Сибирецъ: Абсолютно согласен с Константином. История моей семьи тому подтверждение. Дед - мобилизован красными, не смог у них, бежал к белым. Его родной брат был выпорот белыми, ушел к красным. После ГВ все вернулись в село. Но потом им обоим досталось от сельских завистников.
Штабс-капитан: Mick пишет: а растреляны тысячи Так ли? Это сколько 5 тысяч или 100?
Константин: Сгинуло в Красноярске - 1920 г. от сорока до шестидесяти тысяч, а сколько из них умерло от тифа, а сколько нашло свой приют на дне Абаканской протоки Енисея или на полигоне в районе нынешних улиц Матэ Залки - Ястынской - Комсомольского проспекта - Яхве с Саваофом ведомо.
Елисеенко Алексей: Константин пишет: Сгинуло в Красноярске - 1920 г. от сорока до шестидесяти тысяч 40 тысяч верхняя пороговая цифра, с учетом умерших от тифа и прочих болезней. Смотрите статистику красноярских лагерей. Часть была расстреляна, конечно не дойдя до лагерей. Но этот процент нельзя назвать слишком уж значительным. Не забывайте, что красным была нужна живая сила для борьбы на востоке, а офицерский корпус Сибирской армии был не так уж велик.
красноярец 24:
красноярец 24: Ребята есть интересная достоверная информация про отступление и пленение частей в районе д.Рыбное-Балахтон-Шарловка-Кемчуг.Про незначительные бой в районе Шарловки и Балахтона.Живу в этом районе.Про раненых оставленых в деревнях,про обозы брошенные.Если кого то заинтересует можно организовать совместный коп.
Комэск: Красноярец 24 написал тебе в личные сообщения. Прочти...
Butler: кто-нибудь в Дрокино хорошо копался?
белый: 3 Барнаульскому полку в штабе фронта указали, после занятия Красноярска, двигаться трактом или вдоль Сибирской железной дороги. К утру 6 января выяснилось , что г. Красноярском нашим частям овладеть не удалось. Решено было обойти его с севера через деревни Дрокино- Заледьево-Замятино и выйти на станицу Есаульскую , что на берегу Енисея ниже города Красноярска. Выступив из д. Минино и поднявшись на перевал к д. Дрокино мы увидели редкую и жуткую картину нашего беспорядочного отхода и развала. Вся снежная равнина перевала была запружена частями войск, обозами войсковыми и с семьями беженцев, конными группами и одиночными всадниками. Кучки высшего начальства о чем-то горячо спорят и не могут видимо столковаться. Вдали, у подошвы Дрокинской сопки, приютилась д.Дрокино- в ней идет бой. Наша юнкерская школа полковника Рябцева пытается выбить из нее красных. Еще дальше во мгле виднеется село Заледнево, куда с запада все время прибывают подводы с подкреплениями красных. Начальство мечется, ищет, кого бы еще послать в заслон на помощь изнемогающим юнкерам. Перемещавшиеся части вышли из рук начальников, все норовят уклониться от боя. Генералу Макри, командиру конвоя 2 армии дается задача атаковать правый фланг красных около д.Дрокино, но он со своими конниками потоптался, потоптался , да так и остался на месте. Командарм 2 генерал Войцеховский , видимо руководивший здесь всеми , случайно увидел довольно компактную колонну 3 Барнаульского полка, только что подошедшего из д.Мининой. Нас сейчас же послали в д.Дрокино на помощь к юнкерам. Пока полк добрался до деревни, развернулся и втянулся в бой с наседавшими из д.Заледнево регулярными частями красных перевал наш опустел. Видя , что через д.Дрокино не пробиться , высшие штабы , а за ними и вся лавина стремительно потекла на восток на д.Солонцы. (3-4 версты севернее Красноярска). В огромной котловине, где стоит д.Солонцы, вся эта масса окончательно перепуталась и вышла из повиновения. Только эта людская лавина поднялась на взгорье от деревни Солонцы на деревню Замятину, как со стороны последней показалась небольшая цепь красных и встретила ее убийственным огнем. Все снова шарахнулись в котловину деревни Солонцы. В это время от д.