученики барнаульской школы N53, благодаря которым, зрители смогут побывать на настоящем балу и погрузиться в историческую атмосферу. Открытие книжно-иллюстративной выставки "Отечественная война 1812 года в литературе и искусстве" состоится 12 апреля в 15:00 в краевой библиотеке им. В.Я. Шишкова - http://bankfax.ru/page.php?pg=82926
Oigen Pl: 20 апреля в "Алтайской правде" вышла статья о Д.А. Кисловском - с цветным портретом, представленным здесь выше: «Примеры мужества и неустрашимости» Наш земляк – в родне у Станиславского? В списке офицеров и генералов 2-го пехотного корпуса, представленных к наградам за Бородинское сражение, значится Кременчугского пехотного полка майор Кисловский, кавалер ордена Св. Анны 3-го класса, который вместе с майорами Чеодаевым и Емиловским представлен к ордену Св. Владимира IV степени за то, что они «поощряли подчиненных, давая примеры своим мужеством и неустрашимостью, а также неоднократно благоразумными распоряжениями опрокидывали неприятельскую кавалерию сильным батальным огнем». Кисловского считает своим Рязанская область. Однако там, в своем поместье, в селе Княжое Ряжского уезда, Кисловский, отставной, покрытый ранами генерал, доживал свой век. А начал службу он в Бийске, вступив в 1798 году в возрасте 17 лет рядовым в Бийский гарнизонный батальон. «Раскопал» его в 2011 году Константин Ярославцев, тогда сотрудник Бийского краеведческого музея имени Бианки. На тот момент был известен лишь послужной список. За прошедший год «раскопки» продолжились и вот что удалось узнать. Бийск В старой России Кисловские были известной дворянской фамилией – наиболее древняя ее ветвь происходила от князей смоленских, но Дмитрий Андреевич принадлежал, видимо, к менее знатной сибирской ветви фамилии. Поступив совсем юным на военную службу, он в 1804 году был переведен из Бийского гарнизонного батальона в Ширванский мушкетерский полк. Полк этот был сформирован еще в 1724 году в Баку (отсюда и название), а затем после вышедшего в 1744 году сенатского указа о создании Сибирского корпуса для охраны заводов Ширванский полк был переведен в Сибирь. К эпохе наполеоновских войн полк был расквартирован в населенных пунктах Колывано-Воскресенского горного округа. Как выяснил барнаульский военный историк Николай Ростов, в 1806 году треть личного состава сибирских полков была отправлена на пополнение полков 1-й и 2-й Западных армий. В числе отправившихся к западных границам империи был и подпоручик Дмитрий Кисловский. Гренадерская и три мушкетерские роты Ширванского полка стали основой при создании Кременчугского пехотного полка, в который добавили еще рекрутов из Ржева и Волоколамска. В 1808 году Кременчугский полк участвовал в Русско-шведской войне, блокируя с прочими войсками крепость Свеаборг, а после ее сдачи часть полка была посажена на суда и употреблялась в операциях флота в качестве десанта. Дмитрий Кисловский участвовал в нескольких таких боях (и в августе 1808 года был награжден орденом Св. Анны IV степени), а в 1809 году участвовал в экспедиции русских войск на Аландские острова – той самой, когда наши перешли в Швецию по льду Ботнического залива (в мороз, на ветру, таща артиллерию на себе) и уже одним только своим появлением принудили Швецию к капитуляции. По окончании войны, в 1810 году Дмитрий Кисловский был уже капитан, а в марте 1812 года пожалован в майоры. В этом чине и в рядах Кременчугского полка он и встретил войну 1812 года. Полк входил в 4-ю пехотную дивизию принца Евгения Виртембергского и под его командой при отступлении русских войск от границы участвовал в сражении под Витебском и Смоленском. При Бородине В Бородинском сражении дивизия принца Евгения Виртембергского, входившая во 2-й корпус генерала Багговута, вступила в бой после десяти утра. Сначала Барклай-де-Толли отправил ее на спасение захваченной атакой генерала Бонами Курганной батареи (батареи Раевского), однако, когда первая линия войск дивизии, в которой шел и Кременчугский полк, приблизилась к редуту, Барклай сообщил принцу Евгению, что батарея уже отбита Ермоловым. Дивизия встала между батареей и деревней Семеновской, закрывая место, которое к тому времени по причине почти полной гибели войск 7-го пехотного корпуса уже некому было защищать. На этом месте войска дивизии выдержали сильный артиллерийский обстрел и отбили несколько атак кавалерии. Однако потом Багговут, который с 17-й дивизией прошел дальше к русскому левому флангу, затребовал от принца Евгения подкреплений и принц пошел к Багговуту вместе с Кременчугским и Минским полками. Наши солдаты и офицеры, в том числе и Дмитрий Кисловский, попали из огня в полымя: через некоторое время после прибытия этих войск на левый фланг стоявшие напротив него войска Понятовского решились на обход. Об этом моменте боя генерал Багговут писал потом в своем рапорте: «Неприятель (…) решился наконец сделать решительный удар на наш левый фланг, устроив сильную колонну из пехоты, поставив по флангам кавалерию, с приметной быстротою бросился на нашу батарею, командуемую штабс-капитаном Лесковым, и уже кавалерия его на половине горы очутилась и езе бы один шаг, как пушки наши послужили бы неприятелю трофеями, но храбрый полковник Пышницкий с Кременчугским пехотным полком с примерною неустрашимостью бросился с штыками на неприятеля, подавая личную храбрость подчиненным, и в одну минуту неприятель согнан с батареи и дерзость сего столь наказана штыками русских, что гора сия была усеяна трупами неприятеля, а остальные спасались бегством». До окончания битвы, до темноты, корпус Багговута удерживал место, которое ему приказано было защищать. Наш земляк получил за Бородино орден Св. Владимира IV степени. При возобновлении военных действий он участвовал в боях при Тарутино, Малоярославце, близ Вязьмы и других – по всему маршруту преследования французов русскими. За отличие в этом бою Дмитрий Кисловский награжден орденом Св. Анны II степени, а за бой при Красном пожалован в подполковники. Потом, в Заграничном походе, были сражение при Дрездене и Кульме, ранения в бою при Люцене и Лейпциге. В феврале 1814 года Кисловский стал полковником, а за взятие Парижа получил георгиевское оружие – золотую шпагу с надписью «За храбрость». Командир полка В конце 1814 года Дмитрий Кисловский стал командиром Ревельского пехотного полка. К этому времени относится интересный эпизод – тяжба между Кисловским как полковым командиром и Маргаритой Тучковой, вдовой шефа Ревельского полка генерала Александра Тучкова 4-го, погибшего при Бородине. Тяжба разгорелась из-за полкового иконостаса (15 предметов), отправленного в апреле 1812 года Тучковым из полка к жене в Смоленск. (История иконостаса и тяжбы вокруг него описана во II томе сборника «Эпоха 1812 года», издаваемого Государственным историческим музеем.) Начавшаяся вскорости война, видимо, помешала вернуть иконостас в полк. Однако и по окончании ее по доброй воле Маргарита Тучкова не возвращала утварь. Подозревать в этом материальный интерес бессмысленно – и утварь не имела особой ценности, и Тучкова была не из бедных. В конечном счете Тучкова вернула в полк почти все, кроме иконы Спаса Нерукотворного: «…Вдова не решилась расстаться с иконой, пред которою сотворила последнюю молитву вместе с мужем, и просила нового командира позволения оставить ее у себя, обязуясь доставить верную с нее копию; он согласился тем охотнее, что иконостас полковой церкви был возобновлен и образ не подходил под его размер». Икону Маргарита Тучкова поместила в созданный ею на Бородинском поле монастырь, получивший название Спасо-Бородинского, где образ находится до сих. В 1822 году наш земляк стал генерал-майором, а на следующий год был назначен командиром бригады в 9-й пехотной дивизии. Служил он до конца 1827 года и ушел в отставку по состоянию здоровья (тогда писали - «за ранами») с почетом – с правом ношения мундира и пенсионом полного жалованья. Дата смерти его пока неизвестна, но если учесть, что младшая дочь – Елизавета Дмитриевна – родилась в августе 1832 года, то можно с уверенностью считать, что и в 51 год Дмитрий Кисловский был еще полон сил. Всего же у него было пятеро детей, из которых старший сын Лев стал военным, был георгиевским кавалером и дослужился до полковника. Интересно, что Лев Дмитриевич был женат на одной из теток Константина Алексеева (Станиславского), актера, режиссера и теоретика театра. Возможно, дальним потомком нашего земляка был полный его тезка и однофамилец Кисловский Дмитрий Андреевич, советский зоотехник, выведший новую породу лошадей – советский тяжеловоз.
Oigen Pl: Как бы "обратная сторона" грозы 1812 года - шпиономания и ссылка подозрительного иностранца - http://barnaul.bezformata.ru/listnews/inostranetc-pertoze/4663925/
Oigen Pl: Стоит, наверное, в эту тему поставить и эту историю... БАРКЛАЙ де ТОЛЛИ Анатолий Викторович, родился в 1891 в Курляндской губернии. Князь (внучатый племянник полководца Барклая де-Толли Михаила Богдановича). В 1909 — после окончания гимназии учился в Рижском политехникуме, в 1910 — призван в армию, служил вольноопределяющимся в Дагестанском полку. В 1914 — на фронте, в сентябре был тяжело ранен. По излечении окончил экстерном Пажеский корпус, произведен в офицера гвардии Кирасирского полка, воевал в Дагестанском полку в чине ротмистра, с полком вернулся на Кавказ. С февраля 1918 — командир кавалерийского дивизиона Красной армии, с 1920 — после демобилизации на хозяйственных должностях в Карелии, с апреля 1923 — в Артдивизионе в Петрограде. 11 апреля 1924 — арестован, 18 июля приговорен к 3 годам ссылки в Сибирь. В декабре 1924 — передал через начальника Ленинградского ДПЗ заявление на имя прокурора. <11 декабря 1924> «Верховному Прокурору Республики от заключенного Анатолия Викторовича Барклай де Толли Заявление 1924 года, декабря 10-го дня, мне был объявлен приговор, вынесенный Особым Совещанием Коллегии ОГПУ, спустя почти 5 месяцев со дня вынесения такового, т<о> е<сть> от 18-го июля 1924 года, в обвинении меня по ст<атье> 60 Уголовного Кодекса, причем за все время моего заключения в ДПЗ с 11-го апреля, т<о> е<сть> за 8 месяцев, я не нахожу причин, кои могли вызвать применение ко мне столь тяжелой статьи 60 УК, в которой я считаю себя совершенно невиновным, и приговор вынесен мне несправедливо, который оскорбляет меня, как честного труженика, отдавшего все свои лучшие силы и годы на пользу революции и государства. Дабы объяснить Вам все то, что я мог сделать преступного по отношению к Республике, я принужден описать вкратце всю свою жизнь и коснуться родичей. Родился я в 1891 году в Курляндской губернии, в семье не только богатой, но даже не зажиточной, что можно видеть из геральдики, где прадед мой, тот полководец русской армии, что был в 1812-13-14 г<одах> Барклай де Толли Михаил Богданович, умер почти в нищете, имея перед страной заслуги (боевые). Дальше род продолжался в таком же бедном состоянии, а отец мой тащил семью только личным заработком, а не был каким-либо помещиком или промышленником. Когда наступил возраст для начала моего образования, я был определен на казенный счет в гимназию, которую и окончил в 1907 году. Будучи в последних классах гимназии, в 1905 году я принимал активное участие в революционной работе в дни борьбы, распространяя литературу в скверах, вокзалах и конках, а также хранил и передавал борцам бомбы. Всем этим снабжали меня и давали инструкции универсанты. В этой работе я был замечен, но явных улик не было, но на одной из вспышек против администрации гимназии за мой проступок я был (конечно, распоряжением администрации, т<ак> к<ак> был казеннокошным) выпорот, получив 15 розог. Когда прошла революция, я снова отдался науке и так окончил гимназию с золотой медалью. В 1909 году я был намерен поступить в Москву в Сельскохозяйственную Академию, куда меня не приняли, объяснив, что опоздал, что повторилось также в Ленинградском Политехникуме, после чего я поступил в Рижский политехникум, куда и был принят. Много позже я узнал, что мест в столичных в<ысших> у<чебных> заведениях для меня нет за 1905 год. Когда началась сдача студентов в солдаты, я, чуя, что та же участь постигнет и меня (т<ак> к<ак> всех, имеющих какое-либо отношение к революционерам до 1908 года, правительство сдавало в солдаты, как простых рядовых нижних чинов), я сам решил отбыть воинскую повинность и отправился в Дагестанскую область, где и был принят в Дагестанский полк вольноопределяющимся в 1910 году. Там я сошелся во взглядах и подружился с вольноопределяющимся латышом Стрикер, с коим принял, по кавказскому обычаю, братское крещение, т<о> е<сть> один другому передал свою фамилию. Сделано это было официально, и таким образом я стал Барклай де Толли (Стрикер). Этот мой друг погиб в Персии, где полк был в 1912-14 г<одах>. Русско-германская война застигла меня в полку по дороге из Персии к месту квартирования полка тем же солдатом, и таким образом вместе с полком отправился в новый поход на Карпаты, где и был ранен в 9 рваных ран в сентябре 1914 года, таким образом, в силу сложившихся обстоятельств, я прослужил солдатом 4 года. По излечении я окончил (экстерном) Пажеский корпус 6 января 1915 г<ода> и был произведен в офицеры в гвардии Кирасирского полка, куда на службу не мог идти, т<ак> к<ак> не было средств для службы в гвардии и отправился на фронт в прежний Дагестанский полк, где и дослужился до чина ротмистра, имея все боевые награды. После второго отравления газами мое состояние здоровья крайне пошатнулось, я занял должность завхоза полка и вместе с полком участвовал в походе Корнилова на Ленинград в 1917 году, будучи вне строя на хозяйственной должности. Революция 1917 года застала меня в полку на фронте; в организациях полка я был активным работником и все время занимал место секретаря полкового комитета. Под Ленинградом в 1917 году, когда приехали из Совета Раб<очих> и Солд<атских> Депутатов представители, и стало ясно, на что идут войска, я один из первых противился походу и агитировал за уход войск от столицы, предвидя безидейную жертву людей, в результате чего войска были отведены, а Туземный корпус был отправлен на Кавказ. По дороге туда я заболел и оттуда больной решил достичь Ленинграда, дабы найти свою старуху-мать — это мне стоило многих мытарств: на Дону был Краснов, на Украине Скоропадский, и, странствуя по Украине, Польше, Латвии и Эстонии, — я достиг гор<ода> Ямбурга (теперь Кингисеппа). До Ленинграда было недалеко, но объявленным красным террором я был мобилизован в Красную гвардию 18-го февраля 1918 года и с тех пор безвыходно и честно служил в Красной Армии до момента моего ареста, прослужив, таким образом, почти 6½ лет. В Красной гвардии, в партизанском отряде тов<арища> Окулова, дабы не иметь нареканий со стороны окружающих, я носил только одну часть своей фамилии Стрикер. За время службы в Красной Армии я побывал на многих фронтах гражданской войны, принимая активное участие, как в строю, так и на административно-хозяйственных должностях, и кроме благодарности от начальников ничего не имел, не будучи даже ни разу подвергнут дисциплинарному взысканию. Был под Уральском, затем под Купянском, участвовал в ожесточенных боях в должности командира кавалерийского дивизиона, когда город переходил из рук в руки, там попал в плен к белым и после 6-ти дневного пребывания у них, когда эшелон с дивизионом направлялся в Чугуев в концлагерь. Под моим руководством поезд был остановлен, дивизион выгрузился, освободившись от сопровождавших нас казаков, и в полном составе в числе 683 человек, с полным вооружением и конским составом был мною выведен. И снова принял боевое крещение на подступах к Воронежу, где на одной из переправ дивизиона через Дон в сентябре месяце вплавь я простудился, заболел воспалением легких и эвакуирован, последовательно перенеся воспаление легких, сыпной возвратный тиф, дизентерию и малярию. Я снова вернулся в армию, почти живым трупом, был назначен на хозяйственную должность по состоянию здоровья и отправлен в Карелию в 43 дивизию в 1920 году. Дивизия перебрасывается в Ленинград, и здесь, при составлении списков и необходимости указать службу в старой армии, я, для точных о себе сведений, представил послужной список старого полка и начинаю именоваться механически полной фамилией. Ни своего звания, ни происхождения я не скрывал, и окружающие знали, кто я, а тогда в 1918 году я назвался частью фамилии не по каким-либо преступным замыслам или ради самосохранения, а только лишь потому, чтобы не вносить в окружающую среду неудовольствие <…> В 1923 году, в апреле месяце, я получил назначение в Легкий Артдивизион Х дивизии, где и началась моя мирная служба — выписываю семью… Проходит почти год и 11/IV-24 меня арестовывают, и я вот уже 8 месяцев сижу в ДПЗ, испытывая нужду и оскорбления за свою службу революции в течение 6½ лет, не видя за собой никакой вины, и тут еще получаю административную ссылку в Сибирь на 3 года*, и в то же время моя семья остается в крайне бедственном положении. И за что? За то, что я сын своего отца. А. В. Барклай де Толли» (ГАРФ. Ф. 8419. Оп. 1. Д. 65. С. 17. Автограф). В конце декабря 1924 — к Е. П. Пешковой обратился за помощью Сергей Порфирьевич Швецов, председатель Ленинградского отделения Помполита. <27 декабря 1924> «Е. П. Пешковой "Помощь политическим заключенным" Москва, Кузнецкий Мост, 16, кв. 7 Пересылаю Вам копию заявления политзаключенного Барклай де Толли Анат<олий> Викт<орович> на имя прокурора Республики тов<арища> Курского, прошу указанную копию передать по назначению, а также навести справку, получены ли подлинные заявления, посланные Барклай де Толли пред<седателю> ЦИК СССР тов<арищу> Калинину и прокурору Республики тов<арищу> Курскому. Если указанные заявления получены, то сообщите, какое решение вынесено по существу дела. Кроме того, пересылаю заявление на Ваше имя жены заключенного Барановского Ан Анд и прошу уведомить меня, по наведению соответствующих справок, где последний находится. Швецов. С. П. Швецов. Матвеевская, 11, кв. 12. Ленинград. Декабря 27 дня 1924 г<ода>» (ГАРФ. Ф. 8409. Оп. 1. Д. 59. С. 11. Автограф). На заявлении — помета рукой Е. П. Пешковой: Переслать по назначению. Е. П. 31/XII». В феврале 1925 — Анатолий Викторович Барклай де Толли обратился за помощью к Е. П. Пешковой. <24 февраля 1925> «Канск, Енисейской губернии 24-го февраля 1925 года. Екатерине Павловне Пешковой Москва, Кузнецкий мост, 16 Крайняя нужда, бедственное положение семьи моей и несправедливость ко мне понуждают меня обратиться к Вам за всесильной помощью. Прослужив в Красной Армии почти 6½ лет, не будучи никогда участником каких-либо преступлений по отношению к Республике, и за это время не был даже подвергнут не только какими-либо наказаниями или взысканиями, а даже не был под надзором и следствием, не имея за собой, как военный, даже дисциплинарного взыскания, я сослан в Сибирь, в Туруханский край на 3 года. В чем я обвиняюсь? Я не знаю, и это от меня или держат в секрете, просто не хотят мне сказать, или, вернее, его совсем нет. На мои неоднократные обращения к Ленинградскому Губ<ернскому> прокурору, я не получил никакого ответа, и просидев в ДПЗ в Ленинграде 8 месяцев, мне объявили постановление ОГПУ о высылке меня в Сибирь, причем, с момента вынесения приговора по день объявления меня продержали 5 месяцев. За время сидения в ДПЗ весь свой скудный скарб распродан для поддержания семьи, я доведен до удручающего состояния, как и моя семья до бедственного. По объявлении мне приговора я сразу же просил ВЦИК и Верх<овного> прокурора Республики о пересмотре моего дела, но прошло более 2-х месяцев, я результата никакого получить не могу, все дальше и дальше удаляясь в недра Сибири. Еду для того, чтобы здесь сложить свои кости, еду для того, чтобы моя семья — жена и ребенок — погибли без меня, без моей поддержки материально. Выехал я из Ленинграда в полной уверенности в справедливость и полагал, что в Новониколаевске меня освободят, дав возможность свободного проживания в Сибири, где бы я мог устроить свою жизнь, принося пользу Государству, и тем самым смогу поддержать свою семью, опираясь на личный честный труд, но в Новониколаевске ПП ОГПУ 12/I-25 г<ода> постановил выслать меня в Туруханский край. Снова пошли этапы, и, наконец, я достиг гор<ода> Канска Енисейской губ<ении>, откуда отправляюсь в Приангарский край до весны, а весной с наступлением навигации буду направлен в Туруханский край. Еду без каких-либо средств, все, что было обращено на нужды семьи еще в Ленинграде, а теперь еще по дороге обобранный, без одежды и без какой-либо поддержки от кого-либо, не надеясь найти там для себя труда, не имея никакой специальности, будучи военным с 1910 года, и в то же самое время семья моя обречена на полную гибель. Жена простая девушка, не имеющая даже образования одноклассного народного училища, без всяких средств и имущества с ребенком на руках, в бесплотных поисках какой-либо себе службы, хотя бы в силу того, что она моя жена, носящая мою фамилию, жена ссыльного. Я не ропщу на то, что я сослан, не ропщу на то, что со мной произошла простая ошибка, я много страдал в своей жизни, но ведь это пытка при мысли о семье, брошенной на произвол. Я прошу у Вас заступничества, прошу ходатайства и всесторонней помощи в деле о пересмотре моего дела, в деле поддержки. Пусть разберут мое дело досконально, не по шаблону — могу ли я вообще быть преступником, обвиняемом по 60 статье Уголовного Кодекса, прослужив в рядах Красной Армии беспрерывно 6½ лет, и за это время принося Государству только пользу в деле ее строительства, отдав на это все свои лучшие годы и силы и рискуя своей жизнью. Если я обвиняюсь в том, что именовался только одной частью своей фамилии, то зачем же такая суровость? Зачем же статья 60, зачем обрекать на гибель и меня, и семью, и ни в чем неповинного ребенка, болезненная любовь к которому так велика, и ради него я прошу дать возможность жить вместе с ним, дать ему жизнь и нужное воспитание. Если вина моя вся в фамилии, так, наверно, 4 года тому назад, когда времена были более бурные — я понес бы должное наказание. Слезно прошу у Вас всесильной помощи в совсем деле и готов остаться здесь в Сибири, в каком-либо городке, чтобы соединиться с семьей, чтобы поддержать ее, не дать погибнуть, поддержать своим трудом и материально, и духовно. Преступником я никогда не был, не буду и по своей честной и открытой русской душе — быть не могу. Произошла со мной ошибка и так бы хотелось, так еще много возлагаю надежд, что Республика ее исправит, а вы будете моей ходатайницей перед ней. Помогите мне и семье моей, чем можете, и сообщите о результатах моего дела. Лично не могу приложить марок для ответа, т<ак> к<ак> беден до того, что некоторые из ссыльных помогают мне хлебом, и так я волочу свою тяжелую дорогу в ссылку. Они же мне и указали на Вас. Прилагаю при сем копию моего заявления, о котором я говорил вначале сего письма и из которого Вы можете узнать мою жизнь, полную жестоких испытаний, и могу ли я быть преступником по отношении к Республике. Это заявление я отправил по адресам 11 декабря 24 г<ода> через Начальника Ленинградского ДПЗ. Точной деревни, где я буду оставлен на жительство, я еще не знаю. это объявляют в селе Богучанском, что 350 верст отсюда лошадьми. Адрес мой: Сибирь. Село Богучанское Енисейской губ<ернии>, гор<од> Канск. Административно ссыльный Барклай де Толли Антоний Викторович (Стрикер). Адрес семьи: гор<од> Петрозаводск, Заводская ул<ица>, дом Григорьевой Марии Тимофеевны, Барклай де Толли. Убедительно прошу содействия в моем деле, а также уведомления и всесильной помощи. Барклай де Толли (Стрикер)» (ГАРФ. Ф. 8409. Оп. 1. Д. 59. С. 14-15. Автограф). *12 января 1925 — отправлен из Новониколаевска в Богучанское под Туруханском - http://www.pkk.memo.ru/page%202/ofic3.html
Штабс-капитан: Oigen Pl пишет: с коим принял, по кавказскому обычаю, братское крещение, т<о> е<сть> один другому передал свою фамилию. Сделано это было официально, и таким образом я стал Барклай де Толли (Стрикер). Насколько распространенным было данное явление? Или персонаж фантазирует, уж очень оно на то похоже?
b-340@mail.ru: Здесь упоминается еще один Барклай де Толли, участник ГВ: http://www.rusalbom.ru/articles/default/saltup.html На старом снимке слева от моей девятнадцатилетней бабушки стоит её старшая сестра Марья Тимофеевна (1895–1937), которая была замужем за предпоследним Барклаем-де-Толли, праправнуком того самого Михаила Богдановича Барклая-де-Толли (1761–1818), героя Отечественной войны 1812 года. Сергей Михайлович Барклай-де-Толли (1883–1937) по семейной традиции стал профессиональным военным, воевал поручиком в русско-японскую, штабс-капитаном и подполковником в Первую мировую, в гражданскую служил в Красной армии военспецом, потом был на штабной и преподавательской работе. Учил военному делу красных курсантов, будущих полковников и генералов Второй мировой войны… Его расстреляли вместе с женой в 1937 году.