Дрокиной подошел 3 Барнаульский полк, оставивший ее по приказанию начальника боевого участка. Общее внимание приковала стройная колонна, спокойно двигавшаяся через это людское взволнованное море. Узнаем, что это 11 Оренбургский Казачий полк, наш соратник по Пермскому фронту, с командиром которого полковником Сукиным, мы быстро сговариваемся прорваться из этого окружения на восток через Красноярский военный городок. Авангардная сотня немедленно продвинулась вперед, лавой атаковала цепь красных у военного городка и , смяв ее, очистила нам дорогу. За нами потянулась и вся лавина. Впрочем многие, совершенно упавшие духом, прямо свернули на Красноярск и пошли сдаваться красным. Неописуемые сцены отчаяния и паники наблюдали мы за эти короткие часы похода. Какой-то офицер в припадке безумия убивает свою семью и себя, старый генерал, потеряв подводу, выбившись из сил от ходьбы по снегу, на глазах у всех пускает себе пулю в висок, случаи мародерства, отнятие повозки и лошадей. Люди в приливе дикой животной злобы сбрасывают с повозок больных и раненых, дабы самим ускакать вперед. Управления никакого, дисциплина забыта, простые человеческие чувства утрачены. Едва сумели мы выбраться из котловины Солонцова и добрались до военного городка, как по нему красные открыли артиллерийский огонь со стороны г. Красноярска. После первого же разорвавшегося снаряда вся масса эта метнулась к северу и понеслась рысью, теряя на ходу седоков, имущество, налетая, и давя друг друга. Дикий крик и брань повисли в воздухе. К нашему счастью, дистанция артиллерийской стрельбы была предельной и мы скоро вышли из под обстрела. Пересекли старое наше (8 сибирской стр. дивизии) лагерное стрельбище и уже в потемках добрались до деревни Коркиной на берегу Енисея. Откуда уже спокойные двинулись на деревню Есаульскую, куда прибыли глубокой ночью.
Штабс-капитан: интересно, а кто автор?
белый: Командир 3 Барнаульского полка полковник Камбалин Александр Иннокентьевич, назначенный на то время командиром 1 Сибирской стрелковой дивизии генералом-лейтенантом Пепеляевым Телеграмма НР 1989 от 11/12 Полковнику Ластовскому (копия комполка 3 Барнаульского) Главвосток отдал приказание командарму 2 немедленно отправить 1, 2 и 3-й полки в район станции Тутальской, а потому приказываю Вам подтянуть батальон 1-го полка со станции Черепаново и следовать походом с 1-м и 2-м полком на ст.Тутальскую, где ожидать дальнейших моих приказаний. Приказываю Вам вступить во временное командование 1-ой Сибирской дивизией до присоединения к Вам 3-го полка, после чего в командование дивизией вступит полковник Камбалин. Генерал-лейтенант Пепеляев.
красноярец 24: Вот только станций таких нет и не было в красноярском крае.Да и с телеграммой что то не так 1989г? и Солонцы в котловине не стоят,а на холме.
белый: 1989 это номер телеграммы. 11 декабря 1919 года число, когда она отправлена. Можно если интересно и "живьем" ее копию опубликовать, если интересно. У Камбалина сохранились приказы и распоряжения того периода написанные его рукой. Так что придумывать ничего не нужно. Солонцов в глаза не видел лично. Спорить не буду. Но этот бой Камбалин написал по памяти в 1938 году именно так. Перед уже опубликованной фразой "3-му Барнаульскому полку в штабе фронта указали, после занятия Красноярска, двигаться трактом или вдоль Сибирской железной дороги. " написано следующее: "В памяти сохранился ночлег в селе Пнево на почтовом тракте Ачинск-Минусинск, где мы узнали, что южнее нас на Минусинском направлении ведет бой с партизанами Щетинкина отряд генерала В.П. Гулидова , посланный из состава Красноярского гарнизона. Действиями этого отряда объяснялась обеспеченность на походе правого фланга 3-й армии и отсутствие красных партизан на нашем пути. Воспользовавшись наличием в Пневе телеграфной станции, я связался со штабом генерала Гулидова и через его начштаба капитана Войтяховского (моего, как и генерала Гулидова, однополчанина по 30-му Сибирскому полку), передал сведения об обстановке в районах нашем и ст. Ачинск. Где только что произошло кошмарное несчастье взрыв вагонов с порохом или со снарядами, причинившими огромные разрушения на станции, и унесший тысячи человеческих жизней. В заключение моего разговора я посоветовал капитану Войтяховскому особенно долго не засиживаться около Минусинска и от армии не отставать. Как потом выяснилось, генерал Гулидов и капитан Войтяховский погибли с отрядом: окруженные со всех сторон, они вынуждены были сдаться красным партизанам и были расстреляны. В районе же села Пнево мы пересекли новую очень важную в экономике богатого края Ачинск-Минусинскую железнодорожную линию, построенную уже во время миро-вой войны. Еще в 1911-1912 годах, служа в Минусинске, я ездил туда из Красноярска ле-том по Енисею на пароходе, зимой же до Ачинска по Сибирской железной дороге, а отту-да на лошадях по тракту среди бескрайних минусинских степей. Наш маршрут от с.Пнево уклонялся на северо-восток, ближе к линии железной до-роги, так как горный массив левого берега р.Енисей, тянущийся до г.Красноярска, пре-граждал нам прямой путь на восток. Район это таежный, малонаселенный, но богатый охотой. Перехода за два, за три до выхода на Сибирскую железную дорогу в районе ст. Кемчуг, в пути совершенно случайно мы встретили 1-й Новониколаевский Сибирский стрелковый полк нашей дивизии. От командира его полковника Ластовского мы узнали много интересных новостей о нашей 1-й армии. Он же передал мне приказ генерала Пепеляева о моем назначении командующим 1-й Сибирской стрелковой дивизией. Приняв новое назначение и указав 1-му Новониколаевскому полку следовать за 3-м Барнаульским полком, командиром которого назначил своего помощника, капитана Богословского, мы двинулись дальше. В г. Красноярске ожидалось присоединение к 1-й дивизии еще 4-го Енисейского Сибирского стрелкового полка; 2-й Барабинский Сибирский стрелковый полк погиб окончательно и только отдельные люди вышли с 1-м полком дивизии. На ст. Кемчуг, в начале января мы влились в общий поток отходящих армий, как саранча опустошавших на своем пути все продовольствие и фуражи разорявших жителей этого бедного хлебом района. Железная дорога была забита бесконечными эшелонами штабов, учреждений, беженцев и союзников (кажется поляков) и пр. Картина знакомая уже по поездке из Омска в Барнаул месяц тому назад. Тут мы узнали печальную весть: следовавший за нами 1-й Новониколаевский Си-бирский стрелковый полк на одном из ночлегов подвергся внезапному нападению крас-ных партизан. Штаб полка и часть людей была перебита, часть взята в плен, а остальные разбежались. О выручке собрата нечего было и думать: и поздно, да и повернуть против течения не было возможности и сил. Опять мы, барнаульцы, остались одни. Сведения о 1-й армии и о генерале Пепеляе-ве были не только самые неутешительные, но невероятные. Вскоре, в пути к Красноярску (оставалось 80 верст) нас ожидал новый моральный удар, новое разочарование: пошли слухи об измене генерала Зиневича, нашего командира 1-го Средне-Сибирского корпуса, передавшегося красному партизану Щетинкину. Двигались вдоль железной дороги, местами прямо по полотну. По дороге подбира-ли людей из полков нашей дивизии. Где-то на привале догнал наш полк капитан Могиль-ников , доблестный офицер, Георгиевский кавалер, наш барнаулец, был комендантом г.Барнаула, эвакуировался с эшелоном генерала Биснека, и когда этот эшелон был атако-ван красными он чудом успел спастись и бежать. Капитан Могильников проделал с нами весь поход по Ангаре, Лене, озеру Байкал и под. г.Баргузином был убит в бою, не дойдя до Читы 7-8 дней похода. Из общения с соседними частями 2-й и 3-й армии мы убедились, что бесславный конец 1-й армии — свершившийся факт, и чувства вызванные им — негодавания, недове-рия и презрения — тяжелым бременем ложатся на нас, барнаульцев — представителей этой армии. Чины Барнаульского полка не раз жаловались мне на неприязненное отношение к ним людей из других частей, особенно на ночлегах, в борьбе за кров или продовольствие. Многое в этом, конечно, можно отнести за счет общей усталости, нервной напря-женности из-за длительного и изнурительного похода в условиях суровой сибирской зи-мы, плохого питания, моральной подавленности и упадка дисциплины, но наличие одиночества барнаульцы чувствовали и переживали тяжело. На станцию Минино, что в верстах 15 западнее г. Красноярска мы прибыли 5 янва-ря. Станция и деревня Минино представляли огромное становище дикой орды. Насколько мог окинуть глаз, вся местность была забита обозами, толпами народа, лошадьми и эшелонами. Везде горели костры, и клубы дыма висели тяжелой тучей над этим скопищем. Со стороны г. Красноярска слышна была ружейная и пулеметная стрельба, изредка прорываемая громом орудийных выстрелов. По наведенным в штабе фронта справкам выяснилось следующее. Красноярск занят большевиками, наступление нашей, кажется, уфимской дивизии на Красноярск, продолжается, но будет ли взят Красноярск, в штабе не уверены, а потому последний решил покинуть свой эшелон, сесть на коней и двигаться походным порядком.