белый: b-340@mail.ru пишет: На старом снимке слева от моей девятнадцатилетней бабушки стоит её старшая сестра Марья Тимофеевна (1895–1937), которая была замужем за предпоследним Барклаем-де-Толли, праправнуком того самого Михаила Богдановича Барклая-де-Толли (1761–1818), героя Отечественной войны 1812 года. Сергей Михайлович Барклай-де-Толли (1883–1937) по семейной традиции стал профессиональным военным, воевал поручиком в русско-японскую, штабс-капитаном и подполковником в Первую мировую, в гражданскую служил в Красной армии военспецом, потом был на штабной и преподавательской работе. Учил военному делу красных курсантов, будущих полковников и генералов Второй мировой войны… Его расстреляли вместе с женой в 1937 году. Не подскажете в каком родстве состоял Исидор Яковлевич Липовка - брат вашего прадеда с Сергеем Михайловичем Барклай-де-Толли? Через Ваших родственников легко связывается история войны 1812 года и гражданской войны в России, а соответственно Барклай-де-Толли и 3 Барнаульский стрелковый полк.
b-340@mail.ru: Это не мои родственники, это я привел цитату из источника, так как она была написана. На источник наткнулся вчера случайно в интернете. Ссылку на источник привел в предыдущем сообщении. Извините, если невольно ввел в заблуждение.
Oigen Pl: Oigen Pl пишет: Как бы "обратная сторона" грозы 1812 года - шпиономания и ссылка подозрительного иностранца - http://barnaul.bezformata.ru/listnews/inostranetc-pertoze/4663925/ Поинтересовался у исследователя, живущего во Франции, и занимающегося давно и плодотворно темой русско-французких военных "связей" (во всех аспектах) мнением об этой статье, а также именем ссыльного иностранца Пертозе: "...со всей очевидностью нужно обращаться в питерские архивы, чтобы узнать откуда ноги у истории растут. Осужденные и ссыльные иностранцы в России были совсем даже не редкостью. Автор оставил недоумение - с одной стороны интересные документы из архива и серьезное желание что-то выяснить, с другой стороны обращение к столь одиозной личности как Серебренитский, после чего дальше вообще не хотел читать. И цитирование Алданова и Пикуля как источников." К. Серебренитский действительно как бы "своеобразен" и достаточно давно - http://narodna.pravda.com.ua/nation/49ea453e037b4/ Точное количество обезвреженных в России в 1810-1812 гг. шпионов, - шпионов не только французских (мнимых или реальных - это отдельная история, как видим, в каждом случае) - было названо, в частности, в издании "Очерки истории российской внешней разведки" (том 1, стр. 113): "39 военных и гражданских лиц".
Унтер: Oigen Pl пишет: Дата смерти его пока неизвестна По некоторым данным, Кисловский Д. А. умер в 1855 г.
Oigen Pl: К числу курьезов (наряду с цитированным здесь выше ляпом о выходе Томского полка с Алтая на войну в августе 1812 года) относится и неодократно повторяющееся макароническое название Алексопольского пехотного полка, в котором воевал в 1812 году сибиряк Гурьян Кириллович Неклюев: "Крестьянин деревни Малая Убинка Гурьян Кириллович Неклюев был зачислен в Алемпольский пехотный полк, который также встретил противника еще на границе" - "История Алтайского края: учебное пособие для средней школы" Андрей Алексеевич Худяков, Василий Иванович Неверов, 1971 "Еще одним участником войны 1812 года был крестьянин деревни Малой Убинки Гурьян Кириллович Неклюев. Он поступил на службу из пехотных солдатских детей 10 февраля 1807 года в Алемпольский пехотный полк, который встретил противника еще на границе" - на стр. 172 в изд. "Отечественная война 1812 года и российская провинция" Елена Анатольевна Назарян, Малоярославецкий военно-исторический музей 1812 года, 2003 "Крестьянин деревни Малая Убинка Гурьян Кириллович Неклюев был зачислен в Алемпольский пехотный полк, который также встретил противника еще на границе. Неклюев участвовал в боях у Султановки и Смоленска, под Бородино, Малым Ярославцем и Красным, в заграничном походе русской армии. Как и многие другие, он был награжден памятной медалью." - http://kulibinsclub.forumsiti.ru/viewtopic.php?id=690
Oigen Pl: Еще одно часто встречающее противоречие - имя фельдфебеля 18-го егерского полка Золотова (он пленил генерала Бонами во время отбития батареи Шульмановой/Раевского). У Н.Д. Ростова в книге "Земли Алтайской верные сыны" приводится лишь инициал имени: "В ходе отражения контратаки противника фельдфебель 18-го егерского (сибирского) полка И. Золотов взял в плен французского генерала Шарля Бонами" - на стр. 70 изд. 2005 года. "В это время фельдфебель 1-й гренадерской роты 18-го Егерского полка Василий Васильевич Золотов, взял в плен в рукопашной схватке генерала Ш.-О. Бонами. Генерал Бонами, стремясь спастись, назвал себя королем Неаполитанским Мюратом. Правда выяснилась лишь, когда фельдфебель В.В. Золотов привел именитого пленника к М.И.Кутузову. Случай этот описывает в своих воспоминаниях офицер 11-й артиллерийской бригады И.Т. Радожицкий: «... этот мнимый Мюрат был генерал Бонами. Когда русский гренадер хотел его колоть то он, для спасения своего, вскричал: "Я король!". Тогда усач, взявши короля за шиворот, потащил к главнокомандующему. Князь Кутузов тут же ... наградил его знаком отличия военного ордена Св. Георгия». За этот подвиг В.В. Золотов, на самом деле не получал Знака отличия ордена Св. Георгия, а был произведен в подпоручики в свой 18?й Егерский полк, что подтверждает его формуляр за 1815 год. В полковых документах об этом герое говорится следующее: «Фельдфебель Василий Золотов Его Светлостью Господином Главнокомандующим армиями Князем и кавалером Голенищевым-Кутузовым во время сражения 26го числа августа при селе Бородине за взятие французского генерала в плен произведен в подпорутчики. Которому сей чин того ж августа 26го числа 812го года и объявлен». Хочется отметить, что Василий Васильевич Золотов был типичным младшим офицером провинциального полка начала ХIХ века. В 1812 году ему 29 лет, 10 из них он посвятил военной службе. По происхождению – из солдатских детей. Вся служба В.В. Золотова, со звания рядового в 1803 году, была связана с 18-м Егерским полком. В 1804 году (на втором году службы) он произведен в унтер-офицеры, а в 1806 году (на четвертом) в фельдфебели." - Малов-Гра А.Г. Путь доблести и славы 18-го Егерского полка в 1812-1814 гг. // Военно-исторический журнал. № 6, 2009 - http://sc.mil.ru/files/morf/military/archive/Binder63.pdf
Oigen Pl: Три фантастические, на грани комедии, "юбилейные" публикации на тему участия в войне 1812 года Томского пехотного и Иркутского драгунского полков - не случайно первая так и называется "Занимательное краеведение": - "До августа 1808 года томский полк постоянно квартировался в городе Колывани Томской губернии (ныне это один из поселков в Новосибирской области), затем нес гарнизонную службу в районе Барнаульского завода и Змеиногорского рудника. В 1808 году полк перевели в Омск, и уже оттуда вместе с остальными сибирскими полками он начал длительный поход на запад в Волынскую губернию." - http://obzor.westsib.ru/article/374135/print - "История его началась в 1796 году. Из Екатеринбургского и Семипалатинского полевых батальонов был сформирован двухбатальонный Томский мушкетерский полк. Каждый батальон состоял из одной гренадерской и пяти мушкетерских рот, всего же в полку было 2 363 человека. До августа 1808 года полк находился в городе Колывань (сейчас это посёлок Новосибирской области). Позже полк нёс гарнизонную службу в районе Барнаульского завода и Змейногорского рудника. Но в 1808 году его перевели в Томск . В том месте, где полк стоял летним лагерем, сейчас находится крупнейший томский парк – Лагерный сад." - http://zvercorner.com/?p=8926 - "Царь разрешил создавать ополчение лишь в некоторых губерниях. Иркутская губерния в этот список не входила. Несмотря на это, некоторые молодые и здоровые люди на свой страх и риск решились поехать в европейскую часть страны и там вступить в ополчение. Местные власти вынуждены были некоторым лицам разрешить вступить в ополчение. Отобрав наиболее крепких здоровьем, снабдив их оружием, обмундированием, выдав им жалованья на 10 месяцев вперёд, а также наспех обучив военному делу направила в Казань. Там иркутяне влились в общие ряды ополченцев. После месяца странствий добрались наконец до Москвы вольные ополченцы Алексей Хабардин, Иван Месихин, Пётр Гуляев, Афанасий Тюрюмин. И вовремя: 27 августа началось военное обучение на Преображенской, Семёновской и Измайловской площадях. Воевать направили не куда-нибудь, а в Иркутский драгунский полк. Осенью 1812 года граф П.И.Салтыков сформировал на собственные деньги из своих крепостных как одну из частей ополчения гусарский полк." - http://zvercorner.com/?p=8574
Oigen Pl: barnaulets пишет: Ныне могила генерала — защитника Смоленска оказалась на территории парка культуры и отдыха. Ее украшает четырехгранный пирамидальный обелиск розового гранита. Гранитная колонна, установленная в 1912 г., не сохранилась. Смоляне очень и очень сомневаются, что установленный родственниками в 1912 году памятник как-то связан с подлинной утерянной могилой А.А. Скалона - http://smolforum.com/threads/%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D1%80%D0%B0%D0%BB-%D0%90-%D0%90-%D0%A1%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%BD.47609/
Oigen Pl: barnaulets пишет: Ныне могила генерала — защитника Смоленска оказалась на территории парка культуры и отдыха. Ее украшает четырехгранный пирамидальный обелиск розового гранита. Гранитная колонна, установленная в 1912 г., не сохранилась. Смоляне очень и очень сомневаются, что установленный родственниками в 1912 году памятник как-то связан с подлинной утерянной могилой А.А. Скалона - http://smolforum.com/threads/%D0%A0%D1%83%D1%81%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9-%D0%B3%D0%B5%D0%BD%D0%B5%D1%80%D0%B0%D0%BB-%D0%90-%D0%90-%D0%A1%D0%BA%D0%B0%D0%BB%D0%BE%D0%BD.47609/ - http://forum.smolensk.ws/viewtopic.php?f=59&t=59685&start=80
Oigen Pl: Унтер пишет: Пожалованные серебряной медалью "В память Отечественной войны 1812 года", в разное время служившие по Томской губернии: фон Галлер Владимир Иванович, коллежский советник, орден св. Владимира 4-й ст. с бантом, орден св. Анны 4-й ст., знак беспорочной службы за 20 лет Багарев (Басарев) Петр Данилович, титулярный советник Вроблевский Людвиг Козмич, коллежский советник, знак беспорочной службы за 20 лет Коркин Иван Семенович, отставной подпоручик, орден св. Анны 4-й ст., ЗОВО св. Георгия 4-й ст. Косоротов Емельян Якимович, надворный советник, орден св. Владимира 4-й ст. с бантом Курзин Иван Иванович, гражданский чиновник 9-го класса, серебрянная медаль "За взятие Парижа" (1814 г.) Молченко Лев Петрович, коллежский асессор, знак беспорочной службы за 20 лет Мыльников Николай Михайлович, майор Осипов Николай Еремеевич, титулярный советник, орден св. Анны 4-й ст., Прусский орден за заслуги, серебрянная медаль "За взятие Парижа" (1814 г.) Похвиснев Николай Александрович, коллежский секретарь Савицкий Франц Осипович, майор, золотой крест, бронзовая медаль "В память Отечественной войны 1812 года" Татаринов Степан Петрович, генерал-майор, орден св. Владимира 3-й ст., орден св. Анны 2-й ст. с И. К., знак беспорочной службы за 35 лет Элин Андрей Гаврилович, отставной майор, орден св. Анны 4-й ст. По наградной медали 1812 года были опубликоваы еще фамилии участников: бывший музыкант Федор Иванович Шелковников (житель «крепости Катунской»); штаб-трубач Иркутского драгунского полка Козьма Яковлевич Косовичев (его село называется теперь Черная Курья, Мамонтовский район, Н.Д. Ростов о нем же: "с. Подойниково Бурлинской волости"); унтер-офицер Павел Нестерович Криницын (жил в Кабановой защите Чарышской волости, ныне это село Кабаново Усть-Калманского района); унтер-офицер Селенгинского пехотного полка Андрей Ильин (село Тальменское); фейерверкер Михаил Клюков (село Озерки Тальменской волости, медаль украли); унтер-офицер Минского пехотного полка Илья Сидоров (село Сростки); унтер-офицер Нишлотского пехотного полка Петр Данилович Чеченев (село Сорокино Чумышской волости); бывшие унтер-офицеры Василий Лукьянович Константинов и Иван Гаврилович Бахаров, рядовой Андрей Владимирович Литвинов («в селениях Кулундинской волости»). Этот перечень опубликовала Л.И. Ермакова в статье, представленной ранее Андреем в этой теме (статья из вышедшего в 2005 году сборника Барнаульского гос. педуниверситета "История Алтайского края, ХVIII-ХХ вв: научные и документальные материалы", перечень на стр. 157 ук. изд.). "Дошел до Парижа участник Бородинского сражения прапорщик Ширванского пехотного полка Федор Денисович Герасимов (док. № 2). Получив отставку, он жил в д. Подойниковой Бурлинской волости (ныне с. Подойниково Панкрушихинского района)" - на стр. 156 статьи Л.И. Ермаковой, в которой в приложеннных "Документах" док. № 2 - это "Указ главнокомандующего 1-й армии Бырклая-де-Толли об отставке прпорщика Ширванского пехотного полка Федора Герасимова, 1818 г." - ЦХАФ АК, Ф.1, ОП. 2, Д. 3177, Лл. 25-26). "Бырклая" - так напечатано в ук. сборнике на стр. 163. Вообщем, надо было список общий давно составить - на всех известных сейчас участников войны 1812 года. И собрать как-то в одном месте (для наглядности и общей "географии" проживания на Алтае ветеранов 1812 года и заграничных походов). По той публикации Л.И. Ермаковой, в Смоленской волости в 1831 году проживали 10 участников, в том числе 4 участника Бородинского сражения: 1) Жарков Максим Николаевич (Брестский пехотный) 2) Иванов Александр Николаевич (Сибирский драгунский) 3) Неклюев Гурьян Кириллович (Алексопольский пехотный) 4) Осинцов Григорий Матвеевич (Томский пехотный, жил в с. Белоярском - Е.П.) - (другие) - 5) Боровицкий Гаврила Семенович (унтер-офицер, Якутский пехотный, Верх-Ануйская - знак отличия Военного ордена) 6) Зайцев Иван Федотович (Моздокский гарнизонный батальон) 7) Калачев Василий Иванович (унтер-офицер, Иркутский драгунский, в Катунской крепости, т.е. земляк упомянутого выше Ф.И. Шелковикова) 8) Павлушин Иван Иванович (23-й егерский - д. Чемровка/Новая Чемровка) 9) "побывавший в плену у французов унтер-цейхвахтер 3-го класса инженерного корпуса Василий Колотовкин (д. Верх-Каменская, ныне с. Алтайское, райцентр)" В 2002 году в "Алтайской правде" ( http://www.ap.altairegion.ru/220-02/4.html ) Анастасия Черепанова назвала трех земляков, служивших в Томском полку: 10) И. Бобнов, 11) П. Карелин, 12) Г. Плотников. В той же публикации "АП"(N 220/24121, четверг, 22 августа 2002г) она назвала еще двух помимо Боровицкого Г.С. кавалеров знака отличия Военного ордена: 13) З. Рукавишников, 14) А. Кузинский. Еще 13 сентября 1962 года в той же самой "Алтаской правде" Н.Я. Савельев назвал еще двух ветеранов войны 1812 года - односельчан из с. Смоленского: 15) Болтовский Петр Андреевич (бомбардир 17-й артиллерийской бригады, имел знак отличия св. Анны, в с. Смоленском жил с 1816 г.) 16) Яковлев Андрей Иванович (рядовой Томского пехотного полка, в с. Смоленском жил с 1818 г.) Еще один, названный Н.Я. Савельевым: 17) Г.К. Плотников (жил в с. Крутиха) Итого (вместе с перечисленными в первых комментариях здесь): 41 участник + два ополченца (Иван Залесов и Никита Попов) + три генерала (Скалон, Казачковский, Кисловский) = 46 имен участников войны 1812 года, связанных с Алтаем. Лекарь Ф. Ложников - "сорок седьмой".
Oigen Pl: Из распростроненых исторических ляпов на тему наполеоновских войн нужно назвать и этот: "Особо отличился под Фридландом знаменщик Томского полка унтер-офицер Старичков. Он постоянно оказывался на самых ожесточенных участках баталии, появлением своим вселяя силы в товарищей по оружию. Несмотря на мужество сибиряков, полк был окружен. Но и тогда Старичков, получивший более десяти штыковых и огнестрельных ран, “не уронил знамени”. Лишь когда рядом не осталось товарищей, способных к бою, он спрятал дорогое полотнище у себя на груди. Умер Старичков в плену — на руках однополчанина Чуйки. Чуйке и передал он полковое знамя, а тот изловчился переправить его к своим с русским офицером, обмененным на француза. Томский пехотный полк вновь получил свой боевой стяг. Весть об этом облетела всю русскую армию. " - http://elib.tomsk.ru/elib/data/2012/2012-0235/2012-0235.pdf Унтер-офицер Ипат Старичков был из Азовского полка, а не Томского полка: "25 февраля 1906 года унтер-офицер Старичков за свой подвиг был навечно зачислен в списки полка" - http://napoleonic.ru/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F/%D0%BF%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B8/%D1%81%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%BA%D0%BE%D0%B2 Картина Полидора Бабаева "Умирающий унтер-офицер Ипат Старичков передает спасенное им знамя своему товарищу по плену" (Рязанский художественный музей) - http://tverdyi-znak.livejournal.com/1051700.html
Oigen Pl: Oigen Pl пишет: 15) Болтовский Петр Андреевич (бомбардир 17-й артиллерийской бригады, имел знак отличия св. Анны, в с. Смоленском жил с 1816 г.) "В той же 17-й артиллерийской бригаде, с которой начинал свой путь Ф.Д. Ложников, служил и его земляк Петр Андреевич Болтовский. Из документов ЦХАФ АК следует, что он поступил на службу из солдатских детей 20 ноября 1790 года. Отслужив положенные 25 лет в армии, храбро защищая Родину на полях сражений, в 1816 году Болтовский получил отставку и вернулся в с. Смоленское Бийского уезда без каких-либо наград. А из-за опять-таки оплошности писаря мог незаслуженно остаться без медалей вообще. Дело в том, что спустя 2 года, в 1818 году, командир 17 арт. бригады полковник Талезин написал письмо Колыванскому гражданскому губернатору, что проживающий в с. Смоленском Беяславского уезда бомбардир Петр Болтовский за военные успехи награжден знаком отличия ордена Св. Анны. Но так как данного уезда нет во всей Томской губернии, то пришли к выводу, что была допущена ошибка и под Беяславским уездом подразумевается Бийский. Таким образом, справедливость восторжествовала и Болтовский был вознагражден за свои боевые успехи" -на стр. 171 в изд. "Отечественная война 1812 года и российская провинция", Малоярославецкий военно-исторический музей 1812 года, 2003.