красноярец 24: В районе же села Пнево мы пересекли новую очень важную в экономике богатого края Ачинск-Минусинскую железнодорожную линию, построенную уже во время миро-вой вой Ну нет и не было такого поселка от минусинска до ачинска ,тем более в районе ачинска,сам живу у Кемчуга,и знаю как и по каким дорогам было отступление 3 й армии .Походу напутал офицер.Не в тему.Мой прадед шел с Ижевцами в ковалерийском полку,был ранен,оставлен в деревне Малфино(20км до Кемчуга)и он был такой не один.Как уцелел не знаю,темная история ,но был георгиевский кавалер 3х или 4х крестов.Сведения разные от родни.Там вообще была паника. И как что было можно только догадываться.
белый: Для красноярца 24. В доблестной дивизии служил Ваш дед. Если бы не она шла в арьергарде всей армии белых всех бы перебили еще до Красноярска. Вот воспоминания о встрече Камбалина и генерала Молчанова. Более тесное соприкосновение и связь с частями нашей армии произошла в боль-шом горнозаводском селе Егорьевском, на ночлеге в котором мы встретили штаб и части Ижевской дивизии с генералом Молчановым во главе. От последнего мы узнали горькую истину об оставлении нами Новониколаевска и о беспорядочном отходе по всему фронту частей армии генерала Каппеля. Я лично навестил генерала Молчанова в его штабе и был встречен радушно и лю-безно, как им, так и его молодым и приветливым начальником штаба. Мы без больших затруднений, со взаимной предупредительностью, разрешили все спорные вопросы по расквартированию частей на ночлег и наметили маршрут дальнейше-го движения на восток. Особенное внимание было обращено на возможную обеспечен-ность людей кровом на ночлегах, ибо район предстоящих 2-3 переходов был горный, та-ежный и малонаселенный. За чашкой чая во время краткого досуга, вспоминали мы с генералом Молчановым старое, невозвратное, боевое прошлое наших славных частей — 50-го Сибирского стрел-кового полка и 6-го Сибирского саперного батальона зимой 1915 г. в Польше. Картины кровавых боев с немцами у знаменитой Воли Шидловской и в Болимовском лесу в конце января 1915 г. и дальнейшее до апреля месяца позиционное сидение наше, на удержанных этих позициях, рисовались нам яркими и живыми. В техническом отношении тогда война была кровавее и беспощаднее, но враг был достойный и благородный, мы, бойцы, не знали тогда ни жгучей ненависти и злобы к вра-гу, ни издевательств и пыток и того морального упадка и разложения, что несет в себе всякая гражданская война. Атмосфера братоубийственной войны удушающая, она-то и является самой неприглядной, невыносимой особенностью этой борьбы. Известное изре-чение: «человек человеку — волк», как нельзя лучше определяет нравственный облик гражданской войны.
Штабс-капитан: Коллега, поделитесь выходными данными. Просто ЭТИХ мемуаров Камбалина я не встечал... Красноярцу24, в прошлом году делали разведку в Мальфино. Перспективно
красноярец 24: Штабс-капитан писал. Красноярцу24, в прошлом году делали разведку в Мальфино. Перспективно И как было с находками?Надо было вам двигаться от Малфино к Кедровки на Шарловку,там обозы бросали,и бой был у Шарловки.Я там не копал,все по деревням хожу.Хочу добраться до Кедровки,но нет 4вд.Как приобрету сразу поеду(30км от моего дома).
белый: Для штабс-капитана. С этими воспоминаниями Камбалина ( 3 Барнаульский Сибирский стрелковый полк в Ледяном походе) произошла странная история. Они опубликованы были в <Белая Гвардия. Альманах. — М., 1997/2000. — № 1, 2.> но середина этих воспоминаний не постижимиым образом выпала. А именно Вестник ветеранов Великой войны за №156-157, и №158-159. У меня все это есть в Adobe Reader как и куда в таком виде выложить не знаю, да и особого интереса не видно. До конца года будет издана книга про Камбалина, 3 Барнаульсикй полк. Так что не обессудьте, поверьте на слово и читайте переведенную в электронный вид этой пропущенной части. Там и после Красноярска до самого Усть-Кута событий море. И во всей красе предстает небезизвестный Казагранди. Читайте. ( правда за один раз не входит, будет еще одно сообщение) -------------- Дневка в селе Красный Яр (Мариинского уезда), после злополучного перехода по тайге, принесшего нам столь чувствительные потери, дала возможность сосредоточиться, наладить порядок в полку и наметить пути дальнейшего движения. Оставаясь пока при частях 3 армии, мы надеялись, как-либо установить связь со своей 1 армией, и присоединиться к ней. Общего руководства движением частей не было: стихийно все тянулись к г. Красноярску. Сведения о нашей армии ограничивались простыми догадками, что она где-то в районе Сибирской железной дороги, или идет по Сибирскому тракту севернее последней. Никому тогда в голову не могла придти мысль о печальной и трагической участи нашей армии, и ее командарма генерала Пепеляева. В с.Красный Яр меня порадовала случайная встреча с полковником генерального штаба Поповым (бывший начштабкор 3 Сиб.), сыгравшем в походе полка значительную роль и оставившем во всех нас благодарную память. Дело в том, что после трагической смерти генерала Гривина (комкор 3 Сиб.), полковник Попов остался не у дел и ехал при каком-то штабе в качестве пассажира, что его немало угнетало и стесняло. Я просил его перебраться ко мне и двигаться с полком. Он согласился, но просил принять и едущего с ним полковника генерального штаба Сальникова. Кстати оба они и составляли штаб Барнаульско-Бийского района, но как известно , в Барнауле не удалось побывать ни одному , ни другому. Наличие двух офицеров генерального штаба при полку нам пригодилось: у них оказались, во-первых сороковерстные карты Сибири, каковых у нас не было, во-вторых- знакомства в соседних частях и штабах, что мы использовали при всяких недоразумениях на ночлегах и в походе. Значительная населенность Мариинского и Ачинского уездов и степной характер местности позволяли движение широким фронтом. Поэтому на этом участке поход протекал спокойно, обеспеченность кровом и продовольствием была полная. Отношение населения благожелательное, особенно в татарских деревнях. Стояла глубокая зима, но морозы были небольшие, снегу было мало, погода, в общем была благоприятная. В памяти сохранился ночлег в селе Пнево на почтовом тракте Ачинск-Минусинск, где мы узнали, что южнее нас на Минусинском направлении ведет бой с партизанами Щетинкина отряд генерала В.П.Гулидова, посланный из состава Красноярского гарнизона. Действиями этого отряда объяснялась обеспеченность на походе правого фланга 3 армии и отсутствие красных партизан на нашем пути. Воспользовавшись, наличием в Пневе телеграфной станции, я связался со штабом генерала Гулидова и через его начштаба капитана Войтяховского (моего, как и генерала Гулидова однополчанина по 30 Сибирскому полку), передал сведения об обстановке в районах нашем и ст. Ачинск. Где только что произошло кошмарное несчастье взрыв вагонов с порохом или со снарядами, причинившими огромные разрушения на станции, и унесший тысячи человеческих жизней. В заключение моего разговора я посоветовал капитану Войтяховскому особенно долго не засиживаться около Минусинска и от армии не отставать. Как потом выяснилось, генерал Гулидов и капитан Войтяховский погибли с отрядом: окруженные со всех сторон, они вынуждены были сдаться красным партизанам и были расстреляны. В районе иже села Пнево мы пересекли новую очень важную в экономике богатого края Ачинск-Минусинскую железнодорожную линию, построенную уже во время мировой войны. Еще в 1911-1912 годах, служа в Минусинске я ездил туда из Красноярска летом по Енисею на пароходе, зимой же до Ачинска по Сибирской железной дороге , а оттуда на лошадях по тракту среди бескрайних минусинских степей. Наш маршрут от с.Пнево уклонялся на северо-восток, ближе к линии железной дороги, так как горный массив левого берега р.Енисей, тянущийся до г.