Oigen Pl: Публикация газеты "Восход" (Красногорский р-н, Алтайский край): К 200-летию подвига: унтер-офицеры 30 августа 1814 года была учреждена серебряная медаль «За взятие Парижа». Награждение ею «по дипломатическим соображениям» началось только 19 марта 1826-го. В документах Алтайского волостного управления указывалось, что право на эту медаль имели унтер-офицер Минского пехотного полка Илья Сидоров из деревни Сростинской и унтер-цейхвахтер 13 класса инженерного корпуса Василий Колотовкин из д. Верх-Каменской (современное село Алтайское). Более того: «по знаку отличия Военного ордена Св. Великомученика и Победоносца Георгия» Бийское уездное казначейство выплачивало пенсию унтер-офицеру Якутского пехотного полка Гавриле Боровицкому из д. Верх-Ануйской Смоленской волости, награжденному еще и серебряной медалью «В память Отечественной войны 1812 года». Другими словами, Гаврила Семенович был Георгиевским кавалером! А вот штаб-лекарь Флегонт Дмитриевич Ложников. Из солдатских детей, начинал службу при Барнаульской аптеке, затем направлен в медико-хирургическую академию, откуда и определен 18 марта 1812 года в артиллерийскую бригаду. «В походах был и в сражениях: Витебском и Смоленском с 4 по 7 июля 1812 года, Бородинском - с 24 по 27 августа, Тарутинском - 6 октября, Малоярославском - 11 октября, при Красном и Березине - с 6 по 9 число ноября 1812 года». Справедливости ради отметим, что 13 класс по «Табели о рангах» (см. стр. 107 «Энциклопедии Алтайского края», т. 2) - это прапорщик, не унтер-офицер. Но вряд ли легче было от этого Василию Колотовкину, если он даже и во французском плену побывал! После Бородинского сражения в Сибирском драгунском полку в строю осталось 125 рядовых и три офицера, в Иркутском - около пятидесяти с одним обер-офицером. Заметим: ни единого унтер-офицера (говоря современным языком - ни одного сержанта). В Катунскую крепость, к прежнему месту жительства, вернулся унтер-офицер Иркутского драгунского полка Василий Калачев, раненый в левую руку и правую ногу: в 1813-1814-ом он прошел весь заграничный поход русской армии. Как и его односельчанин Федор Шелковников, награжденный медалью «В память Отечественной войны 1812 года». В ходе сражения за Курганную батарею Сибирский и Иркутский драгунские полки контратаками отбрасывали французскую пехоту и кавалерию, к полудню 2б августа их было восемь... Фельдфебель 18го егерского И. Золотов* взял в плен французского бригадного генерала Шарля Бонами, за что уже 28-го фельдмаршал М.И. Кутузов произвел его в подпоручики. За доблесть в Отечественной войне Сибирский гренадерский полк был награжден серебряными Георгиевскими трубами и знаками на шапки «За 1812-1814 годы»; Тобольский пехотный - Георгиевским знаменем «За 1812 год»; Сибирский драгунский - серебряными трубами «За отличие 1812-1814 гг»; Иркутский драгунский - в декабре 1812 года он стал Сибирским уланским - трубами и знаками на кивера. Виталий Докучаев с. Быстрянка - http://www.gaz-voshod.ru/index.php?option=com_k2&view=item&id=494:k-200-letiyu-podviga-unter-oficery&Itemid=70 *Пора бы уже называть Василия Васильевича не "И. Золотов": Oigen Pl пишет: "Хочется отметить, что Василий Васильевич Золотов был типичным младшим офицером провинциального полка начала ХIХ века. В 1812 году ему 29 лет, 10 из них он посвятил военной службе. По происхождению – из солдатских детей. Вся служба В.В. Золотова, со звания рядового в 1803 году, была связана с 18-м Егерским полком. В 1804 году (на втором году службы) он произведен в унтер-офицеры, а в 1806 году (на четвертом) в фельдфебели." - Малов-Гра А.Г. Путь доблести и славы 18-го Егерского полка в 1812-1814 гг. // Военно-исторический журнал. № 6, 2009 - http://sc.mil.ru/files/morf/military/archive/Binder63.pdf
Oigen Pl: Небольшой анахронизм - о бывших участниках войны, ставших сибиряками: "Старший научный сотрудник Алтайского госархива Дмитрий Поляков, опубликовавший еще к 150-летию Отечественной войны, 12 сентября 1962 года, в газете «Молодежь Алтая» заметку «Неприятель просит подданства», был, видимо, первым, кто написал о французских пленных на территории нашего края." - http://teplyakov1812.livejournal.com/13066.html "Как победитель прошагал пол-Европы капрал наполеоновского 20-го конно-егерского полка Луи Альбер. Участвовал вместе со своим полком в боях за города - Йена, Эйлау, Фридланд, Эсслинг (Германия), Фуэнтэс-де-Оньоро, Альтафулла (Испания). А в России, из-под Полоцка капрал пошел уже в иной - бесславный поход: Полоцк - Витебск - Владимир - Ярославль - Томск - Барнаул - Бийск и "пункт назначения" - Смоленское. Сюда в сентябре 1814 года в сопровождении казаков прибыл на вечное поселение бывший французский католик Луи Альбер, ставший затем православным и подданным России Андреем Васильевым. На последнем этапе - от Барнаула до Смоленского - путь пленного француза был особенно тяжелым - сказывались полтора года, проведенные в витебской тюрьме для военнопленных" (Андрей Лушников, 15.08.2003) - http://www.ap.altairegion.ru/220-03/7.html "Профессор Сироткин в московских архивах обнаружил след одной маленькой наполеоновской общины на Алтае. В 1816 году три солдата-француза, Венсан, Камбрэ и Луи, добровольно переселились в Бийский уезд, в тайгу, где получили землю и были приписаны в крестьяне." (Кирилл Серебренитский, 25.07.2006) - http://www.vokrugsveta.ru/telegraph/history/73/
Oigen Pl: "И ни в каких учебниках вы не найдёте даже намёка на то, что крестьяне регулярно нападали на обозы… русской армии! А это, оказывается, было не такой уж и редкостью. Так, 28 июня (10 июля) 1812 года под местечком Голубичи (Дисненский уезд Минской губернии) вооружённые крестьяне напали на следовавший в Полоцк войсковой транспорт 1-й Западной армии и, как пишет Поликарпов, «отбили повозки с казёнными вещами Рыльского пехотного, Каргопольского и Московского драгунских полков». 9 (21) июля воинская команда Белостокского внутреннего гарнизонного батальона в составе пяти унтер-офицеров и шести рядовых под началом прапорщика Долянского сопровождала транспорт с хирургическими инструментами и аптекарскими припасами из Полоцка в Невель. Но в деревне Томчино, принадлежавшей помещику Кушелеву, на транспорт напала толпа «мужиков, называющих себя язовитцами», и захватила его, пленив и команду. Однако на пути в деревню Юрьевичи мародёры наткнулись на команду поручика Томского пехотного полка Марковича и разбежались, бросив транспорт и пленных". - http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/3168
Oigen Pl: Памятная стела воинам Томского пехотного полка открыта в Томске 7 сентября 2012 г. в честь 200-летия победы России в Отечественной войне 1812 года. Это в сквере у речного вокзала, где ранее стоял памятник-бюст писателю В. Шишкову. Ныне сквер облагорожен, разбита площадь, которая будет носить название Площадь 1812 года. Автор проекта стелы – томский архитектор Владимир Муленок. Высота около 10 метров. Наверху орел, внизу – с двух сторон мемориальные доски. Томский 39-ый пехотный полк – военное подразделение, дислоцировавшееся в Томске в конце XVIII – начале XX веков. Первоначально полк назывался Томским мушкетерским. Общая его численность составляла около 2-х тыс. человек. Полк участвовал в Отечественной войне 1812 года, в частности в обороне Смоленска и в Бородинском сражении. Позднее принимал участие в Русско-турецкой войне 1828-1829 годов, в обороне Севастополя в 1854-1855 годах, в русско-японской и Первой мировой войнах. Лагеря полка размещались в районе нынешнего Лагерного сада, из-за чего парк и получил свое название. - http://clubs.ya.ru/4611686018427404927/replies.xml?item_no=102697
Oigen Pl: Редакционная коллегия: О.Н. Дударева, Г.Д. Жданова, к.и.н., Т.Г. Мальцева, Н.Д. Ростов, д.и.н. Составители: Т.Г. Мальцева, Е.И. Москаль, Е.Н. Паршина, Д.А. Полякова, Н.Д. Ростов Каталог документов «Алтай в Отечественной войне 1812 года» подготовлен в рамках празднования Года российской истории и 200-летия победы народов России в Отечественной войне 1812 года. Издание посвящено одной из самых замечательных и героических страниц истории Сибири – участию жителей Колывано-Воскресенского (с 1834 г. – Алтайского) горного округа в освободительной борьбе против иноземных захватчиков и в освобождении народов Европы. Документы и материалы, включенные в каталог из фондов краевого государственного казенного учреждения «Государственный архив Алтайского края», Российского государственного военно-исторического архива, Алтайского государственного краеведческого музея и частных коллекций, позволяют исследователям любого уровня составить широкое представление о событиях, происходивших на окраинных территориях империи и почувствовать неразрывное единство истории Алтая и России. Каталог может быть использован для исследовательской работы школьников, студентов и преподавателей, а также будет полезен всем, интересующимся историей России. - http://www.archiv.ab.ru/prosvet/online_book/Voina_1812/ К сожалению, не обошлось и без привычных заблуждений - см., например, "88 Статья А. Вахрушева «Герои Бородина» (к годовщине боев 32-й Краснознаменной стрелковой дивизии на Бородинском поле), опубликованная в ежедневной красноармейской газете «Уничтожим врага», где упоминается уроженец Алтайского края Ф.Я. Чихман". Федор "ЗАХАРОВИЧ" Чихман - призывник Благовещенского РВК Хабаровского края - http://www.podvignaroda.ru/?n=11615538 "Именно здесь, у знаменитого кургана Н.Н Раевского, совершил свой героический подвиг наводчик орудия, благовещенец Федор Чихман. Его батарея подбила несколько фашистских танков. Однако в ходе боя он остался один: весь расчет погиб. Очнувшись после взрыва, истекая кровью и превозмогая боль (осколком снаряда была оторвана правая рука), он сумел зарядить орудие, прицелиться, выстрелить и уничтожить еще одну вражескую машину. Атака была отбита. О подвиге солдата узнала вся страна, а сам Ф. Чихман был награжден орденом Ленина" - http://www.amurobl.ru/wps/wcm/connect/Web+Content/AMUR/Main_site_area/siteArea_a murObl/istor/WWII?presentationTemplate=print_staticPage_pt "74 Кантата «Памяти Двенадцатого года» Б.д. Слова К. Порфирьев1[Музыка Филимонова]2...1 Псевдоним поэта П. Казанского. 2 Предположительно, является автором музыки." Филимонова звали Алексеем Александровичем. По опубликованным на Форуме сведениям Ю.И. Гончарова: "Из рассказа Глазовой Екатерины Ивановны: "Филимонов Алексей Александрович - учитель пения в мужской гимназии Барнаула, был женат на девушке, какой-то родственнице Будкевичей, проживал он на Павловской улице, где-то между 4 и 5 Прудскимми переулками. Умер весной или осенью какого года не помню, мы всей школой ходили его хоронить" Имел дочь Ольгу". - http://siberia.forum24.ru/?1-9-20-00000098-000-0-0 По воспоминаниям Адриана Топорова, А.А. Филимонов умер от тифа: Другой сибиряк, оказавший мне помощь в музыкальном образовании, был учитель пения в нескольких учебных заведениях Барнаула — Алексей Александрович Филимонов. Пройдя хормейстерский курс у самого Римского-Корсакова, он в Барнауле занимал «доходные» места. Этому способствовали и высокая петербургская марка, и его «галан- терейное» обхождение с бомондом. Приземистый, толстенький, подвижный, с круглой, лысой и сверкающей, точно полированный шар, головой, он в общественных местах блистал утонченными манерами, резинисто изгибался, осклаблялся, расшаркивался перед дамами, целуя им ручки. В городе его знали все. А за необыкновенную подвижность дали ему прозвище «Колобок». Я пел у него в светском хоре 2-го городского училища. Общительный, веселый, неуемно словоохотливый, он рассказывал бесконечные анекдоты, были и, вероятно, небылицы о жизни высшего света Северной Пальмиры. И больше всего — о музыкантах. В барнаульских кружках меломанов Алексей Александрович много пел, удивляя присутствующих уменьем неимоверно долго держать высокие фальцетные ноты при зажмуренных глазах... А. А. Филимонов красиво дирижировал хором, с тонким художественным, вкусом толковал нюансировку исполняемых пьес. Он не записывал свои композиции на бумаге, а в компании друзей всегда импровизировал. Ему подносили, допустим, стихотворение Жуковского: Минувших дней очарованье, Зачем опять воскресло ты? Кто разбудил воспоминанье, И замолчавшие мечты?.. – и он сразу же придумывал и задушевно пел прелестную мелодию, аккомпанируя себе на гитаре или на пианино. Как жалко, что этот тонкий музыкант так рано погиб от тифа!.. - http://akunb.lib.secna.ru/files/LiteraryMap/Texts/toporov/001.pdf
Oigen Pl: Радует, что хоть что-то из размещенного в этой теме нашло отображение и в бумажно-газетном формате - http://www.ap22.ru/paper/paper_8519.html
белый: О войне 1812 года в фондах Президентской библиотеки http://www.prlib.ru/Lib/pages/catalog.aspx?catid=1621&page=1
Oigen Pl: С. Тепляков издал книгу "Следы 1812 года (Алтайская земля в наполеоновскую эпоху и Отечественную войну. Люди, события, легенды, факты, вещи и архивы)" - http://teplyakov1812.livejournal.com/28090.html
barnaulets: Oigen Pl пишет: С. Тепляков издал книгу "Следы 1812 года (Алтайская земля в наполеоновскую эпоху и Отечественную войну. Люди, события, легенды, факты, вещи и архивы)" - http://teplyakov1812.livejournal.com/28090.html Молодец, Сергей. Надо будет почитать.
Oigen Pl: Неудачная попытка приобщить Алтайский край к продолжению празднования 200-летия Отечественной войны 1812 года в Германии - http://politsib.ru/news/63478#comment-24464
barnaulets: Действительно, "в огороде бузина, а в Киеве дядька".
Oigen Pl: В прошлогодний юбилей 1812 года много писали, в том числе, об очевидцах войны, доживших до столетия. Среди них оказался и живой в 1912 году житель Барнаульского уезда: "В результате проведенной работы к августу 1912 г. удалось выявить 25 человек, которые были очевидцами нашествия Наполеона в Россию. Более того, нашлись даже несколько участников войны (14 человек). По архивным документам и газетным публикациям 1912 г. удалось установить фамилии людей, которые были сопричастны событиям Отечественной войны 1812 г. и дожили до ее столетнего юбилея: <...> крестьянин Ефим Кобылин, 109 лет, проживал в селе Рогозино Ключковской* волости Барнаульского уезда Томской губернии; <...> Автор одной из статей, Владимир Белинский, анализируя социальный состав старожилов, пишет: «...бросается в глаза то, что все эти люди неинтеллигентные и необразованные — по преимуществу крестьяне, и что дворян среди них вовсе нет (тот факт прискорбный для нашего дворянства, не сумевшего сберечь ни богатств, ни даже здоровья)» (Белинский В. Ветераны Отечественной войны в нищете // Санкт-Петербургские ведомости. 1912. 25 июля (7 августа). <...> «...Самое неутешительное и даже, можно сказать, ужасное в этом перечне, то, что все эти бедные ветераны, когда-то проливавшие кровь за свое отечество, в продолжение стольких лет пребывают в бедности и нищете, и что о них совсем забыло общество и государство, и что о них вспомнили только 100 лет спустя — и то ввиду юбилея, когда понадобилось какой-то комиссии собирать интересные для своего издания сведения... Разве это не ужасно? Эти люди все теперь так слабы, что не в состоянии ходить сами без посторонней помощи, и их поддерживают такие же дряхлые старики — жены и родственники, сравнительно более молодые, но сами стоящие на краю могилы. В других странах на таких людей смотрят как на героев и не оставляют их на произвол судьбы, как у нас. О таких людях заботится само государство и, прежде всего, военное ведомство, у которого всюду есть на то дома призрения для ветеранов. А у нас... эти защитники отечества, иногда украшенные несколькими георгиевскими крестами, пользуются правом просить милостыню у сердобольных граждан, выжимая у них слезы и с ними жалость, показывая обрубленные со всех сторон бюсты, не имея даже чем положить брошенную им милосердно копейку в мешочек, привязанный на геройской шее... А в других случаях там, где пули и ядра пощадили защитников и где они, благодаря своему здоровью, дожили до 100 лет, там о них совсем забыли, полагая, что больше о них заботиться нечего, так как от них теперь нет никакой пользы. Эгоизм — достойный быть отмеченным криком негодования всего нашего общества: названный фельдфебель Винтонюк (тогдашний житель Кишинева отставной фельдфебель Аким Винтонюк, 122 лет, служивший в 53-м пехотном Волынском полку - Е.П) не получает даже обычной солдатской пенсии, выдаваемой другим счастливцам. Так они, пожалуй, и умрут, не дождавшись в продолжение 100 лет помощи, и вся надежда лишь на то, что теперь в торжественные юбилейные дни прошлых событий лица, до коих сие касается, может быть, найдут, что неприлично приглашать этих бедных людей на торжества, как приманку и статистов, не вознаградив их, как подобает, хоть теперь... А то картина 25-ти столетних ветеранов-нищих может оказаться далеко не в пользу блестящего ландшафта бородинской панорамы» (Белинский В. Ветераны Отечественной войны в нищете // Санкт-Петербургские ведомости. 1912. 25 июля (7 августа). <...> 25 августа (7 сентября) 1912 г. пять ветеранов были представлены монаршим особам. Император Николай II и императрица Александра Федоровна в течение четверти часа беседовали с ними в саду инвалидного дома. На следующий день ветераны приняли участие в богослужении, которое состоялось на Курганной высоте у памятника «Благодарное Отечество положившим живот на поле чести». Вот как описывает сам Николай II этот эпизод: «В довершение всего удалось привезти несколько стариков, помнящих нашествие французов, но самое главное, между ними находился один участник сражения, бывший фельдфебель Войтинюк, 122 лет. Подумай только — говорить с человеком, кот[орый] все помнит и рассказывает всякие подробности боя, показывает место, где был тогда ранен и т. д. Я им сказал стать рядом с нами у палатки во время молебна и следил за ними. Они все становились на колени сами с помощью палки и сами вставали!» ( В тексте искажена фамилия, ошибочно написано — «Войтинюк»). Власти учли критику со стороны общественности по поводу материального положения ветеранов — пятерым (!) очевидцам войны, прибывшим на торжества, была назначена пенсия в размере 300 руб., а отставному фельдфебелю А. Винтонюку — 600 руб. в год ( Цит. по: Лебедева Е. Вы были дети и герои, вы все могли... // Родина. 2002. No 8 (Специальный выпуск). С. 140.) - http://history.spbu.ru/userfiles/Bogomazov/NIR05_Bochkov.pdf Стоит отметить, что и Почетный гражданин г. Барнаула занимался организацией юбилейных торжеств в Бородине в 1912 году: «22 апреля (5 мая) 1912 г. член комиссии, отставной генерал-лейтенант В.К. Болдырев в своем письме начальнику канцелярии Министерства императорского двора генерал-лейтенанту А.А. Мосолову выказал негативное отношение к планам приглашения большого количества делегаций от низших сословий на праздничные мероприятия в Бородине: «Московский губернатор предлагает сосредоточить на Бородинском поле одних волостных старшин и сельских старост до 4000 душ и предлагает им 26 августа обед от Гофмаршальской части». Кроме делегаций, в этот день на Бородинском поле «будет сосредоточено до 11 000 войск». Между тем, в Бородине и окрестных селах отсутствуют условия для размещения и обслуживания такого количества гостей. В.К. Болдырев задает резонный вопрос: «В состоянии ли будет Гофмаршальская часть устроить для обеда столько соответствующих помещений и накормить такую массу лиц?» *** Как бы-то не было, но жителя села Рогозихи Ефима Кобылина не было среди пяти стариков (и будущих почетных пенсионеров!) на торжествах в Бородино в августе 1912 года. Василий Ксенофонтович Болдырев не стал злоупотреблять своим особым отношением к Алтаю? *Правильное написание: "Клочковской волости"
Oigen Pl: Как бы альбом, посвященный войне 1812 года - http://www.agkm.ru/virtvistavki/1812/1812.pdf
Oigen Pl: Очередное томское "перетаскивание одеяла" полка на себя - http://sun.tsu.ru/mminfo/000063105/his/20/image/20-013.pdf При этом по дислокации рот полка ("...в Томском, Барнаульском уездах, Алтайском гороном округе")есть ссылка на архив: "Государственный архив Томской области (ГАТО). Ф. 127. Оп. 1. Д. 194. "
Oigen Pl: Oigen Pl пишет: Как бы альбом, посвященный войне 1812 года - http://www.agkm.ru/virtvistavki/1812/1812.pdf Там умудрились картину П. Гесса подписать "«Сражение при Бородине 26 августа». В.В. Верещагин" При этом репродукция дважды помещена - с разным указанием авторства.
Oigen Pl: Каменный надгробный памятник на Волковском кладбище СПб свидетельствует о службе на Алтае и в Барнауле генерала 1812 года П.П. Шрейдера: А.И. Михайловский-Данилевский "Император Александр I и его сподвижники", 1847: "Въ бытность свою въ Сибири, Шрейдеръ женился на дочери Капитана Лаконте, Аннѣ Ивановнѣ, которая, не смотря на многочисленное семейство, слѣдовала съ супругомъ своимъ повсюду, гдѣ малѣйшая возможность позволяла и почти все время двадцати-пяти-лѣтняго своего замужества провела въ безпрерывныхъ разъѣздахъ, перенося всѣ трудности походной жизни. Отъ сего брака осталось десятеро дѣтей. Изъ сыновей находятся въ живыхъ и состоят на службѣ: Павелъ, Генералъ-Маіоръ, Директоръ Горнаго Института и Членъ Горнаго Аудиторіата; Николай и Валеріанъ, Полковники; Левъ, Подполковникъ, и Петръ, Капитанъ; три дочери, въ замужствѣ." Отец рожденного в Барнауле будущего генерал-майора Шрейдера - Петр Петрович Шрейдер, бывший поручик 4-го батальона Сибирского егерского корпуса. В 1812 г. сражался с французами под Витебском, за отличие в обороне Смоленска произведен 31 октября 1812 в генерал-майоры. При Бородине ранен пулей в левую ногу и контужен катящимся ядром в правую, за мужество награжден орденом Св. Владимира 3-й ст. 6 января 1813 назначен командиром 4-й пехотной дивизии. Награжден Орденом Святого Георгия 4-го класса. Его портрет работы Доу - в Военной галерее Зимнего дворца (но нашим официальным историкам-наполеоноведам хоть кол на голове теши - никого не хотят знать кроме Скалона)))). "Палаты Гурьевых В 1671 году в Большом Успенском переулке в собственных палатах поселились весьма удачливые и именитые купцы Михаил и Иван Гурьевы. Но вскоре удача от них отвернулась, и в 1689 году рыбные предприятия Гурьевых перешли в казну. Дом в Успенском переулке все же перешел по наследству к сыну, а затем внуку Михаила Гурьева — Алексею Афанасьевичу, который в 1728 году продал его шталмейстеру Родиону Кошелеву. Новый владелец перестроил Г-образные палаты, купил пустырь позади палат для устройства сада и жил здесь до самой смерти в 1746 году. Его внучка Мария переехала в Петербург, а московский дом продала. Следующие владельцы использовали дом для получения доходов: появились 2 новых жилых корпуса, квартиры начали сдавать внаем. А в 1821 году усадьбу купил купец Золотарев, который начал сдавать дом дворянам и иностранцам, а часть отдал под частные пансионы. Так, пансион для девочек госпожи Анны Ивановны Шрейдер открылся 7 декабря 1823 года. За 800 рублей ежегодной платы 42 воспитанницы пансиона изучали закон Божий, российскую грамматику и риторику, арифметику, историю, географию, французский язык, чистописание, рисование, танцы и музыку. Особенно популярны были танцевальные классы танцмейстера Иогеля." - http://liveinmsk.ru/places/a-574.html "В службе: сержантом 1780 г., марта 12 в артиллерии, Бомбардирском полку; переведен в Л.-гв. Семеновский полк подпрапорщиком 1785 г., апреля 1; каптенармусом 1785 г., ноября 30; сержантом 1786 г., апреля 21, в том же полку; выпущен в армию поручиком 1787 г., апреля 21, Сибирского корпуса в 4 мушкетерский батальон; капитаном 1793 г., мая 7, в том же батальоне; из него переведен в 5 мушкетерский батальон 1794 г., февраля 1, майором; переведен в Сибирский драгунский полк 1795 г., октября 21; переведен в Томский пехотный полк 1797 г., марта 16; подполковником 1799 г., июля 2; полковником 1800 г., октября 1, в том же полку; переведен в Великолуцкий пехотный полк полковым командиром 1805 г., сентября 4; переведен в Тобольский пехотный полк 1806 г., августа 24; генерал-майором 1812 г., августа 5." - http://www.runivers.ru/doc/patriotic_war/participants/detail.php?ID=436428
barnaulets: Oigen Pl
санников: ВЫСОЧАЙШИЙ ПРИКАЗ 28.8.1812: Бийского Гарнизонного батальона подполковник Черемисинов переводится по способности во 2 пехотный полк во Владимире формируемый.
санников: 1831 год. Командир Томского батальона Полковник Гласков Анна 2 степени, Владимир 4 степени с бантом, медаль 1812 года. Капитан Лахин знак отличия Военного Ордена, медаль 1812 года. Штабс-Капитан Меркулов знак отличия святой Анны, медаль 1812 года. Поручики Михайловский знак отличия Военного Ордена, Логинов знак отличия Военного Ордена,медаль 1812 года, Борисов знак отличия Военного Ордена /Прусский знак отличия Железного Креста/. Поручик Башалин знак отличия Военного Ордена. Прапорщик, Губин медаль 1812 года. Томская Жандармская команда Штабс-Капитан Доронин медаль 1812 года. Инвалидные команды: Томская подпоручик Шихов знак отличия Военного Ордена, медаль 1812 года. Колыванская Командир поручик Безменников знак отличия Военного Ордена и святой Анны, медаль 1812 года. Бийская Командир Майор Скорняков Владимир 4 степени с бантом, медаль 1812 года, Поручик Дуреев знак отличия свято Анны. Прапорщики: Литовский знак отличия святой Анны, Шерстобитов знак отличия святой Анны. Этапные команды: Осиновская Поручик Носков медаль 1812 года. Овчиновская Подпоручик Андреев медаль 1812 года. Тарышкинская Подпоручик Васильев знак отличия Военного Ордена, медаль 1812 года. Орская Подпоручик Селихов знак отличия святой Анны. Варюхинская Поручик Тютюцкий знак отличия Военного Ордена. Халдеевская Прапорщик Никифоров медаль 1812 года. Итатская Поручик Голышев медаль 1812 года. Есть ли на Форуме интерес к местным войскам Томской губернии и призывам в губернии второй половины 19 века.
Унтер: санников пишет: Есть ли на Форуме интерес к местным войскам Томской губернии и призывам в губернии второй половины 19 века. Интерес есть! В первую очередь интересуют Бийская местная команда (в прошлом Бийская инвалидная и Бийская внутренней стражи), Бийский местный лазарет и управление Бийского УВН.
санников: Приказы по местным войскам 1872 года. Приказ 3 января 1872 г. № 1. Содержащиеся в военной каморе Томского тюремного замка военные арестанты: Семен Дружинин, Петр Зырянов и Илья Пестерев, сего числа вытребованы для зачисления их на службу: первого в Бийскую местную команду, а последних в Томский губернский батальон. 8 января № 5. Рядовой Кузнецкой уездной команды, Герман Дерягин, за пьянство, уклонение от службы, дерзость противу Начальства и вообще дурное поведение, сего числа при вверенном мне Управлении предан военному суду. Фото не умею вставлять, поэтому не полностью и не все. Наиболее существенное на мой взгляд.
санников: 8 января № 6. Рядовой бывшего Алтайского горнозаводского батальона Демид Шайдуров, за двух кратный из службы побег, сего числа предается военному суду. 8 января № 7. Рядовой Красноярской этапной команды Петр Казаков, за отпуск 4 каторжных арестантов, следовавших в Восточную Сибирь за что по конфирмации Начальника Штаба Западно Сибирского округа от 18 и 20 сего декабря за № 5192 присужден вменить ему наказание содержание под арестом на время производства дела об нем.
санников: 10 января № 10. 13 числа сего месяца я назначаю поверку сумм вверенного мне управления хозяйственного комитета и Томской сборной команды, а потому прошу командира Томского губернского батальона командировать в управление в 11 часов утра двух ротных командиров для проверки сумм, денежных книг и документов Делопроизводителя же сего управления Коллежского Регистратора Ураева, Хозяйственного комитета штабс-капитана Наумова, и заведующего Томской сборной командой штабс-капитана Шостаковского обязываю приготовить к поверке сумм все денежные книги и документы. 11 января. № 11. Содержавшиеся в военной каморе Томского тюремного замка военные арестанты Степан Загаинов, Василий Черепанов, Андрей Ильин, Яков Иванцов, Степан Созонов, Федор Вахин, Степан Харламов и Николай Журавлев 11 числа сего Января вытребованы которые подлежащие двое в каторжную работу, а последние в Омскую военно – исправительную роту. 11 января. № 12. Врач вверенного мне управления, Надворный Советник Игнатовский, рапортом от 9 сего Января за № 5 донес мне, что он от одержимой его болезни получил облегчение и может вступить в отправление служебных обязанностей. Вследствии этого предписываю Врачу Игнатовскому вступить по прежнему в заведование лазаретом томского губернского батальона, вместо Врача Багак, временно заведовавшим этим лазаретом.