Красноярска преграждал нам прямой путь на восток. Район это таежный, малонаселенный, но богатый охотой. Перехода за два, за три до выхода на Сибирскую железную дорогу в районе ст. Кемчук, в пути совершенно случайно мы встретили 1-й Новониколаевский Сибирский стрелковый полк нашей дивизии. От командира его полковника Ластовского мы узнали много интересных новостей о нашей 1 армии. Он же передал мне приказ генерала Пепеляева о моем назначении Командующим 1 Сибирской стрелковой дивизией. Приняв новое назначение и указав 1 Новосибирскому полку следовать за 3 Барнаульским полком, командиром которого назначил своего помощника, капитана Богословского, мы двинулись дальше. В г. Красноярске ожидалось присоединение к 1 дивизии еще 4 Енисейского Сибирского стрелкового полка; 2 Барабинский Сибирский стрелковый полк погиб окончательно и только отдельные люди вышли с 1 полком дивизии. На ст. Кемчук, в начале января мы влились в общий поток отходящих армий, как саранча опустошавших на своем пути все продовольствие и фуражи разорявших жителей этого бедного хлебом района. Железная дорога была забита бесконечными эшелонами штабов, учреждений, беженцев и союзников( кажется поляков) и пр. Картина знакомая уже по поездке из Омска в Барнаул месяц тому назад. Тут мы узнали печальную весть: следовавший за нами 1 Новониколаевский Сибирский стрелковый полк на одном из ночлегов подвергся внезапному нападению красных партизан. Щтаб полка и часть людей была перебита, часть взята в плен, а остальные разбежались. О выручке собрата нечего было и думать: и поздно, да и повернуть против течения не было возможности и сил. Опять мы, барнаульцы, остались одни. Сведения о 1 армии и о генерале Пепеляеве были не только самые неутешительные, но невероятные. Вскоре, в пути к Красноярску (оставалось 80 верст) нас ожидал новый моральный удар, новое разочарование; пошли слухи об измене генерала Зиневича, нашего командира 1 Средне-Сибирского корпуса, передавшегося красному партизану Щетинкину. Двигались вдоль железной дороги, местами прямо по полотну. По дороге подбирали людей из полков нашей дивизии. Где-то на привале догнал наш полк капитан Могильников ,доблестный офицер, Георгиевский кавалер, наш барнаулец, был комендантом г.Барнаула, эвакуировался с эшелоном генерала Биснека и когда этот эшелон был атакован красными он чудом успел спастись и бежать. Капитан Могильников проделал с нами весь поход по Ангаре, Лене, озеру Байкал и под. г.Баргузином был убит в бою, не дойдя до Читы 7-8 дней похода. Из общения с соседними частями 2 и 3 армсии мы убедились, что бесслваный конец 1 армии- свершившийся факт, и чувства вызванные им- негодавания, недоверия и презрения- тяжелым бременем ложатся на нас барнаульцев- представителей этой армии. Чины Барнаульского полка не раз жаловались мне на неприязненное отношение к ним людей из других частей, особенно на ночлегах, в борьбе за кров или продовольствие. Многое в этом, конечно, можно отнести за счет общей усталости, нервной напряженности. Из-за длительного и изнурительного похода в условиях суровой сибирской зимы, плохого питания, моральной подавленности и упадка дисциплины, но наличие одиночества барнаульцы чувствовали, и переживали тяжело. На станцию Минино, что в верстах 15 западнее г.Красноярска мы прибыли 5 января. Станция и деревня Минино представляли огромное становище дикой орды. Насколько мог окинуть глаз, вся местность была забита обозами, толпами народа, лошадьми и эшелонами. Везде горели костры, и клубы дыма висели тяжелой тучей над этим скопищем. Со стороны г. Красноярска слышна была ружейная и пулеметная стрельба, изредка прорываемая громом орудийных выстрелов. По наведенным в штабе фронта справкам выяснилось следующее. Красноярск занят большевиками, наступление нашей, кажется, уфимской дивизии на Красноярск, продолжается, но будет ли взят Красноярск, в штабе не уверены, а потому последний решил покинуть свой эшелон, сесть на коней и двигаться походным порядком. 3 Барнаульскому полку в штабе фронта указали, после занятия Красноярска, двигаться трактом или вдоль Сибирской железной дороги. К утру 6 января выяснилось, что г. Красноярском нашим частям овладеть не удалось. Решено было обойти его с севера через деревни Дрокино- Заледьево-Замятино и выйти на станицу Есаульскую , что на берегу Енисея ниже города Красноярска. Выступив из д. Минино и поднявшись на перевал к д. Дрокино мы увидели редкую и жуткую картину нашего беспорядочного отхода и развала. Вся снежная равнина перевала была запружена частями войск, обозами войсковыми и с семьями беженцев, конными группами и одиночными всадниками. Кучки высшего начальства о чем-то горячо спорят и не могут, видимо, столковаться. Вдали, у подошвы Дрокинской сопки, приютилась д.Дрокино- в ней идет бой. Наша юнкерская школа полковника Рябцева пытается выбить из нее красных. Еще дальше во мгле виднеется село Заледнево, куда с запада все время прибывают подводы с подкреплениями красных. Начальство мечется, ищет, кого бы еще послать в заслон на помощь изнемогающим юнкерам. Перемещавшиеся части вышли из рук начальников, все норовят уклониться от боя. Генералу Макри, командиру конвоя 2 армии дается задача атаковать правый фланг красных около д.Дрокино, но он со своими конниками потоптался, потоптался , да так и остался на месте. Командарм 2 генерал Войцеховский , видимо руководивший здесь всеми , случайно увидел довольно компактную колонну 3 Барнаульского полка, только что подошедшего из д.