санников: Может их перенести, а то не по теме? Мне не сделать, выложил по ответу унтера. 13 января. № 13. Унтер – офицер Томской арестантской роты Дмитрий Курбанов, за упуск находившихся под его присмотром двух арестантов, мною, сего числа, предан военному суду. 15 января № 14. Из отзыва ко мне военно-медицинского Инспектора Западно Сибирского Военного Округа, от 5 января за № 17 видно, что Его Превосходительством предписано Врачу Кузнецкого военного лазарета Плесцову, заведывавшему временно лазаретом Томского губернского батальона командированному в тамошнее рекрутское присутствие на время производства набора рекрут, по окончании набора вступить в заведование Кузнецким военным лазаретом, почему предписываю показывать Врача Плесцова в Кузнецком военном лазарете налицо исключив его из прикомандирования к Томскому военному лазарету.
санников: 1831 год. Петровский Гарнизонный батальон: командир майор Камаев медаль 1812, майор Кошембар орд. Св. Анны 4 ст, золотая шпага за храбрость, м.1812, поручик Дганишников м. 1812, поручик Колосов ЗО св. Анны, м.1812, подпоручик Лыжин ЗОВО, м. Базарджик и 1812, подпоручик Сидельников м.1812, подпоручик Федулов м. 1812.
санников: Омский Гарнизонный полк: командир полковник Керетич Анны 4 ст, м.1812, майор Казанцов командир 2 батальона, ЗОВО, м.1812, майор Томилов м.1812, капитан Тесницкий ЗОВО, м.1812, капитан Мершицкий м.1812, капитан Камаев Анны 4 ст, м.1812, капитан Янжуль Анны 4 ст, капитан Хвостов Анны 4 ст, м.1812, штабс-капитан Слупский м.1812, штабс-капитан Криванков Анны 3 ст, поручик Михин Анны 4 ст, золотая шага за храбрость, поручик Курбатов ЗОВО, м.1812, поручик Лялин ЗО св. Анны, Поручик Тимкин ЗОВО, поручик Матвеев м.1812, поручик Леханов ЗОВО и ЗО св. Анны, поручик Кузнецов ЗОВО, подпоручик Гордеев, ЗОВО, м. 1812, прусская м.1814, подпоручик Бахарев ЗОВО, м.1812, подпоручик Томилов м. 1812, подпоручик Кайгородов м.1812, подпоручик Железнов 2 ЗО св Анны, м.1812, подпоручик Неволин ЗОВО, м.1812, подпоручик Безруков полковой казначей ЗО св Анны, числится в полку полковник Безносиков комендант Омской крепости и командир 1 бригады 27 ПД, Владимир 4 ст.
санников: Тобольский Внутренний Гарнизонный батальон. Командир полковник Скерлетов, св. Георгия 4 ст, св. Владимира 4 с бантом, м. 1812. Подполковник Шухов св. Анны 2, св. Владимира 4 ст. с бантом, м.1812, прусский орд. За заслуги. Подполковник Пихшин св. Анны 3, м.1812, ЗО Железного Креста. Поручик Михайлов м.1809 и 1812. Подпоручики: Мартынов ЗОВО, м.1812; Зуев ЗОВО, ЗО св. Анны, м.1812; Низовцев ЗОВО, м.1812; Яновский батальонный адъютант м.1812; Сычев ЗОВО, м.1812. Прапорщики: Булдовский ЗОВО, ЗО св.Анны, м.1812; Рыбин м.1812; Башалин ЗОВО, м.1812. Числящиеся в батальоне штабс-капитан Русаков смотритель военно-сиротского отделения ЗО св. Анны; поручик Бобров плац адъютант Омской крепости ЗОВО, м.1812.
санников: Тобольская Жандармская команда: Командир поручик Шадрин ЗОВО, м.1812. Тобольская Инвалидная команда: подпоручик Волгин, м.1812, прапорщик Волков ЗО св. Анны, прапорщик Астафьев м.1812. Тюменская Инвалидная команда: прапорщики Первушин ЗО св. Анны, Палицын ЗО св. Анны и м. 1812, Кизилов ЗОВО, м.1812. Ялуторовская Инвалдная Команда: капитан Скляренко св. Анны 4 ст, штабс-капитан Вавилов м.1812; поручик Лететин м.1812; прапорщик Мурашев ЗОсв Анны и м.1812.
санников: Ишимская Инвалидная команда командир штабс-капитан Сажин ЗОВО, м.1812, подпоручик Спиюков ЗОВО, м.1812, прапорщики Говорухин ЗОВО, м.1812 и Протопопов м.1812. Омская Инвалидная команда: прапорщики Водеников 1 ЗО св. Анны, м.1812; Оконешников ЗО св. Анны; Легостаев м.1812. Туринская Инвалидная команда: командир майор Черкашенин св Владимира 4, м.1812; прапорщики Карпов и Топорков м.1812. Курганская Инвалидная команда командир майор Илинсберг св. Анны 4, м.1812. Подпоручик Середкин м.1812. Прапорщики Коновалов ЗОВО, м.1812 и Лебедкин ЗОВО, ЗО св. Анны, м.1812.
санников: ЭТАПНЫЕ КОМАНДЫ: Южаковская командир прапорщик Иванов 2 ЗО св. Анны. Бачалинская командир подпоручик Емаников ЗОВО, м.1812. Старопогостская прапорщик Иванов 1 м.1812. Дресвянская командир поручик Васильев ЗО св. Анны, м.1812. Чистяковская командир прапорщик Панаев м.1812. Ачимовская командир прапорщик Бастрыков м.1812. Рыбинская командир подпоручик Насонов ЗОВО, м.1812. Знаменская командир прапорщик Балашев тоже. Тарская командир подпоручик Михайлов тоже. Мешковская подпоручик Татарников тоже.
санников: Командир 2 бригады генерал-майор Литвинов, св. Анны 2, св. Владимира 4 с бантом, ЗО Железного Креста, в крепости Устькаменогорской.
санников: Железинский Гарнизонный батальон крепость Ямышевская, командир подполковник Кастюрин 1, св. Анны 3 ст. майор Яковлев 5 св. Анны 4, м.1812, поручик Мурашев ЗОВО, м.1812; поручик Чередов м.1812
санников: Афендик Пантелеймон Михайлович, 24.7.1780 с. Каланжице Казелецкого езда Малороссийская губерния, 17.4.1797 капрал кирасирского Горчакова полка, 18.7.1798 квартермистр, 2.1.1800 Малороссийский кирасирский полк, 2.4.1802 юнкер, 22.4.1804 прапорщик с переводом в Иркутский драгунский полк, 3.1.1807 подпоручик, 30.9.1807 поручик, 28.5.1811 штабс-капитан. Участвовал при Смоленске, Дорогобуже, Вязьме, в походах 1813-1815. 4.4.1916 отставлен ротмистром.
санников: Семипалатинский Гарнизонный батальон, крепость Семипалатинская, командир подполковник Якимов, св. Анны 4 ст, м.1812; поручик Тещютский ЗОВО, м.1812; поручик Мищенко м.1812. Числятся в батальоне полковник Кемпен комендант Семипалатинской крепости св. Анны 2 и 4 ст, Владимира 4 ст.
санников: Усть-Каменогорякий Гарнизонный батальон, крепость Усть-Каменогорская, командир подполковник Плешков 2, св. Анны 2 с алмазами и 4, Владимира 4 с бантом, золотая шпага за храбрость, м.1812; капитан Анцын св. Владимира 4 с бантом; штабс-капитан Андреев, ЗО св. Анны; поручик Меркульев батальонный казначей, ЗОВО, м.1812.
санников: Пресногорьковский Гарнизонный батальон крепость Пресновская, поручик Беклемишев м.1812, поручик Воинков тоже, поручик Суязов ЗО св. Анны, м.1812; подпоручик Деев м.1812, подпоручики Некзорин и Евсевьев ЗО св. Анны.
санников: Командир 3 бригады генерал-майор Адамович св. Иоанна Иерусалимского 2 ст, золотая шпага за храбрость. Адъютант Иркутского Гарнизонного полка штабс-капитан Расс м.1812.
санников: Иркутский Гарнизонный полк Иркутск, командир полковник Гнилокишков св. Владимира 4 ст, Анны 4, м.1812. Подполковник Клевецкий, командир 1 батальона м.1812; капитан Кобяшев св. Владимира 4 ст. с бантом, св. Анны 4 ст, м.1812: поручик Леонтьев ЗО св. Анны; подпоручики Дубинин и Кузнецов ЗР св. Анны. Числятся в батальоне майор Тимофеев смотритель Селенгинского военно-сиротского отделения ЗО св. Анны; капитан Шушковский плац-майор в Иркутске ЗОВО, поручик Степанов смотритель Томского военно-сиротского отделения ЗО св. Анны.
санников: Иркутская Жандармская команда командир штабс-капитан Федорченко м.1812. Верхнеудинская Инвалидная команда: командир штабс-капитан Скорняков, м.1812; прапорщик Залесский ЗО св. Анны. Кяхтинская Инвалидная команда подпоручик Лукьянов ЗО св. Анны. Половинская этапная команда подпоручик Антонов, м.1812. Тырецкая этапная команда, командир поручик Новопашенный, ЗОВО, м. 1812.
санников: Красноярский Гарнизонный батальон, командир майор Афонасьев, св Анны 3 и 4 ст, м. 1812; капитан Кошкаров св Владимира с бантом, св.Анны 4 ст, м.1812; поручик Калашников м.1812; поручик Данилов ЗОВО, м. 1812. Конская Инвалидная команда подпоручик Чекалин м. 1812; прапорщик Первушин ЗО св. Анны. Уярская этапная команда поручик Козанцов, ЗОВО, ЗО св. Анны, м.1812.
санников: Коскунская этапная команда, прапорщик Фомин, м. 1812. Подвижная Инвалидная команда № 23 при Иркутском Гарнизонном батальоне, поручик Толоконников м. 1812.
санников: Иркутской крепости комендант генерал-майор Покровский 1, св. Владимира 3 ст, Георгия 4 ст, Анны 2 ст. с алмазами, золотая сабля за храбрость, Прусский За заслуги, Баденский Карла 1. Железинской крепости плац-адъютант ротмистр Грузинцов, м. 1812. При Нерченских рудниках комендант генерал-майор Лепарский, св. Георгия 4 ст, св. Владимира 4 ст.
санников: Артиллерия Сибирский Округ. Окружной начальник генерал-майор фон Бриль, св. Владимира 4, Тобольск. Тобольск: полковник Облеухов, св Анны 2, Владимир 4; прапорщик Медакин, ЗОВО, м. Базарджик и 1812.
санников: Артиллерия Сибирский Округ. Окружной начальник генерал-майор фон Бриль, св. Владимира 4, Тобольск. Тобольск: полковник Облеухов, св Анны 2, Владимир 4; прапорщик Медакин, ЗОВО, м. Базарджик и 1812.
санников: Петровский: командир штабс-капитан Семенов, ЗОВО, м.1812, прусский ЗО Железного Креста; прапорщик Трифанов, ЗОВО. Омский: подпоручики Минеев, ЗО св. Анны и Канаткин м. 1812, прусская медаль.
санников: Усть-Каменогорская гарнизонная артиллерия командир поручик Широковский, ЗОВО, м. 1812, прусский ЗО ЖК. Кузнецая гарнизонная артиллерия подпоручик Большаков, ЗОВО и св. Анны, м. 1812.
санников: В 1802 г. в Российской империи учреждена Инженерная экспедиция, на которую было возложено «содержать в добром порядке все крепости и укрепления». По распоряжению этой организации, инженер-генерал Князев инспектировал Сибирскую линию с целью уточнить состояние укреплений и артиллерии. В 1810 г. он сообщил в Артиллерийском департаменте, что на вооружении по Сибирской линии состоят «орудия и фальконеты старые, даже неизвестно кем изготовленные». Калибры этих орудий для начала XIX в. были довольно маленькие - 12, 16 и 24-лотовые орудия (вес ядра от 150 до 300 г). Об этих орудиях генерал высказал мнение, что «из них крупные можно употребить на тумбы для алебард, эспантонов, знамен и зарывать в крепостных воротах...», так как переливать эти орудия убыточно. Пушки были очень старыми, большое их количество было изготовлено в 1730-1740-е гг. Но даже чугунные орудия 1760-х гг. не рекомендовалось использовать в качестве боевого оружия, «потому что раньше еще не знали правильных сплавов». Инспекция собирала подробные сведения и о дорогах, по которым можно доставить новые орудия. Был сделан вывод, что везти пушки из европейской России практически бессмысленно, так как такая грандиозная по затратам операция растянется на многие годы. Более удобно было укомплектовывать сибирские крепости пушками, изготовлявшимися на уральских заводах (в городе Екатеринбурге-на-Каме)1. Эти орудия уже поступили в Тобольск, и инспекция предлагала из Тобольска развозить новые орудия по всем крепостям юга Сибири. Заключение о снабжении сибирских крепостей орудиями и боеприпасами, изготовленными на уральских казенных и партикулярных заводах, делал еще в конце XVIII в. генерал-майор Амосов, и это его заключение сообщил в 1780 г. в Артиллерийский департамент командующий Сибирским корпусом генерал-поручик Баннер 2. После доклада инженерной инспекции дело сдвинулось, но отлить многотонные чугунные орудия, изготовить для них лафеты и доставить за тысячи километров по бездорожью - не самая легкая задача даже спустя 200 лет. Неудивительно, поэтому, что летом 1816 г. командующий Сибирским корпусом генерал Глазенап сообщал в Артиллерийский департамент, что в крепостях по югу Западной Сибири «пушки обветшали, стоят без лафетов, неподвижно, кроме вновь вооружающихся крепостей - Кузнецкой и Бухтарминской». Артиллерийский департамент счел правильным ответить Глазенапу «считать дело требующим немедленного дополнительного вооружения». Однако не тут-то было. Крепостные орудия стоили недешево, поэтому из Инженерного департамента, в ведении которого находились крепости, в Артиллерийский департамент поступило письмо, согласно которому, «полезно впредь содержать в виде главных плацдармов Петропавловск, Омск, Усть-Каменогорск и Кузнецк», а следовательно, вооружать в первую очередь только эти крепости. Все остальные полагалось вооружать по остаточному принципу и по каждому случаю рассматривать отдельно необходимость их вооружения. Такое отношение к укреплениям Сибирской линии основывалось на «суждении о предприятиях, коих от тамошних слабых и в войне необразованных соседей ожидать должно»3. Новые орудия, отлитые на уральских заводах, были очень мощными. Они могли стрелять картечью, брандкугелями и чугунными ядрами весом 12 фунтов (около 6 кг; артиллерийский фунт отличался от русского торгового фунта довольно значительно - 491 г против 409,512 г). В 1815 г. новые орудия поступили в Кузнецк, и возникла проблема размещения их на крепости. Командир Сибирской линии и войск 30-й дивизии генерал-лейтенант Глазенап рапортовал в Артиллерийский департамент Военного министерства, что для хранения орудий требуется новый цейхгауз, так как имеющийся не может вместить и половины орудий и имущества. Глазенап писал, что «прежнему департаменту угодно было возбранить постройку цейхгауза». Генерал указывал, что хочет избежать оставления артиллерийских материалов на воздухе, дабы избежать порчи казенного имущества, которая неизбежно повлечет необоснованные финансовые издержки 4. Артиллерийский департамент сделал запрос о постройке нового цейхгауза в Инженерный департамент и получил исчерпывающий ответ. В письме №5052 от 11 декабря 1815 г., в ответ на письмо из Артиллерийского департамента №12509, сообщается, что в Кузнецке действительно раньше был для хранения артиллерии деревянный сарай, размерами 3x4 сажени (6,4x8,5 м), выстроенный в 1777 г. Но «Инженерный департамент имеет честь уведомить, что во оной Кузнецкой крепости выстроен в 1809 году каменный с тремя отделениями цейхгауз длиной 31 и шириной 5 сажен, в коем весьма удобно будет разместить всю артиллерию, для сего небольшого укрепления потребную и что по причине сей уже нет необходимости в построении другого обширного цейхгауза». При этом Инженерный департамент уже сообщал свое заключение Глазенапу, в котором рекомендовал генералу только мелкие расходы и указывал, что запасные лафеты могут храниться под простыми навесами. Вопрос о строительстве цейхгауза был закрыт 5. Действительно на Кузнецкой крепости для хранения запасов вооружения и обмундирования в 1809 г. был построен довольно просторный каменный цейхгауз. Здание было одноэтажное, на каменном цоколе, с высокой кровлей со слуховыми окнами. Чердачное помещение также было предусмотрено под эксплуатацию и туда вели капитальные лестницы в каждой из трех частей цейхгауза. По всему периметру здания на фасадах были расположены ниши с полуциркульным завершением. В каждой нише располагалось по два щелевидных окна. На южном фасаде были расположены три двойные двери, повторяющие форму ниш. У каждого дверного проема устроены пандусы. Пол в цейхгаузе был выложен каменными плитами на извести. Стены оштукатурены. Отопление здания не было предусмотрено. В 1822 г. Кузнецкий артиллерийский гарнизон был принят подпоручиком Мальцевым от унтер-цейхвартера 13 класса Мальцова. В квитанции, выданной 3 ноября 1822 г. унтер-цейхвартеру, говорится, что вновь сформированная под его командованием Кузнецкая гарнизонная артиллерийская четверть роты № 80 принята подпоручиком во всех частях и основаниях. Наличных людей по списку за октябрь было всего 46 человек, из них 4 фейерверкера, 1 барабанщик, 38 рядовых и 3 нестроевых. Мундирные и амуничные вещи хранятся в надлежащей исправности, в полном комплекте. А вот боевых зарядов не имеется 6. Но как оказалось, существующий цейхгауз все же не вполне удовлетворял необходимым условиям хранения артиллерийского парка. Менее чем через год генерал-майор фон Бриль обращается в Артиллерийский департамент с донесением о необходимости исправления артиллерийских строений в некоторых подведомственных ему крепостях. 12 января 1824 г. Артиллерийский департамент отвечает Брилю, что если есть необходимость исправления или новой постройки артиллерийских строений в крепостях, при которых не состоит инженерной команды, следует предоставлять планы и сметы, утвержденные местными комендантами или воинскими начальниками, прямо в Артиллерийский департамент. Согласно этому ответу командир Кузнецкого артиллерийского гарнизона подпоручик Большаков, «во исполнение повеления» генерала фон Бриля о смете на строения цейхгауза и порохового погреба, представил список требующихся материалов, заверенный городничим, майором Александром Григорьевичем Меретее-вым7. Этот список был направлен из Артиллерийского департамента в Инженерный, но 24 ноября 1824 г. оттуда ответили, что к отношению не приложено чертежей и исчислений со справкою цен материалам на исправления в Кузнецкой крепости цейхгауза и порохового погреба и Инженерный департамент просит представить оные. Видимо, запрашиваемые сведения были представлены очень быстро, потому что уже 2 декабря 1824 г., от департамента Инженерного в департамент Артиллерийский, поступило письмо: «На отношение Артиллерийского департамента №10553 с приложением сметы и двух чертежей касательно просимого им исправления цейхгауза и порохового погреба в Кузнецкой крепости состоящего, Инженерный департамент имеет честь уведомить, что как Кузнецкая крепость по Высочайшему повелению в марте 1819 г. состоявшемуся со всеми имеющимися в оной строениями передана из Инженерного ведомства в непосредственное ведение командира Отдельного Сибирского корпуса и после того Инженерный департамент ни в какое распоряжение и рассмотрение по оной крепости уже не входит... то по сему, означенная смета с чертежами и препровождена по принадлежности к господину Корпусному командиру на благоусмотрение». После этого генерал-майор Бриль обратился к командиру Отдельного Сибирского корпуса генералу от инфантерии Капцевичу с просьбой об исправлении цейхгауза в Кузнецке. 10 марта 1825 г. из Омска в Артиллерийский департамент отправлено письмо, в котором генерал Капцевич имел честь уведомить, что необходимые исправления в Кузнецкой крепости «на щет кардонной суммы в ведении моем находящейся, коменданту оной крепости от меня предписано». Наконец, 8 декабря 1828 г. из Штаба Отдельного Сибирского корпуса, по Отделению кордонному в Тобольске, в Артиллерийский департамент был отправлен рапорт начальника штаба генерал-майора Броневского, что «согласно отношению Департамента к бывшему господину корпусному командиру генералу от инфантерии Капцевичу, состоящие в Кузнецкой крепости цейхгауз и пороховой погреб ныне исправлены совершенно окончательно» 8. В 1852 г. была снята и упразднена Кузнецкая линия. Крепость была передана Алтайскому горному ведомству, но для этой организации оказалось слишком накладным содержать в исправности практически не нужный ей объект, и крепость была передана городу. В 1857 г. поручик Лаунерт принимает от Алтайского горного ведомства 12 каменных строений упраздненной Кузнецкой крепости. Можно точно утверждать, что на 1857 г. все каменные строения Кузнецкой крепости были еще в удовлетворительном состоянии. В 1862 г., согласно «Квартирному расписанию войск отдельного Сибирского корпуса», при заштатной Кузнецкой крепости упоминаются 6 орудий крепостной артиллерии без лафетов. При кажущейся никчемности устаревших орудий, следует отметить, что при всем Сибирском корпусе числилось медных и чугунных пушек 604, но из них всего 62 были на лафетах, единорогов было 66, из них 41 на лафетах, гаубиц было 2 и мортир 46, из них на лафетах 13. Так что 6 кузнецких пушек еще числились в запасе и со счетов их никто не списывал. Да и заштатная Кузнецкая крепость пока еще учитывалась военным министерством в отдельном списке (под грифом «Секретно»). С 1870 г. купец Ивановский, который годом ранее купил крепостные строения на слом, стал разбирать их на кирпичи. Это был последний год существования цейхгауза Кузнецкой крепости. Примечания: 1. Архив ВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. Крепостная. Д. 3347. Л. 2-3. 2. Архив ВИМАИВиВС. Ф. 2. Оп. Сборная. Д. 3829. Л. 37. 3. Архив ВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. 2/9. Д. 13. Л. 2-Л5об. 4. Архив ВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. Крепостная. Д. 3660. Л. 1. 5. Архив ВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. Крепостная. Д. 3660, Л. 6-7. 62 6.АрхивВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. 2/9. Д. 108, Л. 1-10. 7. Архив ВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. 2/9. Д. 167. Л. 1-4. 8. Архив ВИМАИВиВС. Ф. 3. Оп. 2/9. Д. 164. Л. 1-10.
санников: Иркутская гарнизонная артиллерия подпоручик Парфентьев, ЗОВО, м.1812; прапорщик Сарапулов м.1812. Селенгинская гарнизонная артиллерия командир штабс-капитан Коновалов, св. Анны 4 ст, м. 1812; прапорщик Козлов, м.1812.
санников: Нерчинская гарнизонная артиллерия командир подпоручик Томский, ЗОВО, м.1812, Шведская и Баварская медали; прапорщик Глотов, ЗОВО, м.1812. Военно-рабочая рота № 36 подпоручик Сабыкин, ЗО св. Анны, Омск.
санников: Кузнечане генерал Кирилл Годлевский и его братья - воинская гордость России. Петр Лизогуб. КУЗНЕЦКИЙ РАБОЧИЙ 11.08.2011. Не первый год занимаясь историей родного города, всякий раз с удивлением для себя обнаруживаю, насколько Кузнецкая земля во все времена была богата неординарными личностями, подлинными талантами, проявившими себя в науке или искусстве, в литературной деятельности либо на военном поприще. Впрочем, удивление вызывает не столько то обстоятельство, как мощно и вместе с тем органично вбирал в себя небольшой, затерянный в Сибири уездный городок все эти блестящие таланты, порождая взамен не менее яркие самородки (что в пору говорить о существовании своеобразного “кузнецкого феномена”), сколько то, как ныне прочно и основательно оказалась забыта и предана забвению большая часть из этой плеяды замечательных людей. Изыскания последних лет, предпринятые краеведами, местным научным сообществом, позволили вернуть в орбиту кузнецкой истории некоторые из незаслуженно забытых имён. В ряду этих отрадных явлений оказалась и попытка осветить участие представителей кузнецкого рода Годлевских в тех или иных событиях региональной и общероссийской истории, предпринятая в статье новокузнецкого исследователя А.О. Кауфмана. Эта работа стала первой в современной историографии, касающейся данного сюжета, что уже само по себе придаёт ей особый, новаторский характер. К сожалению, ограниченная источниковая база не позволила автору в полной мере решить поставленную задачу: вне поля зрения данной работы оказалась судьба ряда видных представителей этой династии. Столь значимая оценка в отношении этой семьи отнюдь не преувеличение. Углубленное изучение кузнецкой ветви этого рода позволяет говорить о том, что в лице братьев Годлевских - офицеров русской императорской армии, активных участников практически всех военных кампаний, которые вела Россия на протяжении первой половины XIX века, - современный Новокузнецк по праву обретает ещё одну славную веху своей четырёхвековой истории, ещё один повод для искренней, ненадуманной гордости за своё прошлое, за своих выдающихся земляков. Кузнецкие предки братьев Годлевских Фамилия Годлевские - польского происхождения. Основателем рода считается Кристин, польский шляхтич и воевода плоцкий, “муж сердечный и храбрый”, живший в начале XIII века. Его прямой потомок Станислав в 1450 году за многочисленные военные заслуги получил в дар от польского князя Болеслава Мазовецкого поместье Годлево, от которого и пошла фамилия Годлевских. К XVII веку этот семейный клан чрезвычайно разросся, насчитывая несколько десятков отдельных ветвей. Большая часть из них уже не имела родовых имений. С надеждой получить свой земельный надел часть Годлевских, как и остальная малоземельная шляхта, устремилась на земли Великого Княжества Литовского, объединившегося в 1569 году с Польшей в одно государство Речь Посполитую. Именно в Литовском воеводстве и суждено было родиться основателю кузнецкой ветви рода Годлевских “шляхтичу Фёдору Гатлевскому”. К началу Русско-польской войны 1654-1667 годов Ф. Годлевский находился под Смоленском, который после трёхмесячной осады русские войска под предводительством самого царя Алексея Михайловича взяли 3 октября 1654 года. Тогда же под Смоленском на Богдановой околице взят был и сам Фёдор Годлевский. Уже спустя много лет, в 1681 году, его сын Михаил, излагая этот эпизод из жизни отца, не преминул добавить, что Фёдор Годлевский очень скоро на той же Богдановой околице был крещён в православную веру. Это событие нельзя отнести к разряду рядовых. Действительно, некоторые (далеко не все) из пленных шляхтичей принимали православие. Однако к этому решению они приходили не сразу, а спустя какое-то время, зачастую через несколько лет. Желание Годлевского-старшего перейти в православие сразу после пленения говорит о том, что он уже изначально был настроен “сжечь все мосты” и остаться навсегда в России. Поэтому вполне естественно, что, когда по окончании войны в 1667 году начался обмен пленными, Ф. Годлевский оказался в числе тех поляков, которые “не похотели итить на розмену” и “били челом на вечную службу” русскому государю. Царь уважил просьбу Годлевского, который был поверстан в дети боярские и отправлен на службу в Кузнецкий острог. Кузнецк тех времён - горячая точка российского сибирского порубежья, совмещавший функции передового пограничного форта и крупной пушной фактории, куда стекался собранный с обширной округи ясак. Небольшой кузнецкий гарнизон (в 1673 году - 241 человек служилых людей и незначительный, в два десятка, вспомогательный отряд “подгородных тотар”) был вынужден жить в условиях постоянной военной опасности, отражая практически ежегодные набеги “немирных” кочевников - телеутов, енисейских кыргызов, джунгар и других. Служить здесь было непросто, однако и выгоды, которые сулило Ф. Годлевскому кузнецкое назначение, были весомы: в местной служилой иерархии он занял одну из высших ступеней, его годовое жалованье в 14 рублей по размеру занимало третью позицию в общем окладном списке. В Кузнецк Фёдор прибыл вместе со своим многочисленным семейством, включающим жену, двух сыновей и двух дочерей, создав здесь своё подлинное родовое гнездо. И хотя самому Фёдору Годлевскому было суждено прослужить на новом месте всего пять лет (он умер около 1673 года), его роль как “патриарха” кузнецких Годлевских очень существенна. Следующее поколение Годлевских продолжило начатую отцом служилую карьеру. Старший сын Михаил в соответствии с правилами того времени унаследовал высокий чин отца и соответствующие денежный, хлебный и соляной оклады. В “Розборной книге” Кузнецка за 1681 год его “скаска” помещена первой, что, безусловно, подчёркивает высокий статус и авторитет Годлевского. Спустя 28 лет мы по-прежнему видим уже немолодого М.Ф. Годлевского на государевой службе среди активных участников важных событий “жаркого” лета 1709 года. В тот год в июне месяце кузнечане по указу Петра I заложили на месте слияния рек Бии и Катуни Бикатунский острог - первое русское укреплённое поселение в окружении “немирных землиц” на территории современного Алтайского края. Этим же летом в августе окрестности Кузнецка выдержали опустошительный набег скопища “калмыцких воинских людей”. Высланный из города воеводой М.А. Овцыным вдогонку за неприятелем отряд кузнечан настиг “калмыков” в трёх верстах от Кузнецка и наголову разбил врага. Источник, который сообщает нам эти сведения, приводит поимённый список всех участников, но не разделяет их по участию в той или иной кампании 1709 года. Поэтому затруднительно точно сказать, в каком именно из этих событий был задействован Михаил Годлевский: в строительстве острога, в битве с “калмыками”, а, возможно, и в обоих сразу. В любом случае его деятельное участие в государевых делах не вызывает сомнения. В том же списке упоминаются ещё два представителя династии Годлевских: сын боярский Леонтий Годлевский (около 1671) , приходящийся, судя по возрасту, сыном Михаилу, и “невёрстанный” сын боярский Иван Годлевский. Нужно заметить, что в 1700-е годы произошло значительное изменение состава кузнецкого гарнизона по сравнению с началом 1680-х годов в сторону его резкого увеличения: почти в три раза. Это было связано с серьёзным ухудшением внешнеполитической ситуации на южносибирских границах России в связи с обострением вопроса о “двоеданцах” и активизацией джунгар. Одновременно происходит усложнение всей служилой иерархии Кузнецка, наращивание воинского управленческого аппарата. При этом на первый план выдвигаются новые для Кузнецка фамилии: Максюковых, Мельниковых, Поповых (в недалёком будущем именно они первыми в городе получат чин сибирских дворян), а также некоторые из прежних “второстепенных” кланов: Серебренниковы, Сорокины и другие. Несмотря на такую “конкуренцию”, кузнецкие Годлевские, хотя и были несколько потеснены с передовых позиций, не утратили своего высокого авторитета и не растворились в общей массе служилых людей. Это с одной стороны. С другой - такое “расширение штатов” позволило верстать в равно высокие должности представителей одной семьи, а не ждать “убыли” родственника, чтобы занять его место, что было очень характерно для XVII века. Так, среди детей боярских 1709 года мы видим трёх Буткеевых, двух Бутримовых (их предки-шляхтичи прибыли в Кузнецк вместе с Фёдором Годлевским) и уже упомянутых Михаила и Леонтия Годлевских. В 1710 году у Леонтия рождается дочь Ирина, а в 1712 году сын Дмитрий. Дмитрий Леонтьевич в истории города XVIII века фигура заметная. Способный молодой человек, обладавший грамотой, что в то время в Кузнецке было редким явлением даже среди верхушки служилого дворянства, он оказался крайне востребован на государственной службе, добившись больших успехов в “статской” карьере. Из формулярного списка Д.Л. Годлевского за 1758 год: “из шляхетства”, на службе с 1728 года, одновременно в конной казацкой службе и в воеводской канцелярии “за малоимением приказных служителей за копииста”; в 1744-1755 годах - канцелярист, с декабря 1755 - подьячий “с приписью”; “в делах искусство имеет, находится добропорядочно, в подозрениях и наказаниях и штрафах не бывал”. Однако служба Дмитрия Леонтьевича была отнюдь не такой безоблачной, как может показаться на первый взгляд. К сожалению, зависть и интриги - спутники не только высшего общества. В 1754 году на Д.Л. Годлевского показал “слово и дело” его коллега, работавший под его руководством подканцелярист Алексей Кузинский. Иными словами, Кузинский обвинил Годлевского в государственном преступлении, что в то время грозило при худшем обороте дела смертной казнью. И хотя следственная комиссия в конце концов уличила Кузинского в оговоре своего начальника и приговорила его в октябре того же года “за ложное показание наказать плетьми”, Д.Л. Годлевский, надо полагать, пережил за это время далеко не лучшие месяцы своей жизни. Такие испытания лишь закалили Годлевского, но отнюдь не озлобили его. Обладая определённым материальным достатком, Дмитрий Леонтьевич немалую часть своих средств отдавал на благотворительность, что в традициях того времени находило выражение в первую очередь в пожертвованиях на храмовое украшение и строительство. Не будет большим преувеличением сказать, что Д.Л. Годлевский наряду с другим известным кузнецким доброхотодателем И.Д. Муратовым, его современником, инициатором и основным вкладчиком строительства каменного здания Одигитриевской церкви, заложил основы кузнецкого меценатства. Этому высокому начинанию способствовал и заслуженный авторитет Д.Л. Годлевского в городе. По словам кузнецкого летописца И.С. Конюхова, “дом”, то есть семейство Годлевского считалось “лучшим” в городе. При этом наш историограф не преминул добавить, что здесь могли позволить себе пить настоящий китайский чай, что в ту пору в Кузнецке было ещё в диковинку. 13 июня 1776 года в возрасте 64 лет “секретарь” Дмитрий Леонтьевич Годлевский скончался и был торжественно похоронен на городском кладбище. Его богатое надгробие украсила памятная поэтическая надпись: Сей же имением своим храм Божий украшал, Со гражданами своими в мире и тишине себя утверждал, И оной памятник возложен за верху добродетель, Чтоб в позднейших веках был точны[й] всем свидетель. Читатель, самого хотя и не знаешь ты, так имени его скажи твоими усты: Дмитрию Леон[т]ьеву сыну да будет память вечна! Так вера хвалится и верность помянеши. От брака с Марфой Степановной (около 1714 - после 1770) Д.Л. Годлевский оставил двоих (по другим сведениям - троих) сыновей: Осипа и Ивана. Если в отношении Ивана (1745 - после 1770) можно сказать только то, что, освоив грамоту и к 25 годам обзаведясь семьёй, он продолжал жить в отцовом доме, то личность Осипа Дмитриевича Годлевского (1744 - 1829) заслуживает самого пристального внимания. Имея домашнее образование (впрочем, другого в Кузнецке тогда получить было нельзя: первое недолго просуществовавшее народное училище было открыто только в 1790 году), молодой дворянин Годлевский был определён на военную службу. Подробности его воинской карьеры нам неизвестны, но можно предположить, что к моменту выхода в отставку и возвращению в Кузнецк он уже имел офицерское звание, что даже дворянину, тем более из “глубинки” без протекции в то время получить было далеко не просто: приходилось много лет служить на солдатских и унтер-офицерских должностях, прежде чем давалось первое офицерское звание прапорщик. В Кузнецке О.Д. Годлевский определился к статским чинам, заняв одну из должностей в Кузнецкой воеводской канцелярии. После губернской реформы Екатерины II в уездном Кузнецке, как и по всей Российской империи, взамен прежних, упразднённых теперь структур в начале 1780-х годах появляются новые органы власти, в том числе и земский нижний суд. Это был административно-полицейский орган управления, следящий за “благочинием, добронравием и порядком” в уезде. Возглавлял его “земский исправник, или капитан” (им мог быть только дворянин), определяемый на эту должность губернским правлением сроком на три года (с правом быть переизбранным на новый срок). Земскому исправнику (на практике часто использовался термин “капитан-исправник”) присваивался 9 класс “Табели о рангах”, то есть чин титулярного советника. Именно на эту высокую должность первым после её введения на территории Кузнецкого уезда был назначен О.Д. Годлевский. Его чёткую уверенную подпись можно увидеть на немногих случайно дошедших до нас документах Кузнецкого нижнего земского суда за 1780-е годы. К этому времени Осип Дмитриевич уже успел обрести своё семейное счастье. В марте 1776 года он женится на девице Анне (около 1756 - 1791 гг.), дочери майора и коменданта Ильи Волынкина. Пятнадцать лет длился этот счастливый брак, пока 4 октября 1791 года Анна Ильинична Годлевская не скончалась скоропостижно на 36-м году жизни. Любящий муж установил в память безвременно ушедшей супруги красивый памятник, сохранявшийся на Кузнецком городском кладбище почти полтора столетия. (Напомним, что кузнецкое кладбище с его памятниками и надгробиями было варварски снесено в 1940-е годы. На его месте ныне располагается Сад алюминщиков). Надгробная эпитафия донесла до нас возвышенные слова об этой женщине: Сия ж госпожа от имения своего храмы Божьи украшала, Бедных сирот щедро награждала, И подлинно сказать, что пример истинной христианки себя показала, Для чего сей памятник возложен, Дабы оно в позднейшие века была тому свидетель. Читатель, в подражании таковой жизни воздохни И своими усты скажи: “Анне Ильинишне да будет вечная память. В летописи города Анна Ильинична Годлевская останется не только как одна из первых благотворительниц в истории Кузнецка, что, конечно же, тоже очень значимо, но и в первую очередь как мать наших выдающихся земляков - офицеров русской армии Петра, Осипа и Ивана Осиповичей Годлевских. Между тем их отец кузнецкий капитан-исправник вдовец Осип Дмитриевич Годлевский в 1790-х годах вступает во второй брак с Елисаветой Петровной (около 1763 - 1845 гг.). От этого союза, как и от первого брака, на свет появляются трое сыновей - Евгений, Кирилл и Александр, а также дочь Анна. Именно Кириллу Осиповичу Годлевскому было суждено стать первым (и, как оказалось, единственным) генералом российской императорской армии, родившимся на Кузнецкой земле. Сам Осип Дмитриевич прожил долгую и, можно было бы сказать, счастливую жизнь, если б она не была омрачена печальным событием на исходе 1800-х годов (о чём речь пойдет позже). Впрочем, Годлевский-старший воспитал достойных детей, которые в тяжкую для него годину не забыли о своём сыновьем долге. Прожив восемь десятков лет, О.Д. Годлевский в 1829 году умер и был скромно, но с любовью похоронен на городском кладбище. Братья Годлевские: Пётр, Осип, Иван. Приступая к рассказу о братьях Годлевских, было бы логично начать его со старшего. Однако послужные списки Петра и Осипа Осиповичей Годлевских, имеющиеся в нашем распоряжении, приводят не год их рождения, а лишь упоминают их возраст на момент составления формуляра. На основании этих данных получается, что Пётр родился в 1781, а Осип в 1782 году. Но, и это вполне очевидно, здесь можно легко ошибиться на один год в ту или иную сторону, поскольку само по себе указание возраста не даёт точной привязки года рождения. Иными словами, мы склонны считать, что Пётр и Осип Годлевские не были погодками, а были близнецами, родившимися в 1781 либо 1782 году. К этому выводу нас склоняют следующие два обстоятельства: у их родного брата Ивана в будущем также родятся двойняшки. Известно, что способность к производству на свет близнецов, - свойство наследственное, идущее в данном случае от Анны Ильиничны. Это во-первых. Во-вторых, начало службы старших братьев Годлевских приходится на один день в одном и том же воинском подразделении. Впрочем, окончательное решение этого вопроса возможно только после обнаружения новых источников с конкретной датой рождения обоих братьев. Итак, 1 января 1795 года молодых дворян, ещё подростков (“недорослей”, по терминологии того времени) Петра и Осипа Годлевских зачисляют капралами в четырёхротный Семипалатинский полевой батальон, дислоцировавшийся здесь же, в Западной Сибири. К концу XVIII века установилась практика, когда вновь прибывших в часть дворян назначали на старшие унтер-офицерские должности (капрал относился именно к таковым), - теперь отпала необходимость выслуживать в полку на солдатских должностях по нескольку лет, что было характерно для не столь отдалённого прошлого. А уже через год 1 апреля 1796 года в один день обоим братьям присваивают следующее звание подпрапорщика. Это была последняя ступень перед получением первого офицерского чина. Но получить его братьям Годлевским было суждено уже в другом воинском формировании. После смерти Екатерины II император Павел I сразу приступает к реорганизации всей системы управления Российского государства. Новации коснулись и военной сферы. 29 ноября вышло высочайше утверждённое положение, по которому из находящихся в Сибири Семипалатинского и Екатеринбургского полевых батальонов было повелено создать Томский мушкетёрский полк. 1 февраля 1797 года, когда организация новой части была завершена, братьев Годлевских зачислили во вновь сформированный полк. Томский мушкетёрский полк был расквартирован на Алтае, его штаб-квартира находилась в городе Колывани. Полк состоял из двух батальонов, однако каждый из них подразделялся на 6 рот (одна гренадерская и пять мушкетёрских), что в итоге давало списочный состав в 2363 человека. Среди полагавшихся на полк по штату 56 офицеров спустя год оказались и братья Годлевские. Это знаменательное в их жизни событие произошло в марте 1798 года. 13 числа Осип, а затем 18 марта Пётр получили звания прапорщиков и вошли в наиболее престижную для дворянина социально-профессиональную общность - офицерский корпус русской армии. Значимость такого события трудно переоценить. Достаточно сказать, что в то время уже первый офицерский чин (прапорщика) давал потомственное дворянство. И хотя братья Годлевские уже были дворянами по рождению, переход в офицеры укреплял их социальный статус и открывал перед ними широкие возможности в плане профессионального и карьерного роста. Между тем в октябре 1797 года полк возглавил уже третий по счёту шеф - генерал-майор граф Марк Константинович Ивелич (частая смена шефов полков была характерной особенностью павловского времени). При нём томцы получили первое боевое задание, которое было связано со следующим обстоятельством. В марте 1797 года к Колывано-Воскресенскому горному округу была приписана значительная группа категории крестьян, известных под названием экономических (бывших монастырских), проживавших на территории тогдашней Тобольской губернии (главным образом Кузнецкий и ряд прилегающих уездов). В том числе оказались приписаны к заводам и экономические крестьяне Пачинской слободы, которым новое их положение сулило значительное ухудшение условий жизни. Недовольные таким положением вещей, они отказывались подчиняться горнозаводским властям. К концу 1797 года волнения охватили всю Пачинскую слободу. Когда об этом стало известно в столице, Павел I 22 марта 1798 года предписал Ивеличу применить его полк “на приведение к послушанию вновь приписанных к оным заводам крестьян... В случае ж большого супротивления употребить силу оружия и заставить уважать войска наши”. Получив 25 апреля приказ императора, Ивелич с полком немедленно направился в объятую волнением слободу и “расположа в окружности оной, где обстоятельства требовали, тот полк, во 2-е сего месяца (мая - П.Л.) всевозможные воинские средства предпринял. А потому и успел по желанию своему тех крестьян к должному послушанию и повиновению заводскому начальству привесть”. 4-го мая войска вступили в саму слободу и взяли с крестьянских старост подписку о согласии выполнять предписания канцелярии горного ведомства. И хотя в данном случае полк по воле императора выступил в качестве усмирителя внутренних беспорядков, выполняя несвойственные армейским подразделениям репрессивные функции (в силу чего рассматриваемый эпизод вряд ли можно отнести к лучшим свершениям в истории этого действительно славного полка), но сам факт того, что с поставленной задачей он справился чётко и быстро, говорит о том, что полк показал себя вполне полноценной боевой единицей. Павловская эпоха несколько улучшила материальное положение офицеров, с января 1797 года их жалованье увеличилось. Так, Годлевские, став прапорщиками, получали по 200 рублей ассигнациями в год, что давало вполне приемлемое существование в сибирском гарнизоне, тем более, что будучи капралами, они имели жалованье не выше 50 рублей. Правда, форменную одежду теперь они должны были заказывать на собственные средства (нижние чины получали всё обмундирование бесплатно). Впрочем, это была не проблема, поскольку братья стали быстро продвигаться по службе. В то время не было установлено особого срока выслуги для производства в следующий чин. Назначение обер-офицеров совершалось по старшинству на появляющиеся вакансии в полку, о чём командиры доносили в Военную коллегию с предложением возможных кандидатов. Здесь многое зависело от командира полка, и, можно отметить, что глава томцев (с декабря 1798 года) майор Кирилл Фёдорович Казачковский явно благоволил к Годлевским. 15 февраля Пётр и Осип получают следующий офицерский чин подпоручика, через полтора года - Осип 7 августа, а Пётр 12 октября 1800 года - звание поручика (с жалованьем 240 рублей в год). Вступление на престол в марте 1801 года Александра I внесло ряд изменений в организацию Томского мушкетёрского полка. В апреле 1802 года он был переформирован в трёхбатальонный состав (один гренадерский и два мушкетёрских), каждый из которых состоял теперь только из четырёх рот. Штатный состав полка исчислялся 2168 человеками для мирного времени и 2459 - на период войны. Летом этого же года для Годлевских произошло значимое событие. Томский полк пополнился ещё одним представителем этой династии. Подрос младший брат Петра и Осипа Иван Осипович (около 1786 - 1854 гг.), который пошёл по стопам старших братьев и 25 августа был зачислен подпрапорщиком в полк томских мушкетёров. Это была обычная практика, характерная для русской армии. Руководство всегда поощряло службу родственников в одном полку, поскольку это способствовало боевой спайке и ответственности офицеров друг перед другом. Итак, в августе 1802 года уже трое кузнечан носили форму Томского мушкетёрского полка. Для братьев Годлевских, бесспорно, наступило счастливое время, когда они могли быть все вместе, живя при полку одной дружной семьёй. Четыре года прошли в общих заботах и радостях. Пришёл 1806 год, ставший весьма важным в их общей судьбе. С одной стороны, год ознаменовался новой вехой в их воинской карьере: 1 марта 1806 года в один день старшие братья получают следующий офицерский чин штабс-капитана, а 5 июня Ивану Осиповичу присвоено первое офицерское звание прапорщика. С другой - год принёс новую серьёзную реорганизацию всей армейской системы, а вместе с ней и разлуку для братьев. Начиная с 1805 года, Россия втянулась в европейский театр военных действий против наполеоновской армии. Потерпев в конце этого же года чувствительное поражение от французов под Аустерлицем, Александр I не отказался от борьбы с “корсиканцем” и уже на будущий год вступил в новую коалицию для борьбы с Францией. Как следствие на повестку дня встал вопрос о значительном увеличении численности войск русской армии. 16 августа 1806 года император издаёт указ о формировании 23-х новых полков. Основой для создания новых воинских подразделений выступали уже существующие полки, которые выделяли из своего состава по несколько рот для вновь организуемых частей. Томский мушкетёрский полк отчислил по 4 роты на создание Нейшлотского и Минского мушкетёрских полков. Оба новых полка должны были располагаться в Московской губернии ближе к западным границам России. Среди томцев, отчислявшихся на формирование новых полков, были и трое братьев Годлевских. 9 декабря 1806 года, когда переброска выделенных рот к новым местам дислокации была закончена, а комплектование вновь созданных полков окончено, Пётр и Иван Осиповичи оказались зачислены в Минский, а Осип Осипович - в Нейшлотский мушкетёрские полки. В результате нового назначения Пётр и Осип, прослужив вместе почти двенадцать лет, были вынуждены теперь расстаться на многие годы. Но нет худа без добра. В новых полках вскоре открылись офицерские вакансии, и 12 августа 1807 года Пётр Годлевский получает звание капитана, а его младший брат Иван - подпоручика. В Нейшлотском полку у Осипа появилась такая возможность спустя месяц: 19 сентября капитанским чином был удостоен и он. (Продолжение следует.)