Мининой. Нас сейчас же послали в д.Дрокино на помощь к юнкерам. Пока полк добрался до деревни, развернулся и втянулся в бой с наседавшими из д.Заледнево регулярными частями красных перевал наш опустел. Видя , что через д.Дрокино не пробиться , высшие штабы , а за ними и вся лавина стремительно потекла на восток на д.Солонцы. (3-4 версты севернее Красноярска). В огромной котловине, где стоит д.Солонцы, вся эта масса окончательно перепуталась и вышла из повиновения. Только эта людская лавина поднялась на взгорье от деревни Солонцы на деревню Замятину, как со стороны последней показалась небольшая цепь красных и встретила ее убийственным огнем. Все снова шарахнулись в котловину деревни Солонцы. В это время от д.Дрокиной подошел 3 Барнаульский полк, оставивший ее по приказанию начальника боевого участка. Общее внимание приковала стройная колонна, спокойно двигавшаяся через это людское взволнованное море. Узнаем, что это 11 Оренбургский Казачий полк, наш соратник по Пермскому фронту, с командиром которого полковником Сукиным, мы быстро сговариваемся прорваться из этого окружения на восток через Красноярский военный городок.
белый: Окончаеие. В наше время г.Илимск с его незначительным населением( около 2000 душ) совершенно захирел и только сохранившиеся остатки старины, виде древней массивной воротной башни, с двухярусной обороной, срубленной из вековых, почерневших от времени лиственниц. Да обломки частокола, когда-то окружавшего городок городского тына(стены), напоминают о боевых и исторических днях этого форпоста русского колонизаторского духа. Сохранилась над обрывистым берегом р.Илим небольшая церковка со слюдяными окнами, с грубо тесанными топором внутренними стенами и полом, закоптелыми древними аляповатого письма иконами и невысокой дощатой перегородкой вдоль церкви, назначение которой для меня осталось загадкой. Быть может, она служила для отделения мужской половины от женской. Стоит Илимск на высоком живописном правом берегу р.Илим и в смысле обороны основатели его проявили тонкое знание военного исскуства, что в окружении диких инородческих воинственных племен монгольского и тунгусских, имело немаловажное значение. Ночлег в Илимске ознаменовался небольшим происшествием в конно-разведческой команде 3 Барнаульского полка. Сказался соблазн нашего (пребывания) прохождения через Нижнее-Илимск с его винным складом. По пьяному делу один офицер подстрелил унтер-офицера команды. Виновный, конечно, понес заслуженное наказание, а на конную сотню пришлось обратить сугубое внимание. Еще на Ангаре , где-то после прохода с. Кежма, от сотни по предварительному сговору тайно отстал один взвод с раненным командиром сотни Бирюковым. Узнали мы об этом, только на большом привале,и так как форсированный марш не давал нам возможность потерять 10-12 часов драгоценного времени на экзекуцию бунтовщиков, то мы и махнули на них рукой. Паршивая овца из стада вон. А ведь всю почти гражданскую войну наша конная сотня была образцом воинской доблести и верности, особенно во время страдного сидения в осажденном Барнауле в конце ноября и начале декабря 1919 года. За время командования ею, офицером поручиком Балахниным, вступившим в 3 Барнаульский полк тотчас же после переворота в Барнауле в июне 1918 года и проделавшим с полком всю компанию гражданской войны вплоть до эвакуации Приморья и Владивостока. К сожалению, в походе поручик Балахнин заболел сыпным тифом и в таком виде был довезен до г.Читы. Командиром конной сотни в г. Илимске был назначен штабс-капитан Каблуков, который и поднял боевую работу сотни на прежнюю высоту. От Илимска мы, существовавшим здесь трактом, перевалили старинный волок Илимский, спустились в долину реки Мука и, пройдя за день 50 верст, заночевали в деревне того же названия, кстати очень характерного в смысле тягот и лишений, связанных с преодолением этого дикого, высокого горного перевала, что выпадали на долю наших неутомимых, отважных первых землепроходцев и охочих людей. В д.Мука мы получили сведения, что в Усть-Кутском солеваренном заводе на Лене имеються красные, поэтому на следующий день на д.Каймонову, что у впадения р. Куту, мы высадили сильный авангард под командой командира 2 роты 3 Барнаульского полка поручика Попова. Сведения о красных подтвердились, д.Каймонова была занята их передовым отрядом, который боя не принял и отошел на с.Усть-Кутское. Ночевали главные силы в Каймоновой , авангард в д. Перфильевой. На следующий день поручик Попов с авангардом, выступив очень рано, пытался внезапным налетом захватить красных в Усть-Кутском врасплох, но они, предупрежденные кем-то из местных жителей , оставили ночью же Усть-Кутское и только несколько красноармейцев и какой-то комиссаришка замешкались на местной почтово-телеграфной станции и попали к нам в плен. Авангардом тотчас же была прервана связь Иркутск-Киренск и наведен в селе порядок. Красные бежали вниз по Лене на с. Маковское и г.Киренск.