санников: (Продолжение. Начало в № 93) Между тем у России после заключения Тильзитского мира с Наполеоном (июнь 1807 года) появилась возможность окончательно решить вопрос с обеспечением безопасности Петербурга. Дело в том, что северная столица была расположена очень близко к финской границе. Финляндия на протяжении многих веков была под властью Швеции, которая в годы конфронтации с Россией (Северная война 1700-1721 годов, Русско-шведская война 1788-1790 годов) постоянно использовала Финляндию как плацдарм для удара по Северной Пальмире. К концу 1807 года внешнеполитическая ситуация складывалась для России благоприятно, и император Александр I счёл возможным начать войну со Швецией, дабы раз и навсегда решить “финскую проблему”. На рассвете 9 февраля 1808 года в сильные метель и стужу Минский полк, вошедший в 17-ю дивизию, в составе русского 24-тысячного экспедиционного корпуса под командованием генерала графа Ф.Ф. Буксгевдена, перейдя речку Кюмень, вошёл в пределы Финляндии. Стремительное продвижение русских войск позволило уже 11 февраля отдельному отряду (1758 человек) генерал-майора Муханова, костяк которого составил Минский мушкетёрский полк, выйти к крепости Свартгольм и обложить её. Непродолжительная канонада из десяти орудий заставила коменданта крепости 5 марта подписать капитуляцию, и на следующий день минцы победителями вошли в цитадель, имевшей на вооружении 211 (!) орудий, много снарядов и пороха. Эта практически бескровная и быстрая победа стала первой в финском походе братьев Годлевских. После этого Минский полк присоединился к основным силам русского корпуса, приступившего к осаде сильной крепости Свеаборг - важного стратегического узла южной Финляндии. Вплоть до 13 июня Годлевские оставались в районе покорённого Свеаборга, а с открытием боевых действий на море их вместе с частью полка включили в состав третьего отряда гребной флотилии под командованием капитан-лейтенанта Семыкина (вскоре руководство было поручено капитану I ранга Гейдену). 21 июля между островами Сандо, Кимито и материком начался упорный бой. Положение осложнялось тем, что между материком и о. Сандо, где разворачивалась главная битва, находился небольшой островок Рефварен, на котором шведы организовали укрепление с четырьмя 12-тифунтовыми орудиями. Огонь с этого утёса мешал продвижению наших судов. На исходе четвёртого часа сражения капитан-лейтенант Додт (командовавший объединённой русской флотилией вместо раненого Гейдена), заметив, что неприятель вследствие неудачного маневра ослабил защиту Рефварена, приказал по всем трём направлениям (по центру, с левого и правого флангов) решительно атаковать этот ставший столь важным утёс. Под жестоким огнём противника первым к острову на всех вёслах пристал иол под командованием капитана Минского полка Скерлетова. Среди минских мушкетёров, водрузивших русский флаг над поверженной батареей, были братья Годлевские. Взятие островка фактически решило исход сражения в пользу русских. “За оказанную храбрость” капитан Пётр Годлевский был награждён орденом Владимира 4-й степени с бантом, а поручик Иван Годлевский орденом Анны 3-й степени. В дальнейшем минцы по-прежнему оставались в составе 3-го отряда гребной флотилии, располагавшейся в районе города Або. К началу сентября к этому порту стянулся весь русский гребной флот, командование над которым принял контр-адмирал Мясоедов. Имея значительные силы, Мясоедов перешёл к активным действиям. 4 сентября был обнаружен неприятельский флот в виду острова Пальва. После приготовлений 6 сентября между эскадрами противников развернулся жаркий бой, закончившийся уничтожением шести вражеских судов и обращением неприятеля в бегство. В этом кровопролитном сражении среди 200 убитых и раненых русских солдат и офицеров оказался и Иван Годлевский: картечь прошла навылет через икру его правой ноги “с вырванием мягких частей и повреждением сухих жил”. Это тяжёлое ранение вывело Годлевского-младшего из числа действующих войск, и он был отправлен в тыл на лечение. Контр-адмирал Мясоедов после 12-дневного простоя, вызванного крайне неблагоприятным ветром, продолжил движение и только 18 сентября достиг соседнего острова Судсало, где обнаружил шведские суда. На этом финский поход для Минского мушкетёрского полка вообще и для Петра Осиповича Годлевского в частности был окончен. В то время как Пётр и Иван били врага на севере Европы, их брат Осип Осипович Годлевский отличился на юге континента в ходе русско-турецкой войны. Вековое противостояние России и Оттоманской империи вылилось к 1806 году в начало нового военного конфликта. В июне 1808 года во время шаткого перемирия Нейшлотский полк был выдвинут в Молдавию для включения в состав русской армии фельдмаршала князя Прозоровского, готовившейся к новой военной кампании против турок. Весной 1809 года боевые действия возобновились. На пути основных сил русских войск находилась хорошо укреплённая каменная 5-бастионная крепость Браилов, которую было решено после нескольких дней массированной атаки взять штурмом. Диспозиция атаки была составлена генералом М.И. Кутузовым и утверждена главнокомандующим Прозоровским. Среди тех, кто в ночь на 20 апреля повёл атаку на вражеский ретраншемент, был и Осип Годлевский. Из-за несогласованности в действиях трёх штурмующих колонн, насчитывающих до восьми тысяч человек (против 12-ти тысяч турок), ход атаки сразу же пошёл вразрез с намеченным планом, которая к утру, несмотря на личное мужество многих солдат и офицеров, окончательно захлебнулась. Как и весь основной корпус наших войск, стоявший под Браиловым, О. Годлевский испытал горечь поражения. “Печальному позорищу я был свидетель”, - так выразился о действиях своих войск князь Прозоровский, хотя именно на нём самом лежала вся ответственность за бездарное руководство штурмом. 2230 жизней русских воинов стоила эта кровавая атака. 7 мая наши войска были вынуждены отступить к Шербешти. После перегруппировки всех войск в июле месяце О. Годлевский оказался в резервном корпусе графа Ланжерона в отряде генерал-майора князя Вяземского, которому предписывалось “наблюдать Браилов”, то есть следить за движением турок на Дунае в районе невзятой крепости. Положение крайне осложнялось тем, что в войсках началась повальная эпидемия лихорадки, выбивавшая из строя в иных батальонах до 4/5 личного состава. В целях профилактики этой заразы войскам трижды в неделю начали выдавать винные порции - своего рода “фронтовые сто грамм”. Это несколько улучшило положение. Впрочем, для Годлевского это непростое время было отмечено и отрадным событием: 29 июля ему был присвоен первый штаб-офицерский чин - звание майора. Через несколько месяцев активных боёв, развернувшихся в августе-октябре благодаря назначению новым главнокомандующим русских войск на турецком фронте энергичного князя Багратиона (Годлевский участия в них не принимал), к ноябрю наступило некоторое затишье, чем и решил воспользоваться талантливый полководец, чтобы вновь попытаться овладеть Браиловым. Осада крепости была поручена корпусу генерала Эссена (сменившего Ланжерона на посту командующего резервными войсками). 2 ноября Эссен обложил Браилов. Среди осаждавших турецкую цитадель снова был Осип Годлевский. 13 ноября к Браилову прибыли орудия тяжёлой осадной артиллерии, и Эссен приступил к возведению крайне опасных для безопасности крепости брешь-батарей. Узнав об этом и не имея надежды на подмогу, блокированный турецкий гарнизон начал вести переговоры о сдаче, и 21 ноября Осип Осипович в составе русских войск въезжал в капитулировавшую крепость. С начала турецкой кампании 1810 года Осип Годлевский вместе со своим полком снова в строю. 10 мая нейшлотцы с основными частями русской армии переправились через Дунай и двинулись по направлению к крепости Силистрия. Вскоре у этой турецкой цитадели оказались стянуты значительные силы наших войск, и главнокомандующий граф Каменский (сменивший в феврале на этом посту Багратиона) решил 23 мая начать осаду крепости. Непосредственно руководить осадой было поручено генерал-лейтенанту Ланжерону, который в ночь на 24 мая приказал устроить вокруг крепости пять редутов. Годлевский в составе отдельной группы оказался на левом фланге, где было необходимо заложить два из указанных укреплений. В час ночи, когда работы были в самом разгаре, турки предприняли в этом направлении сильную вылазку из крепости. Как оказалось, это был отвлекающий маневр. В то же самое время другой турецкий отряд в количестве 200 человек под предводительством уже известного своей отчаянной смелостью Асан-эфенди, придя незамеченным из соседней деревни, неожиданно ударил в тыл нашей группы, уже ведущей бой с наступающим из крепости противником. В этой непростой ситуации Осип Годлевский, будучи одним из немногих офицеров при группе, проявив образцовое хладнокровие, мужество и решительность, быстро и эффективно наладил круговую оборону, остановил, а затем полностью уничтожил отряд Асан-эфенди (сам османский командир едва успел укрыться в Силистрии) и подавил неприятельскую вылазку из крепости. Этот “особенный при крепости Силистрии подвиг” не остался незамеченным. 31 июля этого же года в Петербурге за подписью императора вышел рескрипт следующего содержания: “Господин майор Годлевский. В воздаяние отличной храбрости, оказанной Вами противу турок во время осады и блокады крепости Силистрии, где Вы употреблены, будучи при занятии садов и в траншеях поступали мужественно и неутомимо, жалую вам Золотую шпагу с надписью “За храбрость”. Уверен будучи, что сие послужит Вам поощрением к вящему продолжению усердной службы Вашей; пребывая к Вам благосклонный, Александр”. Но это всё произойдёт несколько позже, а тогда, в конце мая, наши войска усиливали осаду Силистрии. 26 числа по турецким укреплениям в ходе мощнейшей бомбардировки было выпущено до пяти тысяч снарядов, нанесших противнику ощутимый урон, что в итоге заставило турок, не получивших поддержки извне, 30 мая выбросить белый флаг. Всё это время О. Годлевский продолжал находиться среди осаждавших. В начале июня нейшлотцы вместе с главными силами Задунайской армии выдвинулись к крепости Шумла. Здесь 11 июня развернулся упорный бой за обладание окружающими крепость высотами, что давало ключ к успешному взятию этой хорошо укреплённой цитадели. В состав корпуса генерал-лейтенанта Раевского, которому было поручено занять одну из господствующих высот, вошли и мушкетёры-нейшлотцы. Несмотря на ожесточённое сопротивление турок, Раевский полностью выполнил поставленную задачу, прочно удерживая взятый им холм. Однако кровопролитные бои, которые завязались 11 и 12 июня на прилегающих высотах, показали, что Шумлу “с ходу” взять невозможно, и главнокомандующий граф Каменский “решился употребить другие средства к утеснению неприятеля”, то есть перешёл к полной блокаде крепости, которая вскоре начала испытывать недостаток провианта и фуража для лошадей. Чтобы полностью лишить турецкий гарнизон возможности сбора травы в долине реки Шумлы, Каменский распорядился впереди левого фланга, всего в полуверсте от крепости насыпать сильную батарею из восьми осадных орудий. Турки понимали, что постройка батареи может крайне осложнить их положение, и предприняли всё возможное, чтобы не допустить этого. Первая турецкая атака против строящейся батареи была отбита. Тогда на исходе 26 июня турецкий визирь собрал значительную часть имевшихся у него войск под стенами крепости и, пользуясь наступившей темнотой, неожиданно для наших войск пошёл вторично в атаку. На подмогу корпусу генерала Уварова, весь день стойко отбивавшего османский натиск, выдвинулся корпус генерала Маркова, в состав которого входил и Нейшлотский полк. Вскоре ожесточённый бой принял масштабы, сопоставимые с генеральным сражением. И вновь майор Годлевский показал себя с самой лучшей стороны. “За оказанное отличие” он был уже второй раз (первый раз за бой на шумловских высотах) “рекомендован начальству” (то есть представлен на награждение). В итоге упорный бой окончился разгромом турецкого отряда, который потерял только убитыми две тысячи человек. Но до окончательного покорения Шумлы было ещё далеко. Осада крепости затягивалась, и Каменский принял решение сосредоточить основные силы армии на других направлениях. К августу О.О.Годлевский оказывается в войсках, осаждающих расположенную на Дунае крепость Журжа. Одновременно велась блокада находившейся на противоположном берегу крепости Рущук. Стягивание под эти турецкие цитадели главных сил русской армии, ежедневные бомбардировки и отсутствие ожидаемой помощи заставило комендантов этих крепостей 15 сентября пойти на капитуляцию. Это была последняя боевая операция для Осипа в 1810 году. Уже 23 сентября его батальон был отправлен в Малую Валахию на зимние квартиры, однако в конце года возникла потребность выслать в Сербию, которая находилась под пятой Османской империи, но активно боролась против турок, особый отряд русских войск для совместных с сербами операций против турецких гарнизонов крепостей Виддина и Ниша. Следуя предписанию, полк нейшлотцев 9 января, 1811 года переправился через Дунай, а несколько позднее, 30 января прибыл в Белград в штаб-квартиру князя Карагеоргия, руководителя общесербского восстания. В августе один из батальонов Нейшлотского пехотного полка под командованием полковника К.М. Полторацкого, где служил майор Годлевский, передислоцировался в город Баня, лежащий на границе оборонительной линии сербов от турок. На этом направлении войска Порты вплоть до сентября не тревожили русские кордоны, но 10 числа этого месяца из Ниша по направлению к Бане вышел 5-тысячный корпус османских войск. Ему навстречу выдвинулись совместно отряды сербов и русских. Костяк последних составили нейшлотцы. 11 октября русско-сербские войска обнаружили лагерь неприятеля и, расположив против него батарею в четыре орудия, открыли по всей линии противника сильный огонь. Ружейная пальба и в особенности точная стрельба картечью из орудий заставили врага дрогнуть. Турки трижды ходили в атаку, но всякий раз были вынуждены с большими потерями возвращаться в лагерь и наконец обратились в бегство. Преследуемые русской кавалерией, они отступили на пять вёрст до заранее подготовленной позиции у селения Громада. В этом блестящем бою нейшлотцы проявили свои лучшие боевые качества. Руководитель сербского отряда М. Милованович в своём рапорте о происшедшем бое не мог сдержаться от переполнявших его чувств. “Я не могу умолчать, - писал он Карагеоргию, - о храбрости и неустрашимости российского батальона (батальон Нейшлотского пехотного полка. - П.Л.) и благоразумном распоряжении, а особливо о личной храбрости полковника Полторацкого”. Неменьшую отвагу и распорядительность в этом бою проявил и Осип Годлевский, который “за оказанное отличие” был награждён орденом Св. Владимира IV степени. Так славно для О.О. Годлевского закончился его уже третий год войны с турками. Наступал знаменательный 1812 год - год тяжких испытаний и великих побед, вошедший в историю России как год Отечественной войны двенадцатого года. В этой войне, а также в дальнейшем заграничном антинаполеоновском походе 1813-1815 годов кузнецкие Годлевские вновь проявили присущие им лучшие качества настоящего русского офицера, для которого личная честь и слава Отечества были превыше всего. Однако ещё до тягот предстоящей великой войны на семью Годлевских обрушилось суровое испытание иного рода. Несчастье было связано с отцом кузнецких братьев-офицеров стариком Годлевским. В то время как его старшие сыновья уже прочно встали на ноги, добившись заметных успехов на военной стезе, младшие дети Осипа Дмитриевича (от второго брака) были ещё совсем малы, и заботы о их содержании полностью ложились на плечи Годлевского-старшего. Несмотря на свой уже немолодой возраст (в 1809 году ему было за шестьдесят), он по-прежнему находился на службе в числе руководителей Кузнецкого уезда. В 1809 году на О.Д. Годлевского поступил анонимный донос в получении взятки в размере двух (!) рублей. Надуманность этого обвинения была очевидна, но следствие не нашло смягчающих обстоятельств в деле (о причинах такой чрезмерной “принципиальности” следствия можно только гадать), и суд сурово обошёлся с Годлевским: лишил его дворянского звания, чина титулярного советника и приговорил к каторжным работам на Нерчинских рудниках. Всё былое благополучие семейства Годлевских рухнуло в одночасье, и ссыльного Осипа Дмитриевича “повезли из Сибири в Сибирь”. Между тем его сын Иван, имевший серьёзное ранение в ногу с финской кампании, испросив высочайшего повеления (которое последовало 21 мая 1810 года), вышел в отставку по ранению, получив при этом следующее воинское звание штабс-капитана, а также полный пенсион (денежное содержание) и право ношения мундира. Имея теперь возможность распоряжаться собою по своему усмотрению, Иван Осипович поспешил домой, в Кузнецк, где он не был уже много лет, повидать родные места, отца, младших братьев, сестру. Однако здесь он узнал ошеломляющую новость об отце и скорее отправился в Нерчинск, чтобы выяснить подробности дела и решить, что можно предпринять для облегчения участи родного человека. Повидавшись с отцом и списавшись о постигшем семью несчастье с братьями Петром и Осипом, Иван с их согласия решается подать прошение на имя императора о помиловании Годлевского-старшего. С надеждой на прощение отца отставной штабс-капитан Годлевский в начале 1811 года приезжает в Санкт-Петербург. Вот как описывает этот момент хорошо знавший Годлевских А.С. Ламачевский в 1877 году на страницах журнала “Русская старина”: “Зимой 1811 года государь Александр I, подъезжая к манежу, где приготовлен был развод, заметил в толпе молодого красавца необыкновенно высокого роста, на костылях, с бумагою в руке. Подойдя к нему и приняв просьбу штабс-капитана Ивана Годлевского, государь внимательно прочитал её. Просьба эта заключалась в том, что Иван Годлевский, узнав, что его отец попал... в каторжные работы, умолял государя освободить 67-летнего отца, заменив его сыновьями, которые в состоянии более старика принести пользы в Сибири. “Он, может быть, преступник, - сказано было в заключение просьбы, - но он наш отец! Возьмите, государь, наши чины, наши ордена и пенсии и позвольте ценою этой жертвы искупить вину нашего родителя!” (Продолжение следует).
санников: (Продолжение. Начало в № 93 и 96.) “Отец таких честных детей не может быть негодяем”, - сказал император, передавая просьбу дежурному генерал-адъютанту. Потом, обращаясь к просителю, милостиво добавил: “Явитесь к военному министру, он объявит вам мою волю”. На экземпляре прошения И.О. Годлевского, хранящемся ныне в Государственном архиве Кемеровской области, стоит следующая резолюция императора: “Простить и избавить от каторжной работы, но не возвращая ни чинов, ни дворянства” . Однако, как оказалось, в этом деле точка ещё не была поставлена. А.С. Ламачевский приводит в высшей степени любопытное и счастливое окончание данной истории. “Старик Годлевский не захотел, однако ж, воспользоваться монаршею милостию. Он требовал и добился строжайшего следствия и суда, который вполне оправдал его и возвратил к прежней должности”. К началу Отечественной войны все трое старших братьев Годлевских находятся в действующей армии, в том числе и бывший до этого в отставке Иван Осипович. Как настоящий патриот он не желал оставаться в стороне, когда его Родине грозила серьёзная опасность. Однако, возможно, одного его желания вернуться на службу было бы мало, если бы не следующее обстоятельство. 5 июня за неделю до вторжения Наполеона в Россию император Александр I, озабоченный увеличением численности российской армии в преддверии неминуемой войны, принимает решение о создании Украинского казачьего войска в составе четырёх полков (по типу регулярной лёгкой русской кавалерии) из “поселян, обитающих в губернии Киевской и частию в Каменец-Подольской”. Офицеры, необходимые для формирования полков, приглашались из отставных. Иными словами, в то время, когда все армейские части были уже практически полностью укомплектованы офицерами, открылись новые офицерские вакансии. При этом “шляхетское” происхождение отставного офицера, изъявившего желание служить в полку, особенно приветствовалось. Всё это весьма способствовало тому, что Иван Годлевский выбрал именно Украинский казачий полк. Это во-первых. Во-вторых, во вновь создаваемых в Малороссии частях к личному составу предъявлялись менее серьёзные требования по здоровью, чем в существующих уже полках. Некоторые данные позволяют нам утверждать, что И.О. Годлевский не смог в полной мере излечиться от полученного ещё в 1808 году тяжёлого ранения в ногу, и этот старый недуг давал о себе знать. Образование Украинских регулярных полков оказалось “счастливой картой” для отставного штабс-капитана, и он незамедлительно подаёт прошение на имя полковника графа И.О. Витта (назначенного бригадным командиром образуемых украинских полков) с просьбой зачислить его в создаваемое войско. С первых залпов войны 13 июня 1812 года Иван Осипович Годлевский в звании штабс-ротмистра (это был кавалерийский аналог пехотному чину штабс-капитана) был зачислен командиром эскадрона в 3-й Украинский казачий полк полковника князя В.П. Оболенского. Этот полк вместе со всей только что сформированной Украинской казачьей бригадой вошёл в состав 3-й Резервной армии генерала А.П. Тормасова, располагавшейся на западе Российской империи, на Волыни. Осип Осипович Годлевский к началу вторжения Наполеона со своим Нейшлотским пехотным полком по-прежнему находился в войсках Дунайской армии на территории Сербии. Наконец Пётр Осипович Годлевский в составе Минского пехотного полка оказался в 4-й пехотной дивизии Его Высочества принца Евгения Виртембергского 2-го корпуса Багговута 1-й Западной армии под командованием Барклая де Толли. После вторжения Наполеона в Россию именно этой армии (а также 2-й Западной армии Багратиона) пришлось принять на себя основной удар неприятеля. Обе главные русские армии с боями отступали к Смоленску для объединения общих сил. Французы успели выйти к этому городу ещё 4 августа (раньше основных частей русской армии), но взять его “с ходу” благодаря стойкости воинов Раевского не смогли. 5 августа после первых утренних обстрелов в четыре часа дня Наполеон предпринял общую атаку Смоленска, под стенами которого завязался ожесточённый бой. Вначале Минский полк в составе дивизии принца Виртембергского с основными силами 1-й армии находился на правом берегу Днепра, но когда напор французов усилился, то по приказу главнокомандующего вся часть дивизии Его Высочества перешла по мосту через реку, и батальон Петра Годлевского был брошен на прикрытие Молоховских ворот города, где наша оборона уже начала сдавать позиции. Прибывшее подкрепление вскоре своим огнём заставило французов прекратить атаку. Будучи отброшен и на других направлениях, Наполеон перешёл к массированной бомбардировке города. Весь Смоленск превратился в один пылающий костёр. Погибло много жителей города - женщин, стариков и детей. Однако русские войска прочно стояли на своих местах. На исходе дня французы прекратили бесполезную канонаду и отошли на безопасное расстояние от городских стен. Но продолжать далее оборону Смоленска главнокомандующий Барклай де Толли не стал, посчитав, что это может привести только к излишним потерям. В ночь на 6 августа русские войска, оставив горящие развалины, покинули Смоленск. 2-му корпусу, где находился П.О. Годлевский, было предписано отходить от города последним по боковой дороге через деревню Гедеонову, куда часть прибыла на рассвете 7 августа. Вскоре сюда же вышли войска наполеоновского маршала Нея. Русским было важно не пропустить французов дальше, поскольку это грозило отрезать наши арьергардные силы от основной армии. Между 4-й дивизией принца Евгения, которому поручалось остановить французов, и авангардом Нея развернулся скоротечный бой. Майор Годлевский со своим батальоном занял плотную оборону, не дававшей неприятелю шанса осуществить задуманный маневр. Получив отпор и видя, что время упущено, Ней отступил на главную Московскую дорогу. Так, за три дня (5-7 августа) П. О. Годлевский уже дважды бил французов, отступая вместе со всей армией непобеждённым. Между тем в середине августа в войска приехал М.И. Кутузов, назначенный главнокомандующим над обеими армиями, а 26 числа при селе Бородино развернулось одно из самых славных и известных сражений русской истории. Кузнечанину майору Петру Осиповичу Годлевскому было суждено принять участие в этой знаменательной битве, ставшей олицетворением мужества, стойкости и боевой выучки русского воина. Перед началом боя Минский пехотный полк по-прежнему входил в состав 4-й дивизии принца Е. Виртембергского, составляя с Кременчугским полком 2-ю бригаду этого формирования под началом генерал-майора Д.И. Пышницкого. Командиром минцев был полковник А.Ф. Красавин. Майор П.О. Годлевский, командуя первым батальоном, являлся вторым офицером в иерархии полка. Около девяти часов утра французы предприняли массированную атаку на левый край русской позиции. Минчане построились в батальонные каре, в которых укрылись Барклай де Толли, Раевский, Милорадович и другие высшие начальники. Батальон Годлевского, как и его товарищи, стойко отразил все нападения конницы Монбрюна, не допустив её на позиции. Видя бесполезность кавалерийской атаки против стойких пехотинцев, французы отозвали конницу и открыли по бригаде Пышницкого (минцы и кременчугцы) ураганный артиллерийский огонь. Ядра взрывались вокруг Петра Осиповича, десятками унося жизни его однополчан. За каких-то полчаса бригада потеряла только убитыми до трёхсот человек. Но Годлевский остался невредим, и когда около полудня последовала команда его бригаде отправиться на левый фланг, он со своим Минским, а также Кременчугским полком под начальством принца Евгения двинулся на помощь корпусу Багговута на старую Смоленскую дорогу. Прибывшие полки командир левого фланга поставил между отрядом генерал-майора графа Сиверса и остальными войсками, закрывая образовавшуюся брешь. Здесь шла жаркая перестрелка с наполеоновскими войсками в лице вестфальского корпуса Жюно и польского корпуса Понятовского. Около четырёх часов дня одна из вестфальских колонн прорвалась в промежуток между войсками Багговута и остальной армией. Этот маневр оказался настолько неожиданным, что Багговут, видя это движение, засомневался, что это неприятель (хотя принц Евгений и убеждал его, что на “гостях” различимы белые шинели немцев). Тогда князь Шаховский взялся разведать это своими егерями и стоявшим вблизи них Минским пехотным полком. Бесстрашный командир минцев А.Ф. Красавин, презрев опасность, опрометчиво повёл полк прямо на вестфальцев, был встречен сильным картечным огнём и, потерпев значительный урон, был вынужден отступить. При этом сам А.Ф. Красавин получил сильную от ядра контузию в ногу и также выбыл из строя. Командование полком принял на себя Пётр Осипович Годлевский. В тот момент ситуация в целом для наших войск на левом фланге складывалась непростая, и Багговут был вынужден несколько отступить назад. При этом войска Понятовского сумели занять небольшой, но важный для всей позиции курган у деревни Утицы. Принц Евгений вызвался вернуть этот пункт с помощью своей 2-й бригады, от которой к тому времени оставалось всего не более пятисот человек. Принц Евгений (общее командование), генерал-майор Пышницкий (командир кременчугцев) и майор Годлевский (командир минцев) повели штурм занятой врагом высоты. Лишь только П.О. Годлевский с остатками своего полка взошёл на курган, то был встречен плотным залпом головной части неприятельской пехоты. Отважный командир в одно мгновение получил три ружейные пули: одна раздробила кость среднего пальца правой руки - на такие “мелочи” в пылу боя никто не обращал внимания, но две другие пули прошли в бёдра навылет с повреждением “некоторых сухих жил”. Пётр Осипович упал как подкошенный. Подоспевшие товарищи вынесли командира с поля боя. И хотя в итоге бригаде взять высоту не удалось, Понятовский вследствие этой атаки уже не помышлял о дальнейшем натиске на новые позиции Багговута. Героический Минский пехотный полк сохранил в строю к концу Бородинской битвы не более ста человек. Среди выбывших был и П.О. Годлевский. “За оказанную в сражении отличную храбрость” он был досрочно произведён из майоров в подполковники. В то время, когда Пётр Годлевский бился с французами в составе основных частей русской армии, его братья Осип и Иван сражались с неприятелем в составе 3-й Западной армии, наносившей неприятелю фланговые удары на юго-западном театре военных действий. Как уже было сказано, Осип Осипович Годлевский к началу “грозы двенадцатого года” находился на территории Сербии. В середине июля 1812 года после ратификации условий Бухарестского мира, завершившего русско-турецкую войну, появилась возможность вывести с территории Балкан Дунайскую армию адмирала П.В. Чичагова и направить её для борьбы с Наполеоном. 19 июля армия форсированным маршем выступила на Волынь. Несколько позднее 26 июля туда же отправился стоявший в Сербии отряд генерал-майора Н.И. Лидерса, в состав которого входил также и Нейшлотский пехотный полк. 9 сентября войска Дунайской армии Чичагова и 3-й Западной армии Тормасова встретились на реке Стырь и объединились для борьбы с австро-саксонским корпусом наполеоновской армии под командованием князя Шварценберга и Ренье. Так братья Годлевские очищали родную землю от “наполеоновского нашествия”. С изгнанием Наполеона из России братья Годлевские продолжили свой славный боевой путь. Пётр Осипович, немного залечив раны, вместе со своими минцами с 6 мая 1813 года несёт службу в пределах только что очищенного от французских гарнизонов герцогства Варшавского. В середине сентября 1814 года в составе Минского пехотного полка возвращается в Россию. Осип Осипович оказался на территории этого же марионеточного государства Наполеона ещё раньше и, пройдя с боями через герцогство, к 7 марта вышел к крепости Замостье. Здесь находился крупный французско-польский гарнизон (по разным сведениям, от 3 до 4,5 тысячи человек) под командованием известного польского генерала М. Хауке. Укрываясь за мощными стенами и пользуясь малочисленностью осаждавших войск, гарнизон отказался сдаться, надеясь на помощь французов, и перешёл к долговременной обороне, которая продолжалась до 22 ноября, когда с отступлением Наполеона за Эльбу стала очевидна бесперспективность дальнейшего сопротивления. Нейшлотцы находились при блокаде Замостья до 1 августа, когда в составе резервной армии под командованием Л.Л. Беннингсена вступили в пределы Пруссии и, пройдя через Богемию, оказались в Саксонии, где участвовали в осаде и покорении Дрездена, а затем и Гамбурга. Про Ивана Осиповича известно, что он также принял участие в заграничном походе, где его полк входил в корпус генерал-адъютанта Ф.Ф. Винцингероде, преследовавшего французов в Польше, а затем и в Саксонии. Вместе со своими украинскими казаками И.О. Годлевский вернулся в Россию 20 августа 1814 года. (Продолжение следует.)
санников: Генерал Годлевский. Будущий генерал-майор русской армии Кирилл Годлевский родился в Кузнецке 4 февраля 1800 года и был пятым, предпоследним сыном в семье титулярного советника Осипа Дмитриевича Годлевского. Хотя по местным, надо отметить, достаточно скромным меркам, семья Годлевских считалась весьма обеспеченной - его отец, занимая в своё время одну из верхних строчек уездной чиновничьей иерархии, получал солидное жалованье, имел в городе большой хороший дом, держал дворовых людей, но это ни в коей мере не давало возможности его сыновьям вести “рассеянный”, как тогда говорили, образ жизни, не обременяя себя воинской или статской службой. Впрочем, будь такая возможность, трудно было бы представить, чтобы Кирилл ею воспользовался. Его детство пришлось на эпоху высочайшего подъёма патриотических устремлений всего народа, вызванного “грозой двенадцатого года”, а перед глазами был яркий пример его четверых старших братьев-офицеров. Поэтому неудивительно, что и он сам стремился к военной карьере. Впрочем, для всякого дворянина того времени служба в армии, хотя бы несколько лет, по-прежнему считалась делом чести, а, повторимся, для небогатого дворянина, каким и являлся Кирилл Осипович, - ещё и традиционным материальным источником достойного существования. В начале XIX века подготовка дворян к офицерскому званию изменилась. Если раньше основная масса дворянских недорослей определялась прямо в войска, то в связи с почти двойным увеличением армии в ходе наполеоновских войн и ростом потребности в подготовленных офицерах в марте 1807 года вышел императорский рескрипт, положивший начало существованию Дворянского полка при 2-м кадетском корпусе в Петербурге. В этот полк без экзамена и без ограничений в количестве начали набирать дворян, достигших 16-ти лет, для ознакомления их в течение двух лет с порядком службы и подготовки к офицерскому званию. Более того, всем “недостаточным” выдавали прогоны до Петербурга за счёт казны. Всё это быстро превратило Дворянский полк в самое популярное военно-учебное заведение России, куда съезжались юноши-дворяне со всей империи. В конце 1816 года в Дворянский полк был зачислен и Кирилл Осипович. Два года, проведённые здесь, оказывались для кадетов тяжёлой, но неизбежной жизненной школой. Спартанская обстановка, когда две кровати делили на пятерых спящих, а о тёплом одеяле даже в жестокие морозы можно было только мечтать, безвкусная казённая пища, суровые условия быта, сопровождаемые частыми болезнями - простудой, чесоткой, цингой, зобом, строгая военная дисциплина - все эти испытания, безусловно, закалили молодого Годлевского. Наконец наступил долгожданный день выпуска. 1 февраля 1819 года К.О. Годлевскому наряду с пятьюстами другими успешно окончившими пребывание в полку воспитанниками было присвоено офицерское звание прапорщика. В начале марта всех воспитанников повезли в Зимний дворец, разместив в Георгиевском зале для аудиенции императора. Александр I поздравил всех с присвоением первого офицерского звания, несколько раз прошёлся по рядам бывших кадетов, со многими из них разговаривал. Это была памятная встреча, оставившая яркий след в душе каждого воспитанника. “Прошу вас, господа, - сказал тогда император, - служить хорошо, усердно занимаясь своим делом!” Этому завету Годлевский не изменял уже никогда. Как одного из лучших выпускников Кирилла направили служить в артиллерию. Быть артиллеристом было престижно, тем более что они обладали преимуществом в один чин перед пехотой и кавалерией. 22 марта 1819 года 19-летний молодой прапорщик К.О. Годлевский прибыл к месту своего назначения в расположение 16-й артиллерийской бригады 6-й артиллерийской дивизии в местечко Сорока Бессарабской губернии. До прибытия в часть об артиллерии Годлевский имел только общее представление. В Дворянском полку обучали главным образом “фронтовой” (строевой) службе, и все премудрости артиллерийского дела молодой офицер постигал в самой части. Так, в каждодневных занятиях и ротных учениях проходила служба. Эти учения не прошли даром. Во время смотра императором войск 2-й армии (куда входила батарея Годлевского) в октябре 1823 года Кирилл Осипович удостоился первого своего высочайшего благоволения. Но продвижение по службе шло медленно. После жарких баталий начала Александрова правления русская армия, восполнив убыль офицерского корпуса, в 1820-е годы пребывала в стабильном состоянии, не проводя каких-либо крупных военных кампаний. Только через четыре года службы в части Годлевский получает следующий чин подпоручика. Можно не сомневаться, что, как все молодые офицеры, он в это время грезит о боевых походах и опасных схватках с неприятелем, где можно на деле показать свою храбрость, с честью заслужить чины и награды. И вскоре судьба предоставила ему такую возможность. Отношения между Россией и Османской империей после воцарения в 1825 году императора Николая I, который начал оказывать поддержку восставшим грекам, стали обостряться, и в апреле 1828 года началась очередная русско-турецкая война. 25 апреля 6-й пехотный корпус, куда входила и артиллерийская бригада Годлевского, вступил в Молдавию и форсированным маршем пошла в направлении Бухареста. Как некогда Осип Годлевский, теперь спустя двадцать лет уже Кирилл Годлевский шёл по местам боевой славы своего старшего брата: крепость Силистрия, крепость Шумла. И вновь осады, блокады, атаки и штурмы. В обложении дунайской цитадели (Силистрии) кузнецкий артиллерист в составе группы генерала от инфантерии Л.О. Рота находился с 9 июля вплоть до 26 сентября, когда его перебросили под стены Шумлы. В обоих случаях молодой подпоручик показал себя с самой лучшей стороны, особенно отличившись против турецкой атаки, которую предпринял османский гарнизон Шумлы 2 октября. Но в целом действия русских войск в тот год были малоуспешны. То не хватало осадной артиллерии, то силы осаждающих были распылены в нескольких местах. В итоге, когда в конце октября бригада Годлевского была отведена на зимнюю квартиру в местечко Бальчик, стратегические результаты кампании 1828 года были незначительны: удалось лишь взять Варну, c других крепостей осада была снята. Перезимовав в Бальчике, 11 апреля артиллеристы вновь выдвинулись к Силистрии. Новый главнокомандующий граф И.И. Дибич, сменивший руководившего кампанией 1828 года П.Х. Витгенштейна, действовал более решительно и умело. Уже 5 мая войска верховного визиря оказались завлечены к селению Кулевчи и полностью разгромлены. Свой вклад в победу внёс и К.О. Годлевский. Ещё большая возможность проявить себя появилась у поручика Годлевского в самом конце мая, когда вновь началась осада Шумлы и важно было взять окружающие город-крепость высоты. 31 мая после упорного боя отряд, где находился кузнечанин, штурмом овладел неприятельским редутом на холмах близ Шумлы. За этот бой отважный артиллерист получил свою первую награду - орден Святой Анны IV степени с надписью “За храбрость, а спустя всего месяц новая реляция о награждении Годлевского отправилась в штаб. На этот раз кузнечанин отличился при переправе через небольшую речку Камчик, где нашим войскам в течение 5 - 7 июля пришлось выдержать серьёзное сражение с турецкими силами. В итоге грудь Годлевского украсил крест ордена Святой Анны III степени с бантом. После этой победы генерал И.И. Дибич, преодолев высокие горные хребты Балканских гор, что до этого считалось невозможным, прорвался в Южную Болгарию и уже через месяц 7 августа оказался под стенами Адрианополя, а на следующий день въезжал победителем в покорённую столицу Османской империи. Всё это время К.О. Годлевский находился со своей частью вместе с главными силами армии и также участвовал в “занятии и покорении” Адрианополя. С падением этого ключевого для турок пункта исход всей кампании был предрешён. Когда авангарды русских войск вышли на подступы к Константинополю, султан запросил мира, который и был заключён 2 сентября. Победоносное завершение войны вызвало поток высочайших наград. Не был обойдён вниманием и Кирилл Осипович. 16 ноября 1829 года он удостоился благоволения императора “за верную службу и усердие в турецкую кампанию”, а также награждён дополнительным годовым жалованьем “за особые труды, понесённые во время войны с Оттоманскою Портою”. Позднее в память о прошедшей войне К.О. Годлевский был награждён серебряной медалью. Вернувшись в Россию, Кирилл Осипович получил печальное известие из дому. В конце 1829 года умер отец. В Кузнецке в это время находились мать Кирилла, братья Евгений и Александр и сестра Анна. К этому времени она уже успела выйти замуж и овдоветь: её муж титулярный советник Шестепов умер рано. От отца остался дом с усадьбой, где продолжали жить его мать и трое дворовых людей. После турецкой кампании К.О. Годлевский на протяжении десяти лет продолжает службу в родной бригаде. В эти годы его подразделение не участвует в боевых операциях. В 1834 году ему дают чин штабс-капитана, а через год - капитана, что давало возможность командовать уже целой батареей. Но вакансии не открывалось, и несколько лет кузнечанин продолжает пребывать обычным батарейным офицером. Так продолжалось до 1839 года, когда в его воинской карьере происходит резкий поворот. 29 мая К.О. Годлевского переводят в 19-ю артиллерийскую бригаду, расквартированную на Кавказе и участвующую в кровопролитных боях с горцами. Мы не располагаем сведениями, по какой причине состоялся этот перевод. По службе Кирилл Осипович всегда аттестовывался самым положительным образом, поэтому о его наказании в виде отправки на Кавказ не может быть и речи. Вероятно, сам Годлевский стал инициатором такого перемещения. Его деятельная натура, его энергия не могли довольствоваться размеренной мирной жизнью своего прежнего подразделения. Он был ещё молод, но уже и не юн, и романтические представления о Кавказе, так широко распространённые в то время в обществе благодаря романам Бестужева-Марлинского, вряд ли кружили ему голову. Как опытный военный он хорошо представлял себе, что кавказская служба будет отнюдь не “лёгкой прогулкой за орденами”. Но быть там, где труднее всего, во все времена было призванием настоящего русского офицера. 10 октября 1839 года К.О. Годлевский прибыл в расположение 19-й артиллерийской бригады отдельной Кавказской артиллерийской дивизии, где был зачислен в резервную батарею № 2. В подразделении числилось по штату 8 обер-офицеров и 278 строевых нижних чинов (24 фейерверкера, 50 бомбардиров, 200 канониров и 4 барабанщика). Батарея располагала десятью горными орудиями: пятью 6-фунтовыми пушками и пятью четвертьпудовыми единорогами. С этой батареей К.О. Годлевскому было суждено пройти все воинские тяготы и испытания его десятилетней боевой кавказской службы. Кирилл Осипович попал на Кавказ в самый сложный, самый критический период борьбы с горцами. 1841 - 1845 годы стали для русского солдата на Кавказе, если использовать более позднюю терминологию, поистине “сороковыми роковыми”. Казалось, что все добытые за последние 20 лет с таким трудом и кровью успехи русского оружия в одночасье превращаются в ничто. Возглавивший в 1834 году горцев Чечни и Дагестана имам Шамиль, талантливо используя политические и религиозные “рычаги воздействия” на местные племена, пользуясь серьёзными просчётами русского военного и гражданского командования на Кавказе, сумел объединить под своими знамёнами значительную армию мюридов и в начале 1840-х годов успешно повёл мощную наступательную атаку на русские гарнизоны в Аварии и Горном Дагестане. Именно на этот сложнейший период Кавказской войны и пришлась служба Годлевского. Его первая военная экспедиция началась 25 марта 1841 года в составе Чеченского отряда под начальством генерал-адъютанта П.Х. Граббе. Начиная с 12 мая, движение отряда в глубь Чечни сопровождалось постоянными стычками и перестрелками с горцами Шамиля, зачастую переходившие в рукопашные схватки. 22 мая при овладении аулом Аукташ-Аухом и окрестными высотами, где артиллерии отводилась особая роль, К.О. Годлевский получил своё первое ранение: ружейная пуля пробила его левую руку немного ниже плеча. К счастью, кость оказалась не задета, и капитан Годлевский остался в строю. Отряд Граббе в продолжение всего лета и начала осени действовал в Чечне, возводя в течение двух месяцев новые укрепления при Казак-Кичу и Закан-Юрте. Закончив работу, отряд отправился дальше по направлению к аулу Нурикой. При этом движении 15 октября русские войска вступили в перестрелку с неприятелем на берегах речки Вайларик, более известной под названием Валерик, бой при которой 11 июля 1840 года столь красочно и достоверно описан его участником поручиком Тенгинского пехотного полка великим русским поэтом М.Ю. Лермонтовым. Для нас представляет особый интерес вопрос о том, был ли К.О. Годлевский лично знаком с поэтом. Положительных сведений на этот счёт нет, и вероятность такого знакомства невелика, но то, что Годлевский наверняка знал о Лермонтове, что называется, “из первых уст”, вполне возможно. Во-первых, к отряду Галафеева было прикомандировано несколько офицеров из 19-й артиллерийской бригады, в которой служил кузнечанин. В частности, Лермонтова хорошо знал прапорщик этой бригады фон Лоер-Лярский (Вонлярлярский). К сожалению, 4 ноября 1840 года этот офицер погиб в бою с чеченцами, но он был не единственным артиллеристом 19-й бригады - сослуживцем поэта. Во-вторых, М.Ю. Лермонтов служил под началом командиров, с которыми впоследствии был знаком и К.О. Годлевский, также служа под их командованием (например, генерал Граббе). Конечно, пока творчество Лермонтова было известно ограниченному кругу лиц, интерес к его личности как таковой со стороны общества, в том числе офицерского, был достаточно узок, но после трагической гибели поэта и постепенного осознания величины его поэтического гения каждый эпизод биографии М.Ю. Лермонтова становился важен и ценен. Возвращаясь к Годлевскому и бою на реке Вайларик, отметим, что вся вторая половина октября 1841 года прошла в жарких схватках с чеченцами под начальством Ахверды-Магома. Генерал Граббе преследовал цель уничтожить все жизненно важные запасы горцев, которые с большим ожесточением пытались этому помешать. Отсюда “тактика выжженной земли” и постоянные перестрелки и рукопашные схватки с неприятелем на всём пути движения отряда. Во время очередной перестрелки с горцами на Кач-Калинском хребте в районе аула Бата-Юрт 30 октября Кирилл Осипович получил второе огнестрельное ранение: ружейная пуля, пробив спереди середину бедра, прошла мимо кости и вылетела наружу, разорвав поперечно-бедренные мышцы. За мужество и храбрость, проявленные в продолжение кампании 1841 года “в делах противу горцев”, Кирилл Осипович был награждён очередным боевым орденом: Святого Владимира IV степени с бантом, а также удостоился высочайшего благоволения. Сквозное ранение оказалось неопасным, и летом 1842 года Годлевский вновь участвует в походе под начальством всё того же П.Х. Граббе, получив повышение по службе: 12 июня его назначили командиром резервной батареи № 2, той самой, где он и служил, а за июньские бои в Аварии в Игалинском ущелье, когда горцы ожесточённо атаковали крупными силами позиции русских, К.О. Годлевский “за отличие в сражении” был произведён в подполковники. Но ни в 1842-м, ни в последующие два года несмотря на личную храбрость, мужество и самоотверженность, русские позиции на Кавказе становились всё более шаткими. В 1843 - 1844 годах вся Авария и Горный Дагестан оказались в руках имама. Малочисленные русские гарнизоны, героически защищаясь, после кровопролитных боёв, когда от личного состава оставалось в живых всего несколько человек, один за другим брались горцами. К.О. Годлевскому самому приходилось наблюдать, как отчаянно защищается русский гарнизон, но нет никакой возможности прийти ему на помощь. В любой войне это самое страшное: видеть гибель товарищей и ничего не предпринять для их спасения. Иногда главные силы Кавказского корпуса пытались экспедиционными отрядами прийти на помощь осаждённым крепостям. Такие меры в условиях горной местности и крупных сил у неприятеля выливались в малоэффективные походы, сопровождаемые бесполезными кровопролитными схватками. О критическом положении русских войск красноречиво говорит тот факт, что в декабре 1843 года Шамиль блокировал ставку наших главных сил на левом фланге - Темир-Хан-Шуру, и пришлось вызывать мощное подкрепление для снятия блокады. В эти годы К.О. Годлевский служит под началом легендарных кавказских генералов - Франца Карловича Клюки-фон-Клугенау (на Кавказе с 1818 года) и Диомида Васильевича Пассека. О полководческих способностях обоих генералов современники отзывались весьма сдержанно, даже скептически, но их беззаветная храбрость, мужество, бесспорно, сыграли свою роль и в деле воспитания войск в духе непоколебимой стойкости, столь необходимой в условиях войны с горцами, которые не прощают малейшей слабости, и с точки зрения становления К.О. Годлевского как опытного кавказского военачальника, до тонкостей познавшего на практике тактику горного боя. Впоследствии Кирилл Осипович очень тепло отзывался о своих командирах. В 1844 году исполнилось 25 лет службы К.О. Годлевского в офицерских чинах, что давало ему право на получение ордена Святого Георгия IV степени. И действительно, 17 декабря самая желанная, самая почётная награда русского офицера украсила грудь уже второго, вслед за его братом Иваном Осиповичем, кузнечанина. Можно было бы высказать мнение, что формулировка “за выслугу в офицерском звании 25 лет” несколько снижает значимость этой награды в сравнении с тем же орденом, дарованным за боевые заслуги, однако в отношении К.О. Годлевского это было бы несправедливо. И вот почему. Достаточно посмотреть его послужной список, формулировки его награждений, чтобы понять, что перед нами действительно отважный боевой офицер, достойный подобной награды. Кроме того, в продолжение военных кампаний 1845, 1848 и 1849 годов кузнечанин участвовал в таких боевых операциях, за которые его сослуживцы были представлены к Георгиевскому кресту. Поскольку Кирилл Осипович уже владел четвёртой степенью этого ордена, то его награждали другими высокими наградами. Иными словами, не будь в это время правила о получении “Георгия” за 25 лет, К.О. Годлевский наверняка получил бы его за боевые заслуги. На исходе зимы в начале 1845 года Кирилл Осипович получил скорбную весть из дома. 19 января умерла матушка. Елизавете Петровне было уже за 80, и всё шло к неизбежной печальной развязке, но сама мысль о том, что где-то вдали бьётся горячее материнское сердце, всегда согревала Годлевского. И вот теперь её нет. Осознание этой утраты невыносимой горечью разливалось в душе. Кирилл Осипович почувствовал острую необходимость побывать дома, на родине, сходить на могилы родителей, увидеть лица братьев. Взять офицеру отпуск было непросто, но, вероятно, вследствие имеющегося у него ранения, что давало возможность подвести отпуск под стандартную формулировку “для излечения ран”, а также сезонного затишья в боевых действиях (все основные военные кампании на Кавказе проводились, как правило, в период с апреля по ноябрь), Годлевский получил просимую отлучку. Пребывание в Кузнецке благотворно подействовало на Кирилла Осиповича. Не только горькая услада воспоминаний, но и живое общение, в том числе с многочисленным семейством брата Александра, заряжало положительными эмоциями. Александр Осипович был самым младшим среди братьев Годлевских. Он родился на год позже Кирилла и был единственный, кто не пошёл по военной стезе. Будучи подростком, в июле 1815 года он был определён на первую в своей жизни статскую должность - должность подканцеляриста в Томское губернское правление, а в октябре 1817 года юношу перевели на следующую ступень чиновничьей лестницы, назначив канцеляристом. Но служба вдали от дома, вероятно, тяготила Александра, и в декабре того же года он был переведён в родные места, получив назначение в Кузнецкую городскую полицию. Прослужив здесь канцеляристом 4,5 года, Александр вдруг принимает решение круто изменить свою судьбу и подаёт прошение уволить его из полиции “для поступления в военную службу”. 10 мая 1822 года его просьба была удовлетворена. Что повлияло на это решение? Ответом на этот вопрос мы не располагаем, но в любом случае это решение оказалось столь же скоротечным, сколько и неожиданным. Но уже через месяц 6 июня Александр вновь подал прошение о возвращении его на статскую службу. И на этот раз начальство пошло ему навстречу, опять приняв его в штат Томского губернского правления. В конце этого же года Александр Осипович получает свой первый классный чин - коллежского регистратора - и начинает неспеша, но неуклонно подниматься по карьерной лестнице, достигнув к июлю 1843 года чина коллежского асессора (что соответствовало армейскому майору). В самом Томске А.О. Годлевский продержался недолго, уже в мае 1823 года он был определён на должность Кузнецкого корчемного заседателя (до апреля 1833 года), а с января 1834 года вплоть до окончательного увольнения со службы (по болезни) в июне 1854 года продолжал служить в родном городе соляным приставом. Для неизбалованного высоким начальством Кузнецка коллежский асессор А.О. Годлевский был фигурой заметной, пользующийся доверием губернатора, что, безусловно, придавало ему вес в местном обществе. Помимо общения с роднёй К.О. Годлевский за время отпуска, бесспорно, встречался со многими людьми. Не мог он обойти своим вниманием и жившего в Кузнецке вот уже четверть века отставного майора Иркутского гусарского полка, героя Бородинского сражения Александра Григорьевича Меретеева. Несмотря на свой почтенный возраст и уже далеко не прежнее здоровье (бравому гусару было за восемьдесят, из них около сорока лет он посвятил воинской службе), старик старался держаться молодцом, рассказывая года, о взятии Парижа, о том волнении, какое он испытал, узнав, что будет возглавлять эскадрон личного конвоя императора Александра I, когда тот победителем въезжал в столицу наполеоновской Франции. Вдохнув живительный воздух родного дома, К.О. Годлевский в мае 1845 года вернулся в свою часть в канун самого, пожалуй, трагического эпизода за весь период борьбы России за Кавказ, к началу Даргинской операции.