белый: Окончание. В наше время г.Илимск с его незначительным населением( около 2000 душ) совершенно захирел и только сохранившиеся остатки старины, виде древней массивной воротной башни, с двухярусной обороной, срубленной из вековых, почерневших от времени лиственниц. Да обломки частокола, когда-то окружавшего городок городского тына(стены), напоминают о боевых и исторических днях этого форпоста русского колонизаторского духа. Сохранилась над обрывистым берегом р.Илим небольшая церковка со слюдяными окнами, с грубо тесанными топором внутренними стенами и полом, закоптелыми древними аляповатого письма иконами и невысокой дощатой перегородкой вдоль церкви, назначение которой для меня осталось загадкой. Быть может, она служила для отделения мужской половины от женской. Стоит Илимск на высоком живописном правом берегу р.Илим и в смысле обороны основатели его проявили тонкое знание военного исскуства, что в окружении диких инородческих воинственных племен монгольского и тунгусских, имело немаловажное значение. Ночлег в Илимске ознаменовался небольшим происшествием в конно-разведческой команде 3 Барнаульского полка. Сказался соблазн нашего (пребывания) прохождения через Нижнее-Илимск с его винным складом. По пьяному делу один офицер подстрелил унтер-офицера команды. Виновный, конечно, понес заслуженное наказание, а на конную сотню пришлось обратить сугубое внимание. Еще на Ангаре , где-то после прохода с. Кежма, от сотни по предварительному сговору тайно отстал один взвод с раненным командиром сотни Бирюковым. Узнали мы об этом, только на большом привале,и так как форсированный марш не давал нам возможность потерять 10-12 часов драгоценного времени на экзекуцию бунтовщиков, то мы и махнули на них рукой. Паршивая овца из стада вон. А ведь всю почти гражданскую войну наша конная сотня была образцом воинской доблести и верности, особенно во время страдного сидения в осажденном Барнауле в конце ноября и начале декабря 1919 года. За время командования ею, офицером поручиком Балахниным, вступившим в 3 Барнаульский полк тотчас же после переворота в Барнауле в июне 1918 года и проделавшим с полком всю компанию гражданской войны вплоть до эвакуации Приморья и Владивостока. К сожалению, в походе поручик Балахнин заболел сыпным тифом и в таком виде был довезен до г.Читы. Командиром конной сотни в г. Илимске был назначен штабс-капитан Каблуков, который и поднял боевую работу сотни на прежнюю высоту. От Илимска мы, существовавшим здесь трактом, перевалили старинный волок Илимский, спустились в долину реки Мука и, пройдя за день 50 верст, заночевали в деревне того же названия, кстати очень характерного в смысле тягот и лишений, связанных с преодолением этого дикого, высокого горного перевала, что выпадали на долю наших неутомимых, отважных первых землепроходцев и охочих людей. В д.Мука мы получили сведения, что в Усть-Кутском солеваренном заводе на Лене имеються красные, поэтому на следующий день на д.Каймонову, что у впадения р. Куту, мы высадили сильный авангард под командой командира 2 роты 3 Барнаульского полка поручика Попова. Сведения о красных подтвердились, д.Каймонова была занята их передовым отрядом, который боя не принял и отошел на с.Усть-Кутское. Ночевали главные силы в Каймоновой , авангард в д. Перфильевой. На следующий день поручик Попов с авангардом, выступив очень рано, пытался внезапным налетом захватить красных в Усть-Кутском врасплох, но они, предупрежденные кем-то из местных жителей , оставили ночью же Усть-Кутское и только несколько красноармейцев и какой-то комиссаришка замешкались на местной почтово-телеграфной станции и попали к нам в плен. Авангардом тотчас же была прервана связь Иркутск-Киренск и наведен в селе порядок. Красные бежали вниз по Лене на с. Маковское и г.Киренск.