санников: За время отсутствия Годлевского на Кавказе сменился главнокомандующий. На место неуверенного в себе генерала А. И. Нейдгардта был назначен пользующийся большим доверием императора уже немолодой граф М.С. Воронцов, тот самый, кто в бытность свою генерал-губернатором Новороссии оказался адресатом колких пушкинских эпиграмм, что в некотором смысле подмочило репутацию Воронцова в глазах потомков, превратив его в “полу-милорда, полу-купца”. Между тем в действительности будущий фельдмаршал и светлейший князь отличался не только храбростью и отвагой (так, например, он командовал гренадерами, которые стойко защищали в Бородинском сражении Багратионовы флеши), но и большой порядочностью, а также умением подбирать способных и талантливых людей. Заметим, что именно это качество Воронцова оказало заметное влияние на дальнейшую судьбу К.О. Годлевского. Николай I после ряда чувствительных поражений на Кавказе в 1840-1844 годах к 1845 году склонился к тому, чтобы одним решающим ударом уничтожить Шамиля в его резиденции - селении Дарго. Именно для осуществления этого плана и был назначен новый главнокомандующий граф Воронцов. Однако будучи опытным военачальником, граф не был знаком со спецификой ведения войны на Кавказе и взялся, несмотря на возражения многих опытных кавказских генералов, за выполнение этого совершенно утопичного в тех условиях распоряжения царя. 31 мая 1845 года отряд, насчитывающий несколько тысяч человек, возглавляемый лично главнокомандующим, выдвинулся в сторону ичкерийских лесов. При отряде состояло 28 артиллерийских орудий. Среди офицеров-артиллеристов находился и К.О. Годлевский. Вскоре начались первые боестолкновения с горцами. 6 июня завязался ожесточённый бой с чеченцами, занявшими позицию на горе Анчемеер. Кузнечанин умело руководил своей батареей при штурме этой высоты, что в итоге способствовало её взятию. К этому времени к основному отряду Воронцова примкнула колонна генерал-майора Д.В. Пассека. Дальнейшее продвижение объединённого отряда, сопровождаемое постоянными перестрелками, проходило в сложных погодных условиях. В горах вдруг резко понизилась температура, выпал снег. В отряде начались обморожения солдат, несших караулы и не имевших возможности развести костры, дабы не привлекать внимания неприятеля. После схватки на анчемеерских холмах через несколько дней произошёл новый бой за селения Анди и Гогатль против сильной позиции неприятеля, окопавшегося на ближайших высотах. Годлевский вновь участвует в штурме, решительно выбивая врага с опорных точек. Между тем в отряде стал сильно ощущаться недостаток продовольствия, поскольку достать что-либо на месте было невозможно (Шамиль, отступая, сжигал все селения и уводил с собой людей), а завезённые 14 июня продукты были на исходе. В такой непростой ситуации 2 июля отряд Воронцова выступил к селению Дарго и после непрерывного восьмичасового боя, преодолев 22 завала противника, занял резиденцию Шамиля. Всё это время подполковник Годлевский со своей батареей в самой гуще событий, чётко направляя действия своих артиллеристов. Аул Дарго к моменту вступления в него русских войск был охвачен огнём: Шамиль поджёг все строения и перебрался на другой высокий берег протекавшей здесь речки Аксай, откуда начал обстреливать наши позиции. Отряд оказался в критическом положении. Попытки выбить неприятеля с левобережья Аксая силами отдельных групп на вылазках давали сомнительный эффект: рассеянные горцы, спустя некоторое время, вновь возвращались на старые места и открывали убийственный огонь. Но главное - практически закончилось продовольствие, и было очевидно, что транспорт с продуктами, который ожидали в Дарго к 9 июля, не сможет самостоятельно пробиться через ичкерийский лес, занятый врагом. Тогда навстречу транспорту из Дарго утром 10 июля был отправлен отряд под командованием генерала Клюге-фон-Клугенау. В состав этого отряда было включено два горных орудия батареи Годлевского. 10 и 11 июля оказались самыми сложными и трагическими за всё время Даргинской экспедиции. Далеко не всем, кто участвовал в этом двухдневном переходе “за сухарями”, удалось вернуться живым обратно в основной лагерь. Продвижение группы генерала Клюге-фон-Клугенау к транспортному обозу представляло собой непрерывный бой в лесу, в котором русским войскам приходилось через каждую сотню метров штурмовать вражеские завалы из стволов деревьев, веток и камней. Бесшабашная храбрость генерала Пассека, командовавшего авангардом группы, на этот раз сыграла злую шутку со всем отрядом. Увлёкшись атаками, Пассек не заметил, что колонна чрезвычайно растянулась, и горцы, воспользовавшись ослаблением центра, отрезали арьергард группы под командованием генерала Викторова и окружили его. Раненый Викторов с трудом налаживал оборону, теряя людей. Тяжёлые потери понесли и артиллеристы. Они сами и прикрытие, бывшее у орудий, были полностью истреблены. Два горных единорога из батареи Годлевского были захвачены горцами и сброшены в глубокий овраг: достать их уже не представлялось возможным. Сам подполковник чудом избежал смерти в этой кровавой бойне и без ранений пробился к основным силам отряда. Но таких, как он, оказалось немного. Когда, спустя несколько часов, остатки арьергарда вышли к основному отряду Клюге, потери его были велики. Об ожесточённости схватки говорит то, что даже раненого генерала Викторова не было возможности вынести с поля боя, и он, попав в руки горцев, был жестоко убит. Однако впереди были новые испытания. Приняв сухари и боеприпасы от транспортного обоза и проведя бессонную ночь близ аула Цонтери, отряд должен был назавтра 11 июля повторить в обратной последовательности свой смертельный путь. Горцы тоже не спали и успели нарубить деревьев, устроив новые завалы. Утром 11 июля группа генерала Клюге начала движение по направлению к Дарго. И вновь бесчисленные завалы, штурмы и многочисленные потери с обеих сторон. Однако горцы обладали неоспоримым преимуществом, которого не было у атакующих: они могли вести огонь из укрытий, постоянно обстреливая русских. Всё это превращало продвижение группы в её неизбежное истребление. Личная храбрость офицеров и мужество солдат уже не могли повлиять на печальный исход этого похода. В страшной неразберихе боя отряд потерял почти все продукты, казну, скот и боеприпасы. В завалах ичкерийского леса смертью храбрых пали командир бригады 20-й пехотной дивизии генерал-лейтенант Д.В. Пассек, 18 офицеров и почти 600 нижних чинов, более 700 оказались ранеными. Не получив ожидаемого продовольствия, граф Воронцов принимает решение пробиваться вперёд к Герзель-аулу. 14 июля колонна начала движение. Шамиль стремился со своей стороны нанести как можно больший урон отряду. В первый же день по дороге к Исса-Юрт пришлось штурмовать завалы на прилегающем к нему лесистом хребте, а 15 июля близ селения Аллерой развернулся тяжёлый бой с горцами, где крайне сложно было использовать артиллерию ввиду сильно пересечённой местности. Однако наиболее тяжёлое сражение произошло возле аула Шаухан-Берды 16 июля. Здесь в густом лесу возле глубокого оврага на единственной узкой извилистой тропе, поднимающейся в гору, неприятель устроил мощный завал, не давая возможности войскам продвинуться дальше. Стала образовываться крайне опасная пробка. И вновь отличился К.О. Годлевский. Вот как изложен его подвиг в “Журнале действий артиллерии в экспедиции в Дарго в 1845 г.”: “Тогда командир горной батареи № 3 подполковник Годлевский выдвинул одно своё орудие ещё несколько вперёд по узкой дороге, снял его с передка и под убийственным неприятельским огнём начал действовать против завалов картечью и удерживал горцев за оврагом, не позволяя им приблизиться и броситься в шашки. Все нумера при этом орудии были убиты или ранены, храбрый подполковник Годлевский получил сильную контузию и рану в ногу”. Одна ружейная пуля прострелила Годлевскому икру правой ноги, а вторая травмировала (“контузила”) кисть левой руки. Мужественный кузнечанин, несмотря на ранение, отказался покинуть поле боя и после перевязки вернулся к своей батарее. Заняв Шаухан-Берды, отряд Воронцова в течение двух с половиной дней под неприятельской канонадой ожидал прибытия встречного отряда и 19 июля, соединившись с ним, вышел наконец к Герзель-аулу. Так закончилась Даргинская экспедиция. Формально задачи похода были выполнены - резиденция имама была уничтожена, однако стратегическая цель операции - разгромить Шамиля - полностью провалилась. При этом потери русских войск были громадны - около 4-х тысяч человек были убиты и ранены, не считая потерь в лошадях и боевой технике. Однако нет худа без добра. “Сухарная экспедиция” переломила психологию и Николая I, и Генерального штаба, заставив их пересмотреть свои взгляды на стратегию ведения войны в труднодоступных горных условиях. Император предоставил Воронцову возможность применить тактику планомерного и целенаправленного продвижения внутрь высокогорного Дагестана и Чечни с рубкой леса, прокладыванием дорог и строительством вдоль них укреплений, что в итоге привело к полному поражению Шамиля и окончательному включению Северного Кавказа в состав России. И в этом главная заслуга Даргинской экспедиции. Впрочем, стойкость и отвага русских солдат и офицеров - участников похода - были по достоинству оценены сразу после окончания экспедиции. Так, К.О. Годлевский за штурм 5 июня горы Анчимеер “в воздаяние отличного мужества и храбрости” получил высокую награду - орден Св. Анны II степени, “за отличие в сражении” при Шаухан-Берды был удостоен вне очереди чина полковника и кроме того за участие в столь сложном походе был награждён дополнительным денежным довольствием в размере 128 рублей 99 копеек серебром (одна треть его годового офицерского жалованья). В продолжение следующих 1846 и 1847 годов полковник Годлевский участвует в небольших и скоротечных экспедициях против горцев в Южном Дагестане. В последней кампании он командовал 8-ю горными орудиями в отряде князя Аргутинского-Долгорукова и при планировании штурма укреплённого селения Унчу-Гатль (Унджугаль), занятого горцами, так удачно расположил артиллерию, что неприятель, оценив перспективы и видя невозможность держать оборону, бежал из аула, сдав его без боя русским войскам. В декабре этого же года “за отлично усердную и ревностную службу, оказанную в том году” полковник Годлевский был награждён орденом Святого Владимира III степени. В 1848 году кузнечанин отличился при взятии генерал-адьютантом князем Аргутинским -Долгоруковым важного в стратегическом плане чеченского аула Гергебиль, защищаемого легендарным Хаджи-Муратом. 10 июня князь с войсками вышел на близлежащие высоты. Командовал артиллерией отряда полковник А.П. Грамотин, давний боевой товарищ Годлевского. Сам Кирилл Осипович был назначен его помощником. После необходимых приготовлений под сильным вражеским обстрелом (горцы в Гергебиле имели несколько орудий) русские артиллеристы прицельным бомбардированием подавили основные огневые точки противника, что стало решающим фактором в успешном штурме, и занятии аула. 7 июля в своём донесении главнокомандующему князю Воронцову Аргутинский-Долгоруков писал: “Считаю обязанностью обратить внимание ваше на отлично усердную и полезную службу во всё время осады селения Гергебиля: начальника артиллерии полковника Грамотина и помощника его полковника Годлевского”. Воронцов, основываясь на этом и ряде других дополнительных донесений, в августе этого же года подал в Военное министерство отношение, испрашивая для кузнечанина в качестве награды повышение в чине до генерал-майора. В обоснование этой просьбы было сказано: “Образцовый батарейный командир полковник Годлевский приготовил и сформировал по моему приказанию пред походом всю осадную артиллерию, которая в состоянии была выдержать такую продолжительную и усиленную стрельбу и перевозку; служа вместе с тем помощником начальнику артиллерии, заведуя с ним по очереди всеми батареями в течение всей осады”. И уже 6 декабря 1848 года К.О. Годлевский “за отличие по службе и в делах противу горцев” был произведён в генерал-майоры “с состоянием по артиллерии при отдельном Кавказском корпусе”. В 1849 году кузнечанин провёл свою последнюю военную экспедицию на Кавказе. На этот раз в течение всего лета молодой генерал, уже самостоятельно командуя всей артиллерией в отряде всё того же князя Аргутинско-Долгорукова, участвовал против отрядов Шамиля в экспедиции, наиболее важным эпизодом которой стала осада и полное разрушение Чохского укрепления. Эта вражеская цитадель представляла собой опорный пункт сопротивления горцев продвижению русских. В течение полутора месяцев с 5 июля по 22 августа здесь развернулись жаркие бои. Годлевскому приходилось действовать, устраивая брешь-батареи, демонтиры под сильным огнём противника, предпринимавшего постоянные вылазки. Однако Кирилл Осипович вновь блестяще справился с этой сложной задачей, и к 22 августа от Чохского укрепления осталась только груда камней. 25 сентября того же 1849 года за образцовое выполнение этого боевого задания грудь кузнечанина украсила звезда ордена Святого Станислава I степени, а вскоре, 13 октября, вышел приказ о назначении К.О. Годлевского на должность начальника артиллерийских гарнизонов Грузинского округа. В карьере кузнечанина начался новый этап его службы, связанный уже в значительной мере с военно-административной деятельностью. (Окончание следует.)
санников: 10 января 1850 года К.О. Годлевский прибыл в Тифлис, где теперь находилась его штаб-квартира. Новый начальник понимал, что отныне круг его профессиональных обязанностей будет чрезвычайно широк, и всё же первое задание, которое он получил от кавказского наместника князя Воронцова, смутило даже его. В это время Светлейший, сам большой ценитель и знаток театрального искусства, активно участвовал в создании в Тифлисе первого общественного театра. К 1850 году, когда работы по возведению здания близились к завершению, встал вопрос о принятии своевременных мер для организации работ по внутренней отделке театра, которая должна была соответствовать лучшим образцам в этой области. Для решения этого вопроса была учреждена особая “комиссия для устройства постоянного в городе Тифлисе театра”, председателем которой Воронцов поставил К.О. Годлевского. Назначение на столь специфическую должность боевого генерала-артиллериста говорит о том, что Воронцов очень ценил Годлевского как отменного организатора и мог полностью на него положиться. Кирилл Осипович в полной мере оправдал возложенные на него надежды. Спустя два года, когда благодаря усилиям комиссии здание театра по своему внешнему виду и - в особенности - по внутреннему интерьеру превратилось в красивейшее сооружение города, К.О. Годлевский писал князю Воронцову (22 апреля 1852 г.): “Учреждённая Вашей светлостью комиссия для устройства театра, окончив возложенное на неё поручение, имела честь представить Вашей светлости отчёт. Хотя общий итог расхода составляет около 25000 рублей, но две трети этой суммы употреблены на украшение залы зрителей, а устройство сцены, декораций и помещения обошлись только около 8000 руб. Цифры эти в сравнении с изяществом отделки театра и недостатком в Тифлисе опытных мастеров так невелики, что результатов этих можно было достигнуть только постоянною заботливостью о сбережении денег и бдительным надзором за мастеровыми, производившими такие работы, о которых не имели ни малейшего понятия. Лестные отзывы, которыми Ваша светлость - лучший знаток и ценитель изящного - изволили удостоить театр, служат доказательством, что комиссия оправдала Ваше доверие” . Князь полностью согласился с этим мнением и был очень доволен итогами работы комиссии. Так благодаря усилиям многих людей, в том числе и особому вкладу кузнечанина Кирилла Осиповича Годлевского, в 1851 году в Тифлисе (современный Тбилиси) появилось великолепное 30-метровое здание первого грузинского театра, от которого ведёт свою историю современный грузинский театр оперы и балета. К сожалению, это интересное по архитектуре и отделке здание - детище Воронцова и Годлевского, творение итальянского архитектора Скудиери - полностью погибло в огне пожара в октябре 1874 года. Здесь, пожалуй, небезынтересно будет отметить и такой факт, что ровно два года спустя, после того, как Годлевский покинул свою родную 20-ю артиллерийскую бригаду и пошёл на повышение, туда на службу был принят только что приехавший на Кавказ молодой Лев Толстой (с 14 января 1852 года). Впечатления писателя о кавказской службе вскоре легли в основу ряда рассказов: “Набег”, “Рубка леса” и др. Л.Н. Толстому пришлось воевать с горцами в тех же местах, где с боями недавно проходил и К.О. Годлевский. Разумеется, Годлевский не мог не знать, что в его бывшей части служит начинающий, но уже приобретающий известность писатель, тем более что Толстой пробыл на Кавказе два года. В течение продолжавшейся с 1853 по 1856 годы Крымской войны К.О. Годлевскому приходилось временами замещать своего начальника генерал-лейтенанта Э.В. Бриммера (выезжавшего в действующую армию на кавказский фронт для руководства войсками против турок) на посту начальника всей артиллерии отдельного Кавказского корпуса. Неустанная забота о высоком уровне готовности артиллерии округа к боевым действиям, постоянное чаяние о службе, питании, бытовой жизни простого солдата - неизменные черты, характеризующие правление Э.В. Бриммера, заслужившего самые добрые слова от своих подчинённых и сослуживцев. Без сомнения Кирилл Осипович в полной мере соответствовал высокой планке требований, предъявляемой Э.В. Бриммером к своим офицерам. Будь иначе, трудно было бы ожидать, чтобы принципиальный в таких вопросах Э.В. Бриммер оставил на своём месте К.О. Годлевского. Это во-первых. Во-вторых, 10 июля 1855 года генерал-майор Годлевский был удостоен очень высокой награды - ордена Святой Анны I степени. В императорском рескрипте за подписью Александра II было сказано: “В воздаяние за отлично усердную и ревностную службу Вашу, начальством засвидетельствованную, всемилостивейше жалуем Вас кавалером ордена Святой Анны первой степени, императорскою короною украшенным, коего знаки при сем препровождая, пребываем к Вам благосклонны”. Теперь мундир кузнечанина украшали две звезды, кресты орденов Георгия IV степени, Владимира III и IV степеней с бантом, Анны I и III степеней с бантом, Станислава I степени, серебряная медаль за Турецкую войну 1828 - 1829 годов и знак “25 лет беспорочной службы” . В октябре 1855 года в Тифлис проездом из Тегерана в Петербург прибыл чрезвычайный персидский посол Аббас-Кули-хан. Визиту этого высокого гостя придавалось большое значение. В течение тяжёлой Крымской войны было важно не допустить участия Ирана на стороне антирусской коалиции. В Тифлисе для столь важной особы была устроена широкая культурно-познавательная программа. Для нас немалый интерес представляет экскурсия посла на территорию арсенала. 11 октября Аббас-Кули-хан со всею своею свитою посетил Тифлисский окружной арсенал. Как передавали очевидцы, “обилие и прекрасное расположение всех предметов, хранящихся в арсенале, всеобщий в нём порядок и чистота поразили посла... Затем осмотрел он мастерскую, кузницу и слесарню. Везде он беспрестанно выражал полное своё удовольствие... Посол обратился к начальнику Грузинского артиллерийского гарнизона генерал-майору Годлевскому-первому и, поблагодарив его за доставленное ему удовольствие, присовокупил, что в арсенале всё так хорошо, что он ничего подобного не видел” . Этот лестный отзыв с одной стороны лишний раз характеризовал Годлевского как талантливого администратора, с другой - укреплял авторитет кузнечанина в глазах его начальства. С завершением Крымской войны, окончательным “замирением” горцев Кавказа в результате блистательных побед князя Барятинского, служба кузнецкого генерала потекла своим обычным чередом: инспекции крепостей и укреплений Грузинского артиллерийского округа на предмет их оснащённости артиллерией, снарядами и порохом, решение текущих проблем по управлению вверенным ему участком, рапорты и отчёты об этом вышестоящему начальству, многочисленные ежедневные вопросы, неизменно возникающие в столь обширном хозяйстве, - вот далеко не полный перечень деятельности К.О. Годлевского в делах по управлению округом. Так в каждодневных заботах неумолимо летело время. В апреле 1858 года в соответствии с утверждённым императором Положением началась серьёзная реорганизация всей структуры и управления Кавказской армии. Коснулась она и артиллерийской части. В итоге должности начальников артиллерийских округов на Кавказе (Грузинского и Кавказского) были упразднены. Вследствие этого, а также в силу открывшейся болезни Кирилл Осипович Годлевский подаёт прошение об отставке. 28 сентября высочайшим приказом “начальник артиллерийских гарнизонов бывшего Грузинского округа, состоящий по полевой пешей артиллерии, генерал-майор Годлевский-первый” был уволен “с мундиром и пенсионом полного жалованья”. Получив отставку, Годлевский возвращается на родину в Кузнецк. Это в некотором смысле неожиданное на первый взгляд решение оказалось в итоге счастливым для истории нашего города. Неожиданное, поскольку трудно было предполагать, что отставной генерал, получающий высокую пенсию, имеющий определённые связи в высших сферах военного ведомства, захочет уединиться в своём “родовом гнезде” вдали от “большой цивилизации”. А счастливое, потому что Кузнецк оказался не только местом, где произошло рождение и детство будущего генерала, но и его “тихой пристанью”, в которой К.О. Годлевский “в отдохновении” провёл последние годы, окончив свой жизненный путь на родной земле. Прожив в Кузнецке более десяти лет, в феврале 1872 года накануне своего семидесятидвухлетия К.О. Годлевский умер. Его тело было похоронено на городском кладбище рядом с могилой отца. Небольшая надгробная чугунная плита несла на себе скромную надпись: “Генерал-майор Кирило Осипович Годлевский. Родился 1800 февраля 4 дня, скончался 1872 февраля 3 дня. Да будет воля Твоя!” “На службе трёх императоров”, - так мог бы сказать К.О. Годлевский о своём жизненном и воинском пути. Пройдут годы, и Кузнецкое кладбище, принявшее прах простых горожан и тех, кто своим трудом, талантом, поступками поднял имя Кузнецка на сияющую высоту, будет уничтожено холодным равнодушием прагматичных потомков, свысока взиравших на прежнюю историю. Уже ничего не осталось от старого городского погоста, неизвестно теперь даже место, где было похоронено тело первого и единственного генерала русской армии, родившегося и умершего в Кузнецке. Скорее всего выяснить это не удастся уже никогда, однако вполне в наших силах восстановить имя Кирилла Осиповича Годлевского в истории города: его жизненный путь представляется ярким образцом истинного патриотизма, примером служения Отчизне человека, для которого понятия о долге и чести были неотделимы друг от друга. Это суждение в полной мере относится и к другим представителям кузнецкой семьи Годлевских, в особенности к боевым офицерам, братьям Кирилла Осиповича - герою Бородинского сражения Петру, участникам антинаполеоновских походов Осипу и Ивану. Автор выражает надежду, что данная статья станет весомым вкладом в деле возвращения достойных и славных имён в летопись города.
Унтер: Унтер пишет: Пожалованные серебряной медалью "В память Отечественной войны 1812 года", в разное время служившие по Томской губернии: Мыльников Николай Михайлович, майор С этим человеком, служившим Бийским городничим, интересная история. С 1808 г. он находился в отставке из-за ранения в руку, полученного еще в 1806 г. в боях с французами в Пруссии. В кампании 1812 г. не был, а медаль получил...
санников: В марте 1911 газета «Уссурийская окраина» сообщила о смерти долгожителя Никольск-Уссурийского. Крестьянин Дмитрий Грабарь родился в 1797 году в Полтавской губернии. С детства остался без родителей. В 15-летнем возрасте воевал против Наполеона – в 1812 году под Смоленском и Москвой. Был награждён Александром первым серебряным рублём. Подарок хранился до 1840 года, но в голод был потрачен на хлеб. Грабарь был дважды женат, от обоих браков у него остался 21 ребёнок. Второй раз женился в возрасте 70 лет на 20-летней, и пережил её. Всю жизнь жил в нужде и бедности.
санников: Пенсия из вспомогательной кассы Русского Инвалида 25 рублей 23 егерского полка рядовому Матвею Ильину, тяжело ранен при Клястицах, женат, отправлен в Тобольскую губернию Ялуторовский уезд.
полная версия страницы